Амбров Кеон

Ее звали Верла, и у нее была такая же история, как у остальных. Она защищала руками восьмилетнего сына и маленькую дочь. И так и не поняла, что ее ранило, повредило обе внутренние латерали.

Правая латераль была повреждена так сильно, что проводники потеряли надежду, однако Верла продолжала жить и вскоре оправилась настолько, что могла спросить о судьбе своих детей.

Дезориентация и излечение на седьмой день пребывания в Карре вызвали у нее потребность. Йорн и Серджи ожидали, что повторится картина смерти всех остальных саймов.

Она никогда раньше не получала передачу от проводника; ее организм протестовал. Серджи видел, как поврежденную латераль, отвратительно пурпурную вместо нормальной розово-серой, охватывают судороги, как она уходит в сумку, не отвечая на обещание жизни, предлагаемое Йорном.

Серджи просунул руки под правую руку Верлы, добавляя соблазн джена к защите Йорна. Когда непокорное щупальце протянулось к нему, Йорн захватил его своим.

Верла закричала от возникшей при контакте боли. У Серджи живот свело от сочувствия, но он взял себя в руки и стал постепенно расслаблять собственную систему, чтобы позволить Йорну контролировать поля.

Самый трудный урок, усвоенный Серджи как товарищем, заключался в том, что нужно полностью отказаться от своей воли и стать на мгновение инструментом в руках проводника, а не другим врачом. Ситуации, требовавшие этого, возникали редко, но всегда оказывались критически важными.

Используя поле Серджи, чтобы смягчать боль Верлы, Йорн завершил контакт, прикоснувшись губами к ее губам. Горячая волна селина, пробежавшая по ее поврежденным нервам, заставила ее дважды обрывать передачу, отшатываясь, прежде чем Йорн сумел удержать ее и передать достаточно жизненной энергии, чтобы она продержалась еще несколько дней — драгоценных дней, дающих ее латерали возможность исцелиться.

Когда Йорн отнял свои губы, лицо его было истощенным, но полным торжества.

— Теперь с тобой будет все в порядке, — сказал он и обвис на руках у Серджи.

Лицо женщины было искажено болью — на мгновение оно стало похоже на лицо джена, убитого из-за селина. На таком лице всегда застывает гримаса агонии из-за страшной боли в сожженной нервной системе.

Но вот женщина расслабилась, организм ее приспособился к новой хлынувшей в него жизни, и она устало улыбнулась.

— Спасибо, — прошептала Верла. — А мои дети…

Она уснула, не окончив фразы.

Йорн, к которому возвращались силы, улыбнулся Серджи.

— Вот что мы для нее сделали.

— Думаете, я этого не знаю?

Проводник рассмеялся.

— Конечно, знаете.

Однако он тут же посерьезнел.

— Серджи, вы знаете, что я бы не выбрал вас товарищем сегодня на вечер, но Лорина и Квис совершенно истощены. Вы обладаете невероятной силой… но, боюсь, вы не всегда можете отдавать ее мне.

— Это нелегко, — признался Серджи.

— Недд будет гордиться вами. Кстати, это напомнило мне: если хотите уехать завтра, я распоряжусь о сопровождении. Мне жаль, что я не могу выделить для Кеона другого проводника, но…

— Нет, я не уеду, — сказал Серджи. — Я отвезу проводника в Кеон, но нужно подождать, пока она сама придет ко мне.

— Она? О ком вы говорите?

Серджи рассказывал Йорну о смерти Эрланда, но у них до сих пор не было времени говорить о чем-нибудь, кроме работы.

— В бурю я встретил девушку, — сказал Серджи. — Технически женщину, поскольку она сайм, но очевидно она только что миновала переход. Она была дезориентирована, у нее началось истощение… и передача, которую я ей дал…

Проводник изучал его взглядом и одновременно злиннил.

— Месяц назад вы меня не превосходили, — сказал он. — Подозреваю, что сейчас превзошли. Ну, хорошо, вы встретили проводника, но если она не из Кеона и не из Карре, то откуда…

— Она джанкт, — прямо ответил Серджи.

