Дни

Поднявшись, он покачивается, и кровь отливает от мозга, оставляя там пустоту. Квартира взмывает на немыслимую высоту, а потом падает, падает, падает и оказывается в яме. Мгновение – и Крису кажется, что сейчас он потеряет сознание. А потом все успокаивается, утихомиривается, выравнивается, выглаживается. Пошатываясь, Крис бредет в спальню.

11.28

– Мне неприятно в этом сознаваться, – говорит Чедвик, взяв у Понди интерком и положив перед собой на стол, – но я не в силах избавиться от ощущения, что мы совершили страшную ошибку.

– Ты – паникер, – замечает Питер.

– Почему бы нам не проследить за ним с помощью «Глаза»? – спрашивает Субо. – Чтобы иметь хоть какое-нибудь представление, что он там устроит.

– Точно, велю им перебросить сюда сигнал, – решает Чедвик. – Отлично придумано.

Если бы портрет Септимуса Дня, висящий на стене, мог говорить, он бы, наверное, возразил, что все, происходящее сегодня в Зале заседаний, было придумано крайне скверно.

11.29

Костюмы вылетают из гардеробной один за другим, будто канарейки из клетки.

Крис бешено роется в своей обширной коллекции парадной одежды, срывая очередной костюм с вешалки, окидывая его беглым взглядом, а затем швыряя через плечо в пеструю, многоцветную груду из уже отвергнутых нарядов.

Что же надеть? Что же надеть?

Он и раньше, когда еще казалось, что времени более чем достаточно, не мог остановить выбор ни на одном костюме. А теперь, когда нужно спешить, не говоря уж о том, что он пьян, – принять решение все так же трудно, если не труднее. Он понимает, что нужно схватить костюм – любой костюм, уже неважно какой, – и напялить на себя, но это же его единственный шанс произвести впечатление, – он хочет выглядеть безупречно. Если бы только тут не было такого бескрайнего выбора, если бы только все эти чертовы тряпки не были такими кричащими и невозможными…

Бесформенная куча в дверях гардеробной продолжает расти – слой за слоем, вещь за вещью, – до тех пор, пока вдруг поиски не прекращаются.

Крис сделал выбор.

11.41

За плечами у Йоргенсона, Кофи, Горинга и Уоллеса – четверых охранников, стоящих на кольце Желтого этажа возле дверей частного лифта братьев, общий рабочий стаж, насчитывающий пятнадцать лет службы в вооруженных силах, шесть – в полиции и восемь с половиной лет, проведенных в различных исправительных учреждениях – в качестве или надзирателей, или подопечных. Все четверо – твердокаменные великаны, закаленные, но отнюдь не утомленные жизнью, явно равнодушные к боли и эмоциям, поэтому сложно сказать, испытали ли они хоть малейшее волнение, когда их отрядили в качестве эскорта для одного из тех семерых, в чьих руках находится власть над первым и (ну, черт возьми, кто бы в этом усомнился!) крупнейшим гигамаркетом в мире. По правде говоря, глядя на них, можно подумать, что сопровождать по магазину одного из братьев Дней – все равно что, скажем, поковыряться в зубах после мясного обеда.

Готовые ко всему, охранники стоят, скрестив руки на груди, слегка расставив ноги и наклонив голову чуть набок: классическая поза наемных головорезов всех времен и народов. Йоргенсон, Кофи, Горинг и Уоллес не обмениваются между собой ни словом – они просто ждут, когда спустится мастер Крис. Его опоздание никак не комментируется – никаких взглядов украдкой на наручные или настенные часы. Охранники просто стоят и ждут, как им велели: так горы стоят и ждут, как повелел им Господь.

Вокруг роятся покупатели. Некоторые удивляются, зачем это четверо охранников выставлены перед дверьми лифта, помеченного надписью: «Частный – посторонним пользоваться запрещено», но никто не отваживается подойти и спросить. И даже самому рассеянному покупателю, заблудившемуся в лабиринтах магазина, достаточно бросить всего один взгляд на эту четверку, чтобы обратиться с расспросами к кому-нибудь другому.

