Страница 43 из 50
Возможно, это происходит во всех странах мира. Во всех странах я не была. А вот в Швеции вижу примеры сплошь и рядом. Права работников защищены настолько хорошо, что у людей не остается никакого повода, чтобы работать вообще. Работаешь ты хорошо или плохо, зарплата начисляется всем, и каждый считается хорошим сам по себе, различий никаких не делается.
В госучреждениях доходит до абсурда. Я знаю одного мужчину, который работает вскрывальщиком конвертов. И делает он это последние тридцать лет без каких-либо перемен. Зарплата его постепенно растет, сам он переходит из отдела в отдел, в зависимости от выслуги лет. Его задача – разрезать конверты ножом для бумаг. Писем в последние годы приходит все меньше и меньше, так как люди в основном пользуются электронной почтой. Но должность не упраздняют. В день, бывает, нужно вскрыть штук сорок конвертов. Он приходит к десяти, пьет кофе, тут пора и на обед идти. Обедает, ходит часик по магазинам, потом вскрывает штук десять конвертов, пьет кофе, еще десять. Потом на огонек заходит начальник, тут наш герой деловито вскрывает остальные двадцать конвертов, пьет кофе и решает, что сегодня отправится домой пораньше. И так – тридцать лет подряд!
Подруга рассказывала мне, что, проработав четыре года в одном учреждении, однажды увидела на собрании какую-то новую женщину. Она спросила, кто это, и получила ответ, что это сотрудница из ее отдела. Вот тот вечно пустующий стол с компьютером – ее. На работе она бывает очень редко, потому что в основном сидит на больничном по причине постоянной усталости. А усталость приключилась с ней из-за того, что на работе слишком много дел, у нее был стресс. Слишком много дел? А кем же она работала? – спросила моя подруга. Оказалось, что та была вторым открывальщиком конвертов, но не справилась с нагрузкой.
Конечно, трудоустройство на полную ставку – это замечательная вещь. Соблюдаются права рабочих, ограничивается власть начальства, пресекается всякий произвол. Но с другой стороны, эта форма рабочего контракта лишает людей всякого стремления к достижению результата. Можно сказать, она парализует то креативное, энергичное и ценное, что есть в сотрудниках.
Правда, нужно сказать, что в последние годы я стала замечать перемены в рабочей ситуации. Постоянное трудоустройство стало менее надежным, чем раньше. Я даже слышала о нескольких случаях увольнения за нерадивость. Конечно, это вызвало волну протеста со стороны госработников, которые планировали спокойно досидеть лет двадцать до пенсии, и волну злорадства со стороны тех, кто работает по временному контракту. Так что лед тронулся! Больших перемен пока что нет, но беспокойство уже пустило в массы свои холодные щупальца. Тут же появились в газетах статьи на тему «раньше было лучше» и «довели страну, паразиты!».
Молодые шведы, наоборот, хотят видеть перемены в законах, касающихся трудового права. Им хочется, чтобы было легче получить работу, чтобы она была более разнообразной, интересной, новаторской, чтобы требовала большей личной инициативы и творческого подхода к делу. Как и среди людей всего мира, среди шведов встречаются те, кто жаждет перемен, и те, кому хочется спокойно сидеть на нагретом стуле и получать небольшую, но стабильную зарплату.
К слову о зарплатах. Меня часто спрашивают, сколько шведы получают. Скажу сразу, по сравнению с Москвой, не много. Если посчитать, сколько стоит еда, квартплата, проезд, бензин, выплата кредитов, то на жизнь останется всего ничего. Если, предположим, муж и жена работают, у них двое детей, кредит на покупку дома и машину, то после всех выплат им останется ровно столько, чтобы прожить месяц. Не более того. Так что не думайте, что в Швеции все богаты. Совсем нет! Страна богата, но не отдельно взятые личности. Богатый швед – это, скорее, исключение, чем правило.
Вернемся к работе на полную ставку. В основном шведские госучреждения работают в стиле «как вышло – так и вышло». И призвать их к ответу никак нельзя, на них просто нет управы! Достаточно того, что сотрудник просто приходит на работу. Он постоянно сидит на больничном либо рожает в год по ребенку, его дети тоже то и дело болеют, ему положен отпуск, ему положены курсы по повышению квалификации, его надо вовремя повышать по службе, платить надбавки, отправлять в санатории, отмечать дни его рождения, предоставлять скидки и льготы и так далее. Обращаться с ним нужно бережно, а то не дай бог обидится, потом проблем не оберешься.