— Джанкт проводник? Вы не можете думать…

— Ей нужно пройти разъединение, Йорн. Став проводником и получив хорошую передачу…

— Она захочет ее снова, — заверил его Йорн, — но откажется от нее. Джанкты не проходят разъединение только потому, что мы считаем это необходимым для них. А джанкт проводник… — он покачал головой. — Вы джен. Вы никогда не будете в состоянии понять, что такое потребность — опустошение каждого нерва, зияющая пустота, готовая проглотить тебя. Радуйтесь, что никогда не узнаете этого, Серджи, но постарайтесь понять, что джанкт нуждается не только в селине… он испытывает потребность в убийстве.

— Знаю. Она пыталась меня убить, но… боль превратилась в наслаждение.

— Нет, вы не знаете, — настаивал Йорн. — Даже я не знаю. Я никогда не убивал.

— А я убил, — негромко сказал Серджи.

— …что?

— Я убил сайма, который пытался убить меня. Ударил его шеном, и он умер. — Он мрачно улыбнулся. — Не думаю, чтобы джены к такому могли привыкнуть — это отвратительно.

— Вы в своем Кеоне еще в прошлом столетии, — сказал Йорн, предполагая, что Серджи говорит о далеком прошлом. — Режим убийства. — Он поморщился. — Нам тоже достается. Но у нас джанкты никогда не пытались убить наших дженов. Вероятно, потому, что мы здесь очень долго. Они знают, что с нами лучше не связываться.

Серджи не хотел говорить об этом случае — он вообще впервые о нем вспомнил и понял, что не испытывает никакого чувства вины. Чувствует ли сайм то же самое по отношению к убитому джену?

Йорн продолжал:

— Вы понятия не имеете, во что вмешались, Серджи… Но это неважно. Больше вы эту девушку никогда не увидите.

Это было уже после полуночи. На следующий день Серджи проспал почти до полудня. Он принял душ, поел, сверился с расписанием заданий и не обнаружил в нем своего имени. Теперь он гость в Карре. Вежливый способ выпроводить задержавшегося товарища домой — не давать ему работы.

Однако у Серджи были другие планы. Он прошел по газону в центре общины, но, проходя мимо статуи всадника — предполагалось, что это Раймон Фаррис, самый первый проводник, хотя никто не знал, как он выглядит или насколько рассказы о нем не являются всего лишь легендой, — он увидел зрелище, которое его остановило.

В шезлонге сидела Верла, на руках у нее была маленькая девочка, а восьмилетний сын в то время демонстрировал свое умение кувыркаться. При этом он часто падал, но с энтузиазмом продолжал свое занятие.

Серджи подождал, пока Верла не ощутила его поле и не улыбнулась приглашающее. Тогда он подошел к ней и осмотрел ее руки. Левая казалась полностью здоровой; на правой опухоль спала, и только легкое изменение нормального цвета латерали видно было сквозь кожу сумки.

— Скоро совсем выздоровеете, — сказал он.

— О, я это знаю. Благодаря вам и остальным, кто позаботился обо мне, я смогу растить своих детей. — Мальчик погнался за бабочкой, и она окликнула его: — Динни!

— Пусть бегает, — сказал Серджи. — Уйти из общины он не может, а в ее пределах он в полной безопасности.

— В безопасности, — задумчиво повторила она. — Серджи, вы сейчас заняты или можете уделить мне несколько минут?

Он сел на теплую траву.

— Чем могу быть полезен?

— Я… у меня никого не осталось, кроме детей. Денег у меня никогда не было…

— Верла, вы не должны платить за помощь, оказанную вам в Карре. — заверил ее Серджи.

— Но я хочу заплатить! — возразила она. — Я соберу денег и потом… Серджи, а сколько стоит стать членом общины?

— Стать членом?.. Верла, вы не можете им стать.

— Могу. Я могу много работать. У меня достаточно важная причина — хочу, чтобы здесь выросли мои дети. Здесь чисто, безопасно и люди заботятся друг о друге. Не хочу, чтобы они болтались на улицах, как приходилось мне. Послушайте… я знаю: это значит перестать убивать и позволить проводникам… как вчера вечером. — Она содрогнулась. — Но я сделаю это! Ради детей.

Серджи с трудом сдерживал слезы. Как мало понимают джанкты!

— Верла, дело не в том, что Карре не хочет вас принять… и заверяю вас: деньги не имеют к этому никакого отношения. Но… вы слишком стары, чтобы пройти разъединение.