Страница 14 из 24
Стреляли шагов с трехсот, должно быть. Иначе неведомый убийца не промахнулся бы. Вилдайр успел заметить взвившийся на склоне ближайшего холма дымок, перед тем, как, взрыкнув, отшвырнуть женщину на постель и одним рывком перевернуть тяжеленную дубовую кровать так, чтобы заслонить шуриа от новых выстрелов. А сам перекатился по полу к комоду, где с вечера были свалены в беспорядке его вещи. Вилдайр Эмрис родился ролфи, а это значит — сначала воин, а уже потом — правитель. И оружие носить он не разучился, не расставаясь с заряженным пистолетом даже в спальне любимой женщины.
Предательское облачко порохового дыма еще не успело развеяться, и Священный Князь выстрелил навскидку, не целясь. Кто бы ни был этот стрелок, пусть знает — так просто ролфийского князя не напугаешь. Волк Архипелага умеет и очень любит кусаться в ответ.
А в дверь уже вовсю молотили тяжелые кулаки гвардейцев из охраны.
Под горой из одеял, подушек и перин мудрено было не задохнуться. И в какой-то момент Джойана перепугалась не на шутку. Ошалевшая от грохота выстрелов и воплей ломящейся в дверь охраны, Джона не знала, что и думать.
— Вилдайр! Ты жив?!
Ей никто не ответил. Шуриа задергалась, заверещала, как подбитый камнем кролик.
Рванула зубами что есть силы угол подушки.
— Вилдайр!!!
И тут же наглоталась проклятущих перьев.
Телохранитель все-таки умудрился вышибить дверь и, ввалившись в комнату, немедля завопил:
— Милорд! Миледи!
Вилдайр Эмрис, выковыривая из ладони осколок графина, успокаивающе кивнул и снизошел до ленивого объяснения:
— Ну, что всполошились, волчата? Все в порядке, Мэйриг. Я просто решил немного пострелять по чайкам.
— Но… — вытаращил глаза Мэйриг, разглядывая беспорядок в спальне и косясь на копошащуюся под грудой перин, подушек и одеял шуриа.
— Вон, — отрезал князь и для верности ткнул пистолетом в сторону двери.
Наверняка молча проклиная про себя любовные забавы повелителя, верный гвардеец попятился, вытесняя из дверного проема успевших столпиться там остальных обитателей поместья.
— И найди столяра, — приказал ему вслед Вилдайр. — Нужно починить дверь.
А когда спальня наконец-то опустела, а из-за кровати высунулась растрепанная черноволосая голова Джойаны, сказал ей:
— Скажи своим, пусть немедленно найдут мне Элира.
— А зачем тебе Джэйфф? — подозрительно спросила шуриа и выплюнула перо.
Вилдайр, эдак задумчиво поигрывая дымящимся пистолетом, молвил:
— Видишь ли, кого-то из нас двоих только что пытались убить.
Убить Священного Князя? На Ролэнси такое и в голову никому не могло прийти. Вилдайр совершенно спокойно разгуливал по улицам Эйнсли в сопровождении одного-двух телохранителей, которые в основном у него на побегушках служили. И к слову, Аластар в Амалере тоже по канавам не прятался.
Но на Шанте? Покушение? На Священного Князя?
У бедной Джоны волосы на голове зашевелились от ужаса, настолько чреват подобный поступок для всех шуриа.
Джэйфф Элир
Приметы предвещали дурное с самого начала, а Юнан вместо того, чтобы внять предзнаменованиям, ушами хлопал и думал о чем попало. Оно и немудрено с эдакими лопухами по обе стороны башки, в которой мысли только о девках.
Мало того что двое его артельщиков накануне выхода в море подрались до крови, так еще и наутро тетка с пустой корзиной дорогу перешла. Опять же, на лов вышли уже после того, как солнце встало, что против порядка и обычаев. А список преступлений против моря и жирных сельдей завершил сам Юнан, когда назвал корчму корчмой, а не «домом, где подают еду и питье», и помянул вслух женщину, да еще и по имени, чего делать нельзя ни в коем разе, если хочешь с уловом вернуться и живу остаться. Дух моря злопамятен и жестоко карает любого ослушника, а предки тоже дураками не были, когда придумывали запреты.
Словом, поднявшемуся внезапно шторму никто из артельщиков-рыбаков не удивился ничуть. На этом фоне отсутствие сельди там, где год назад лодки по рыбьим спинам шли, уже мало кого волновало. Тут бы самим уцелеть. Целую ночь бушевало разгневанное море, швыряя суденышко нарушителей традиций по волнам в кромешном мраке, и только к полудню утихомирилось, взяв лишь малую жертву — разорванные в клочья сети.