Заслышав, что лифт с Фиолетового этажа наконец начал спускаться, все четверо, как один, опускают руки и расстегивают кобуру на поясном ремне. Они готовы ко всему.

Над дверьми частного лифта братьев нет индикатора этажей, поэтому охранники видят, что мастер Крис спустился, только когда кабина останавливается и двери раскрываются.

Йоргенсон, которому было поручено отобрать для охраны мастера Криса трех коллег и который в силу этого чувствует себя самым ответственным, поворачивается на каблуках, выпячивает грудь и резко отдает честь своему работодателю.

Крис, после короткого колебания, неверным движением салютует в ответ.

– Доброе утро, сэр, – говорит Йоргенсон. В его невозмутимых глазах не проскальзывает ни намека на удивление.

– Доброе утро, – отвечает Крис, улыбнувшись, как ребенок. Он снова прикладывает пальцы ко лбу, а потом – видимо, ему полюбился этот приветственный жест – поворачивается и повторяет его еще трижды: для Кофи, Горинга и Уоллеса по отдельности. Он всем им желает доброго утра. И они отвечают тем же.

На Крисе – костюм цвета черной смородины, который он вначале отверг, тот самый, с вышитыми золотой нитью логотипами «Дней» на плечах, обшлагах и карманах. Еще раз взглянув на него после большого количества выпитой коричной водки, он пришел к мнению, что цвет костюма, а также логотипы скорее говорят в пользу этого наряда, чем против него. Веселая расцветка и псевдовоенный стиль украшений создают желанное сочетание доступности и властности. Под костюм он надел шафранную рубашку с сиреневым галстуком, а ноги стали мясной начинкой для светло-коричневых мокасин с перекрестной строчкой, похожих на пирожки. Ансамбль довершает его раскрасневшееся, покрытое испариной лицо.

– Ну что, пойдем? – спрашивает он, и охранники быстро занимают нужную позицию: Йоргенсон и Кофи – впереди, Горинг и Уоллес – позади, образуя четыре угла квадрата, срединной точкой которого является Крис.

Охранники с непроницаемыми лицами выступают по направлению к «Книгам» и «Компьютерам».

22

Семилетняя война: война, в которой Англия и Пруссия одержали победу над Австрией, Россией, Швецией, Саксонии и Францией (1756–1763)

11.46

По одну сторону прохода между «Книгами» и «Компьютерами» ждет мисс Дэллоуэй, а с ней трое Книжных Червей – Оскар, Салман и Курт. Напротив – по другую сторону идеологической пропасти, ширина которой всего пара метров, – стоят мистер Армитедж и трое Техноидов. Вначале мистер Армитедж пришел в сопровождении гораздо большего числа сотрудников, но, увидев, что мисс Дэллоуэй ограничилась всего тремя, отослал остальных. Эта любезность осталась незамеченной – напротив, ее старательно проигнорировали.

Изредка между двумя фракциями (четыре на четыре) пробегают искорки враждебных взглядов. Все хранят молчание.

11.48

Все на него смотрят. Разумеется. Кто же не остановится и не посмотрит на человека, которого сопровождают четверо ребят из охраны? Кое-кто из покупателей узнает его, но большинство – нет. Недавние фотографии братьев Дней раздобыть не так-то просто, но фамильные черты легко угадываются всеми. Нос, восточная смуглота: ошибиться невозможно.

Однако эти взгляды лишены тяжести. Вот что важнее всего для Криса в минуты, когда охранники ведут его против часовой стрелки по кольцу Желтого этажа, направляясь к входу в «Компьютеры». Никто не глазеет на него с эдаким понимающим выражением – знаем, мол, все твои секреты. Никто не сверлит его этим взглядом, который, кажется, посягает на его душу, – как будто публика обладает своего рода правами собственности на публичных персонажей. Возможно, они неспособны по-настоящему разглядеть Криса из-за окутывающей его дымки опьянения, то есть потому, что он не способен по-настоящему разглядеть их. Так ли обстоит дело, или иначе – совершенно неважно. Результат-то один. Он защищен. И пускай глазеют сколько влезет.