Страница 42 из 326
— Не спорь с ним, — сказал Гаррисон Бэйнсу. — Он никогда ничему не верит, пока не убедится собственными глазами.
— Оно и видно. — Лицо Джеффа расползлось в медленной ухмылке. — Я ведь тебе сказал, что ты можешь получить наше чудо-оружие, если попросишь. Что же ты не просишь его?
— Хорошо, я прошу, — сказал Глид без особого энтузиазма. Оружие, которое демонстрировалось по первому требованию и за которое не приходилось отрабатывать даже самый пустяковый об, вряд ли уж было таким могучим. Воображаемые пять тысяч кредитов съежились до пяти, а потом до нуля. — Дай мне испытать его.
Тяжело повернувшись вместе с табуретом, Джефф протянул руку, снял со стены маленькую сверкающую плашку и протянул ее через прилавок.
— Можешь взять себе. Надеюсь, пойдет на пользу.
Глид повертел плашку в пальцах. Всего-навсего продолговатый кусочек вещества, напоминающего слоновую кость. С одной стороны гладко полированный. На другой стороне выбиты три буквы: «С — Н. Т.».
Глид спросил обескураженно:
— И это ты называешь оружием?
— Конечно.
— Ничего не понимаю. — Сержант передал плашку Гаррисону, — А ты?
— Я тоже. — Гаррисон внимательно осмотрел плашку и спросил Бэйнса: — Что означает «С — Н. Т.»?
— Всеобщий лозунг. Вы его повсюду увидите, если не замена* ли еще.
— Я его встречал несколько раз, но не придавал ему значения. Теперь припоминаю: эти буквы были написаны на стене в ресторанчике Сета и у входа в пожарное депо.
— И на бортах автобуса, из которого мы не смогли вытряхнуть пассажиров, — добавил Глид. — Только мы не поняли, что это значит.
— Это очень много значит, — ответил Джефф. — Это значит: «Свобода — Нет и Точка».
— Я убит, — заявил ему Глид. — Убит наповал.
Он посмотрел на Гаррисона, который с задумчивым видом засовывал плашку в карман.
— Абракадабра какая-то. Тоже мне оружие!
— Блажен неведающий, — заметил уверенный в себе Бэйнс. — Особенно когда и не подозревает, что играет с детонатором бомбы неизвестного устройства.
— Ладно, — поймал его на слове Глид. — Объясни нам, как она устроена.
— Нет, и точка. — Лицо Бэйнса снова расплылось в ухмылке. Он явно был чем-то доволен.
— Хорошая помощь. — Глид чувствовал себя обманутым, особенно из-за минутного упоения воображаемыми пятью тысячами, — Нахвастал каким-то оружием одностороннего действия, сунул кусок какого-то барахла с тремя буквами и замолк. Наболтать каждый может. А доказательства где?
— Не будет доказательств, и точка, — сказал Бэйнс, ухмыляясь еще шире. Его жирная бровь многозначительно мигнула следящему за разговором Гаррисону.
Гаррисона вдруг осенило. Раскрыв в изумлении рот, он вынул плашку из кармана и уставился на нее, как будто до этого вообще не видел.
— Отдай мне ее обратно, — потребовал Бэйнс, наблюдая за ним.
Засунув плашку обратно в карман, Гаррисон твердо ответил:
— Нет, и точка.
Бэйнс прищелкнул языком:
— Одни соображают быстрее, чем другие.
Глиду это замечание явно не понравилось. Он протянул руку к Гаррисону.
— Дай-ка мне еще раз взглянуть.
— Нет, и точка, — ответил Гаррисон, глядя ему прямо в глаза.
— Слушай, так не… — Внезапно негодующие нотки исчезли из его голоса. Он замер на месте, по слегка остекленевшим глазам было видно, что голова у него идет кругом. Потом он прошептал: — Черт возьми.
— Вот именно, — одобрительно буркнул Бэйнс. — Долго ты раскачивался.
Ошеломленный потоком обрушившихся на него вольнодумных мыслей, Глид хрипло сказал Гаррисону:
— Уйдем отсюда. Мне надо подумать. Давай найдем какое-нибудь спокойное местечко.
Неподалеку они нашли скверик со скамейками и ухоженными газончиками, в котором у фонтана играли ребятишки. Сев напротив лужайки с непривычно яркими для земного глаза цветами, оба погрузились в раздумья.