Если этот человек темнокожий, нужно следить, чтобы его не дискриминировали. Чтобы на кухонном столе не лежало овсяное печенье под названием «Веселые негритята». Если этот человек гомосексуалист, то работодатель в лепешку разобьется, лишь бы остальные не оттеснили его в отдельную группу. Если кого-нибудь зовут, например, Ларс, а он хочет, чтобы его называли Моникой, то это забота начальника – провести беседу с остальными сотрудниками и добиться-таки, чтобы человека называли, как ему хочется. Иначе дело может легко дойти до суда. Начальник вообще виноват всегда и во всем. Ссоры, невозможность ужиться друг с другом, кляузы, личная вражда – это все ложится на плечи начальника. Он должен мирить, выяснять, кто первый начал, проводить расследования, искать решения проблемы. Если кому-то не нравится его рабочий стол – это начальник не доглядел, не заметил, что у человека на душе неспокойно.
Насколько прекрасно в Швеции быть ребенком, настолько же ужасно быть начальником. Если вы верите в переселение душ, то молитесь, чтобы вас в следующей жизни не сделали шведским начальником! Ты все всем должен и во всем виноват, тебе ничего нельзя и никому тебя не жалко. При этом ты в ответе за любую мелочь и должен следить за каждым своим словом. Тут уж не расслабишься в пятницу вечером! Шведы обожают разоблачать мелкие грешки своих начальников и политиков, устраивают из этого невероятный скандал, после чего требуют немедленной отставки провинившегося. Поэтому лица на верхушке карьерной пирамиды постоянно сменяются.
Как мне кажется, директора не могут не вызывать всеобщей приязни, потому что должность директора сочетает в себе все то, от чего у шведов портится настроение. Например, высокая зарплата, плюс непохожесть на остальных людей, плюс обладание властью – он может решать за других, плюс тот факт, что директор постоянно находится на виду, привлекает к себе внимание. Эта комбинация денег, власти и непохожести превращает тихих шведов в непримиримых фурий. Значит, ты говоришь, что ты директор? Значит, ты зарабатываешь больше меня? Значит, я должен тебе подчиняться? Такое оскорбление можно смыть разве что кровью! А вот глядите-ка, наш директор в восемьдесят втором году нанял филиппинскую уборщицу без трудового контракта. Каково? А на вид такой порядочный. Что, упырь, съел?
Тут директорская голова катится к подножию эшафота, а на его место заступает новый олигарх.
Правда, ненадолго. Ну, не может швед вынести, что человек, который ни в чем его не лучше, почти что брат-близнец, вдруг становится его начальником. К начальникам-иностранцам шведы относятся гораздо спокойнее. Иностранец по определению человек совсем другого сорта, ему можно не завидовать.
Все эти интриги происходят в глубокой тайне. Люди пишут кляузы, подсиживают друг друга, сплетничают и ставят палки в колеса в полном молчании. Обычно такое не обсуждается, а стоит тебе обмолвиться о своих планах хоть словом, это тут же становится достоянием общественности. Шведы знают о свойстве своих соотечественников пересказывать всё всем и обо всём, поэтому благоразумно молчат. Со стороны трудовой коллектив выглядит самой дружной семьей, какую вообще можно представить. Люди друг другу улыбаются, обнимаются при встрече, вместе пьют кофе, никаких сплетен, никаких косых взглядов. Всё идет только к лучшему в этом лучшем из миров, как говорится. И вдруг – новый начальник. Как? Откуда? Куда делся бывший? Когда все это успело произойти и почему я ничего не видела?
Особенно удивляются те, кто приехал в Швецию из стран, где принята более открытая модель общения. Во многих культурах принято обсуждать происходящее, иногда даже очень резко, спорить, кричать, ссориться, мириться. Часто ссора дает выход чувствам и не приводит ни к каким фатальным последствиям. В Швеции же все наоборот. Сначала долгое время всё тихо, потом со сцены безвозвратно исчезает кто-нибудь из участников, и выясняется… Выясняется такое, что ни в сказке сказать ни пером описать, ибо стыдно.