Страница 68 из 326
— Рано или поздно, но в нашей жизни обязательно должен наступить момент, когда в груде дерьма блеснет драгоценный камень.
— Говори за себя, — буркнул Казниц, которого ничуть не вдохновил нарисованный Лагастой образ.
— Могут сказать больше: этот момент уже наступил. Давай порадуемся.
— Вот я и радуюсь, — с прежним равнодушием ответил Казниц.
— Оглянись вокруг, — предложил Лагаста. Он сорвал травинку и стал ее жевать, не опасаясь проглотить чужеродные бактерии. — Мы нашли девственную планету, идеально подходящую для нашей жизни. Правда, ученые головы утверждают, что во Вселенной таких планет не меньше сотни миллионов, однако поисковым экспедициям они почему-то попадаются крайне редко. Сам знаешь, как велик и обширен космос.
Лагаста дожевал травинку, сорвал новую и продолжал:
— Но нам повезло. Эта планета будет принадлежать нашей расе. Мы — первооткрыватели, герои, труд которых должен быть достойно вознагражден. Вспомни, что мы видели, кружа над планетой? Ничего, кроме нетронутой природы! Ни города, ни селения, никаких дорог, мостов и возделанных полей. Я же говорю: девственная планета!
— Не забывай, пока мы облетели лишь освещенную часть планеты, — возразил Казниц. — Необходимо произвести более тщательную проверку и обследовать обе стороны.
Из корабля к ним спустился Хаварр.
— Я приказал экипажу сделать новую серию разведывательных полетов. Они вылетят немедленно, как только пообедают.
— Прекрасно! — заулыбался Лагаста. — Это должно успокоить нашего Казница. А то он до сих пор отказывается верить, что на планете отсутствует разумная жизнь.
— Я могу верить или не верить во что угодно, — парировал Казниц. — Но мне, да и вам, думаю, тоже нужны факты.
— Вскоре у нас будут факты, — пообещал Хаварр. — Однако я и без них совершенно спокоен. По всем признакам эта планета не имеет разумной жизни.
— Нельзя строить умозаключения на основе одного облета, каким бы длительным и тщательным он ни был, — не сдавался Казниц. — Отсутствие крупных городов и поселений еще не означает, что на планете вообще нет разумных обитателей. Их могут быть единицы, но и этого будет достаточно.
— Ты имеешь в виду землян? — спросил Хаварр, подергивая своими лошадиными ушами.
— Да.
— Земляне стали его навязчивой идеей с тех самых пор, как Плакстед обнаружил их поселение на В-417,— усмехнулся Лагаста.
— Ты напрасно ухмыляешься! Плакстед очень долго летел к той планете. Я вполне понимаю его досаду. Но земляне высадились там первыми. Мы узнали, что они тоже занимаются аналогичными поисками, отправляют свои экспедиции и спешно захватывают ничейные планеты. Как вы помните, нас предупредили, чтобы мы ни при каких обстоятельствах не вступали с ними в конфликты. Существует право первооткрывателей, и нам было строжайше приказано его уважать. У землян, кстати, есть даже изречение: «Кто первым сел, тот первым съел».
— Это не лишено смысла, — поддержал сказанное Хаварр. — Невзирая на годы наших случайных контактов с землянами, мы по-настоящему не знаем друг друга. Каждая сторона сообщает другой лишь минимум необходимой информации. Они не знают, каковы результаты наших поисков, а мы — что удалось найти им. И это неизбежно. Завоевание космоса — дело нелегкое, и никакая разумная раса не станет раскрывать другим расам все стороны своей жизни. Зачем же себя ослаблять? Точно так же разумная раса не станет затевать войну с потенциальным противником, не зная его сил и возможностей. Как, по-твоему, мы должны поступить с землянами? Оторвать им головы?
— Нет, конечно, — ответил Казниц. — Но я был бы куда счастливее, если б знал наверняка, что на противоположной стороне планеты мы не наткнемся на внушительный поисковый отряд землян. До этого времени я поостерегусь называть планету нашей.
— Неизлечимый пессимист, — вздохнул Лагаста.
— Тому, кто не тешит себя надеждами, не приходится разочаровываться, — ответил ему Казниц.