— Земля! — прокричал один из рыбаков и едва за борт не свалился, узнав в очертаниях злополучный Соленый Берег.
Уродились бы девками, рыдали бы в три ручья суровые шурианские мужики от досады и бессильной злости. Потому что этот бесконечный серый пляж — самое поганое место на всем побережье, проклятое на все времена, и очутиться здесь — значит обречь себя на неудачи во всех начинаниях на целый год вперед.
— Хорошо хоть лодка и парус целы, — устало буркнул Юнан. И тут же получил от дядьки своего по шеям. Но было уже поздно.
На их кочмару[3] уже сыскались новые претенденты в хозяева. Из-за валунов, раскиданных по пляжу, вышли вооруженные винтовками люди и направили стволы на рыбаков.
— Лодка наша, а вы убирайтесь отсюда подобру-поздорову, — заявил главарь и пальнул для острастки в воздух.
Шурианские рыбаки — ребята не робкого десятка, но, к несчастью своему, безоружные, а значит, против шести ружей совершенно беззащитные.
— Братья! Не губите! — взмолился Юнанов дядька — Джок, первым разглядев в грабителях сородичей. — Ради Великих Духов! Как же мы без лодки-то?
Артельщики негромко загалдели, мол, ежели «добрым» людям так понадобились куда-то плыть, то зачем же кочмару отбирать? Отвезем, дескать, куда скажете.
— В Индару тоже, э? — спросил главарь. Совсем молодой парень, не старше двадцати. Щеки еще по-детски пухлые, а глаза уже злющие. Нехорошее сочетание. Юнан еще себя в этом возрасте не забыл, а потому испугался не на шутку.
— Оно ведь сразу видно, — ныл Джок, кивая на ружья, — что вам наша лодка ни к чему, бросите потом и забудете. А мы без кочмары пропадем и сезон пропустим. Пожалейте женок с детками.
— Пусть твоих женок ролфи жалеют.
Их ухмылки Юнану не понравились совершенно. К тому же эти шестеро с ружьями по старинке косы плели за ушами и платки черно-красные повязали на шеи. К тому же ролфей шибко не любят. Все один к одному — тут и гадать не нужно.
«Прибьют, обязательно прибьют. Чтобы не оставлять свидетелей».
— Чего стоите, как бараны? Выбирайтесь из лодки! Ну! Живо!
Делать нечего, пришлось отдавать посудину. Не скулил и не жаловался на судьбу только Юнан. Он же только-только остепенился, жениться даже подумывал на Джафе, и тут такое.
Первым застрелили дядьку Джока. «За скулеж» — рассмеялся главарь. Потом пуля попала под лопатку Реджина, и тот молча уткнулся лицом в мокрый песок.
— Ну, давайте! Побегайте!
Веселые грабители собирались развлечь себя напоследок стрельбой по живым людям. Но, видимо, Духи и сама Мать Шиларджи вняли мольбе Юнана, послав рыбакам спасение в виде двух шантийских егерей. А уж эти-то парни даром свой хлеб не едят. Они методично расстреляли всех шестерых, не оставив убийцам ни малейшего шанса. Главаря капитан оставил на закуску, в том смысле, что зарезал самым последним. Выпустил кишки, точно рыбе, вспоров брюхо ролфийским скейном от паха до желудка, а когда очумелый дух попытался броситься наутек, поймал одним лишь словом — шипящим, как масло на сковородке, и таким же обжигающим.
— Ты куда это собрался, Рошмай из рода Хьяс? Сидеть! — приказал капитан егерей душе грабителя, точно собаке.
«Шаман!» — потрясенно охнул Юнан. Он вырос в крошечной деревушке на три землянки, а про настоящих шурианских шаманов только в сказках и слышал. И в былях про Джэйффа Элира.
А тот отловил души остальных разбойников и принялся допрашивать пленников. Волосы распустил, руки раскинул, заклекотал, точно птица, завыл волком. Шаманил, стало быть. А вот на предмет чего, дознаться рыбакам не довелось, хотя очень хотелось. Суровый сотоварищ капитана Элира не дал приблизиться и на десяток шагов. Зато дал полюбоваться на то, как ловко его командир отрезает мертвецам головы. Что ни говори, а тоже своего рода мастерство.
3
Кочмара — большая парусная одномачтовая промысловая лодка.