Через некоторое время Глид сказал:
— Если один человек будет так вести себя, ему обеспечен мученический венец, но если всем миром… — Голос его дрогнул, но он продолжал говорить: — Когда я думаю, к чему это может привести, у меня сердце екает.
Гаррисон хранил молчание.
— Вот тебе пример, — продолжал Глид. — Предположим, я возвращаюсь на корабль, и этот рыкающий носорог Бидворси отдает мне приказ. А я ему отвечаю, не моргнув глазом: «Нет, и точка». Тут либо его кондрашка хватит, либо он меня бросит в карцер.
— То-то тебе будет здорово!
— Да подожди, я же не кончил еще. Так вот, я сижу в карцере, но работа-то остается несделанной. Значит, Бидворси приказывает кому-то другому. А другой, будучи со мной заодно, смотрит на него ледяным взглядом и отвечает: «Нет, и точка». Его тоже бросают в карцер, и у меня появляется компания. Бидворси отдает приказ следующему. Повторяется та же история. В карцер влезает только двадцать человек. Значит, им придется теперь сажать арестованных в инженерскую столовую.
— При чем здесь наша столовая? — запротестовал Гаррисон.
— Именно в столовую, — стоял на своем Глид, преисполненный решимости покарать инженеров. — Скоро и она будет битком набита отказчиками. А Бидворси продолжает их сажать одного за другим, если только у него к этому времени сосуды не полопаются. Следующую партию придется запирать в инженерский кубрик.
— Да чего ты привязался к инженерам?
— Их там придется штабелями укладывать до самого потолка, — сказал не без садистского удовольствия Глид. — А кончится все это тем, что придется Бидворси самому взять ведро и швабру и драить медяшки, пока Грейдер, Шелтон и вся остальная братия будут караулить карцеры. А его пузатое превосходительство и его блюдолизы попрутся на камбуз стряпать арестантам обед. — Глид перевел дух и добавил: — Вот это да!
К ногам его подкатился цветастый мяч. Глид наклонился и подобрал его. Тут же подбежал мальчишка лет семи.
— Отдайте, пожалуйста, мой мяч.
— Нет, и точка, — ответил Глид.
Никакого протеста, никакого гнева, никаких слез. Мальчик просто разочарованно отвернулся и пошел прочь.
— Эй, сынок, держи. — Глид бросил ему мяч.
— Спасибо. — Схватив мяч, мальчишка убежал.
Гаррисон сказал:
— Что произойдет, если каждый гражданин Империи на всей ее территории от Прометея до Кальдора, на всех ее 1800 световых годах космического пространства разорвет полученное им извещение об уплате подоходного налога и скажет: «Нет, и точка»? Что случится тогда?
— Тогда правительству потребуется еще одна Вселенная для карцера и другая для караульных.
— Начнется хаос, — продолжал Гаррисон. Он кивнул на фонтан и на играющих около него детей. — Но непохоже, чтобы здесь у них был хаос. Я, во всяком случае, этого не замечаю. Отсюда можно сделать вывод, что они не перебарщивают с этим бескомпромиссным отказом. Они применяют его рассудительно, на основании какого-то общепринятого соглашения. Но что это за соглашение — не пойму, хоть убей.
— И я тоже.
Пожилой человек остановился у их скамейки, посмотрел на них, колеблясь, потом решил обратиться к проходившему мимо юноше:
— Не скажете, где остановка роллера на Мартин-стаун?
— В конце Восьмой улицы. Отходит каждый час. Перед отъездом вам прикуют конечности.
— Конечности? — Старик поднял недоуменно брови. — Это еще зачем?
— Этот маршрут проходит мимо корабля антигандов. Они могут попытаться вытащить вас из машин.
— Да-да, конечно. — Проходя мимо Глида и Гаррисона, он окинул их взглядом и сказал: — Эти антиганды такие зануды!
— Это уж точно, — поддержал его Глид. — Им говорят: «Убирайтесь», а они отвечают: «Нет, и точка».
Пожилой джентльмен сбился с ноги, странно посмотрел на него и скрылся за углом.
— Они все-таки замечают наш акцент, — сказал Гаррисон. — Хотя, когда я обедал в тот раз у Сета, никто на это внимания не обратил.
— Где удалось поесть один раз, — неожиданно оживился Глид, — можно попробовать и другой. Что мы теряем?
— Ничего, кроме терпения, — ответил Гаррисон и поднялся со скамейки. — Попытаем счастья у Сета. Не получится, пойдем куда-нибудь еще. А если нигде не получится, то успеем похудеть, прежде чем помрем голодной смертью.