— Это не образ жизни, а образ медленного умирания, — воскликнул Лагаста. — Извращенное удовольствие от негативных результатов.
— Не вижу ничего негативного в признании факта, что кто-то должен первым ступить на эту планету.
— Вот здесь ты совершенно прав. И на сей раз первыми оказались мы. Мне не терпится увидеть угрюмые физиономии землян, которые прилетят сюда завтра, через месяц или через год и обнаружат, что мы уже здесь. А твое мнение, Хаварр?
— Не думаю, что эта тема вообще заслуживает спора, — дипломатично ответил Хаварр, не желая принимать ничью сторону, — Разведывательные полеты так и так скоро внесут сюда необходимую ясность, — Хаварр поднялся и побрел в сторону корабля. — Пойду потороплю экипаж.
Лагаста проводил его хмурым взглядом.
— Ну и окружение у меня! У одного нет собственного мнения, другой упивается пораженческими мыслями.
— А ты радостно виляешь хвостом перед дверью, которая неизвестно когда откроется, — парировал Казниц.
Не обращая внимания на его слова, Лагаста сорвал новую травинку и принялся ее жевать. Оба сидели молча, пока в воздух не поднялся первый самолет-разведчик. Раздался обычный стартовый грохот, перешедший затем в пронзительный визг реактивных двигателей. Вскоре в небо взмыл второй самолет, а затем — через равные промежутки — и остальные восемь.
— Напрасная трата времени, топлива и такое же напрасное испытание терпения, — заявил Лагаста. — Кого они найдут, если мы — первооткрыватели?
Казниц не стал ловиться на его наживку. Он глядел вдаль, где за ломаной линией горизонта медленно опускалось красное солнце.
— Очень скоро на другой стороне планеты наступит день. Наши самолеты вернутся только на рассвете. Ты как хочешь, а я сейчас пойду и с удовольствием залягу спать. Давно пора хорошенько выспаться.
— Удивительно, что при всех твоих треволнениях ты еще способен в чем-то находить удовольствие, — язвительно заметил ему Лагаста.
— Фаталисты, кстати, всегда спят спокойно. Я не буду торчать здесь всю ночь, жевать траву и разрываться между желанием подтвердить свою правоту и страхом оказаться неправым.
Произнеся эти слова, Казниц двинулся к кораблю, чувствуя у себя за спиной хмурый взгляд Лагасты. Переутомление последних дней действовало лучше любого снотворного, и Казниц быстро захрапел. Вскоре после наступления темноты его разбудил включившийся радиомаяк. В каюте послышалось слабое, но вполне различимое бип-бип-бииби-бип. Через несколько часов его снова разбудили: это Хаварр заваливался спать. Потом явился и оптимист Лагаста.
К рассвету все трое так крепко спали, что даже не услышали десятикратно повторившегося рева вернувшихся самолетов. Они лишь храпели и сопели, когда внутри корабля появились девять пилотов. Всем своим видом они показывали, что напрасно проболтались в воздухе. Десятый не сразу выбрался из кабины своего самолета, а когда вышел, все увидели, что он изрядно рассержен. Он шел, резко дергая ушами. Ботинки пилота яростно подминали под себя траву.
Один из девяти, увидев товарища, попробовал пошутить:
— Что, Яксид, падаль оказалась невкусной?
— Земляне! — зло сплюнул Яксид. — Эти дерьможранцы уже здесь!
Слово это было очень вульгарным и вообще-то несвойственным для лексикона Яксида.
— А теперь рассказывай все по порядку, — потребовал Лагаста, оптимизм которого сменился нескрываемым раздражением.
— Он видел землян. Тебе этого мало? — спросил Казниц.
— А ты не вмешивайся? — рявкнул на него Лагаста. — Сядь задом на колючку, если нечем заняться.
Он повернулся к Яксиду и повторил:
— Подробно расскажи обо всем, что ты видел.
— Пролетая над одной долиной, я заметил строение. Тогда я снизился и несколько раз облетел его. Это был домик, совсем небольшой, квадратный. Его выстроили из местного камня, скрепив куски цементом. Из домика вышел землянин. Скорее всего, он услышал звук моего самолета. Он стоял и смотрел, как я кружу, а когда я пролетел над ним, он помахал мне рукой.