Песчаная буря

В супермаркете ему пришлось попотеть, объясняясь с продавцом, да и выбор там был гигантский. Но все вопросы были решены, покупки сделаны. Ноги Петра Степановича стояли на коврике, расстеленном перед дверью дочкиной квартиры.

Зять пялился в телевизор, почесывая волосатое пузо, смотрел футбол. На тестя, приехавшего из далекой России, он обращал не больше внимания, чем на насекомое, прекрасно зная, что тот ему ничего возразить не сможет. Квартира являлась его собственностью. Поэтому супруга старалась помалкивать, боясь остаться на улице. Что же тогда может предъявить старый тесть? Когда Петр Степанович вошел в квартиру, зять даже не взглянул на него.

Ученый разулся, прошел на кухню. Там он выгрузил все покупки на стол, довольно оглядел их, улыбнулся, взял в руки бутылку вина и полюбовался красочной этикеткой. Потом Горохов вооружился штопором, выдрал пробку, сделал несколько глотков прямо из бутылки и улыбнулся еще шире. В России такое возможно? Нет, ни за что. Там девственно чистый холодильник, надоевшая пустая квартира, даже воздух опостылевший. Попробуй-ка купить в той стране вина: либо подделку продадут, либо денег не хватит.

Вернулась с работы дочь, с сомнением оглядела отцовские покупки и, естественно, задала вопрос:

– Откуда это все, папа?

– Купил, доча. – Петр Степанович уже был слегка под градусом, поэтому гордо выпятил впалую старческую грудь. – Да, я все это купил. Теперь я буду жить в Америке, есть все это разнообразие и отдыхать на курортах каждый год. В Россию я возвращаться не хочу.

Дочь с сомнением оглядела поддатого отца, явно не поверила ему и поинтересовалась:

– А ты обо мне подумал, папа? Куда я тебя поселю? Чем кормить буду?

Петр Степанович хитро ухмыльнулся и заявил:

– Не беспокойся, доча. Я сам о себе позабочусь. Поживу у тебя пару недель, потом мне откроют счет в банке и дадут американское гражданство. Я перееду в собственную квартиру. Тебе не придется терпеть мужа-разгильдяя. Ты сможешь его бросить.

Дочь скрестила руки на груди, прислонилась плечом к дверному косяку и проговорила:

– Ты пьян, папа. Кто даст тебе гражданство и откроет счет в банке? За какие такие особые заслуги?

– Они есть. Я американцам важный секрет продал, скоро стану богатым человеком и буду жить в Америке.

Дочь все равно не поверила. Да ученый и не старался что-либо доказывать. В голове его шумел хмель, настроение было отличнейшим, портить его скандалом не хотелось. Поэтому Петр Степанович еще немного попьянствовал и лег спать.

Зять чуть пошумел, но увидел, что тесть приволок много жратвы и выпивки, сразу же успокоился и замолчал. А дочь ушла на вторую работу. Ей надо было кормить муженька-лентяя. Что же до пьяного отца, то она решила подождать пару недель, а уж потом отправлять его обратно в Россию. Нечего ему здесь делать, пусть там доживает свои последние дни.

– Кучнее, мать вашу! – орал в мегафон майор. – Кучнее! Что вы как стельные коровы в воде барахтаетесь?! Шлепнулся, стропы обрезал, вынырнул и погреб к лодке! Кучнее на воду падайте! Кучнее! Чем ближе шлепнетесь, тем меньше плыть!

Крики разносились далеко над водой. Свидетелями происходящего были лишь чайки да облака в небе. Наблюдая за тем, как американский морской спецназ отрабатывает десантирование на воду с малой высоты, первые тревожно горланили, крутясь поблизости, а вторые невозмутимо плыли по своей извечной дороге – за горизонт. Других очевидцев не было. Гражданских лиц разогнали катера береговой охраны.

Прыжки с парашютом на воду с небольшой высоты – это, скажем так, развлечение не для слабонервных хлюпиков. Такое занятие является одним из самых опасных даже для этих парней. Пусть вокруг не бушует конкретный ураган, а держится сравнительно тихая погода, но удовольствия в этом все равно маловато.

Почему? Да хотя бы потому, что в воде очень неудобно отцепляться от парашюта. Особенно когда он накрывает человека сверху. Такое случается частенько. Тогда бедолага барахтается среди путающихся строп и намокшей тяжелой ткани, облепившей его, пытается как можно скорее всплыть и глотнуть свежего воздуха.

Но спецназовец просто по долгу службы обязан уметь в случае привалившей нужды высаживаться на воду, в пустыню, в лесистую местность, хоть вообще в снега и льды Антарктиды. Вот и ребята из этого отряда показывали отменную выучку в прыжках с парашютом в воды Мексиканского залива поблизости от Хьюстона. Они почти не обращали внимания на крики офицера, десантировались и плыли к резиновым лодкам.

Майор продолжал тревожить окрестности через мегафон:

– Ронсон, я тебе на берегу все плавники с ластами отобью! Что ты ныряешь как дельфин?! Отцепился от строп, плюй на парашют и греби к лодке! Быстрее, я сказал! Быстрее!

Спецназовцы не только прыгали сами, но и сбрасывали на воду груз – стандартные резиновые лодки с моторами, оружие, боеприпасы, а также спецсредства, приборы связи и навигации. Их задача состояла в том, чтобы приземлиться как можно кучнее, вплавь добраться до автоматически надувшихся лодок и грузовых плотиков. Затем парни должны были быстро приготовить оружие к бою и взять курс на учебную цель.

В этой роли выступало списанное грузовое судно, которое требовалось быстро захватить и насильно снять с него одного или нескольких человек, не причинив им никакого вреда в случае «перестрелки» с командой корабля. Дабы избежать возможных травм и увечий, основным оружием группы спецназа стали пули с краской, светошумовые гранаты и слезоточивый газ. Магазины автоматов были снаряжены холостыми патронами.

Группа, не жалея сил и времени, упражнялась в захвате судна. Роль команды корабля играли свои же. Время от времени ребята менялись ролями.

Новые крики разнеслись над морем:

– Эйзен, твою мать, ты не там залез! Гордон, вечером после отбоя двести отжиманий за такую стрельбу! Форбс, беги быстрее на мостик, время поджимает! Вот, молодец, так держать…

Майор, наблюдавший за тренировкой, был недоволен. Взять корабль без потерь пока никак не удавалось. Жертвы, разумеется, были только условными, но майор прекрасно понимал, что в реальной схватке они могут превратиться в самые натуральные трупы. Терять своих людей он не собирался, поэтому после каждого штурма делал разбор полетов, указывал людям на их ошибки и заставлял повторять все с самого начала.

Конечно, реальная команда корабля – это не мастера из подразделения специального назначения, которые на данный момент играют роль беспечных моряков. Вряд ли настоящий персонал грузового судна окажет нападающим такое же сопротивление, на какое способна половина тренирующегося отряда. Но майор был обязан предусмотреть все.

После очередной схватки на борту списанного корабля представители обеих сторон поднимались на ноги, считали ушибы, ссадины и цветные пятна краски на теле. Майор хмурился все больше и больше, недовольно качал головой и грязно ругался.

Потом, после короткой паузы, он командовал своим ребятам:

– Перерыв двадцать минут, совещание, потом меняетесь ролями и все повторяете.

Спецназовцы отдыхали двадцать указанных минут, потом следовало озвучивание их промахов и недоделок. Вслед за этим половина парней грузилась в лодки. Они должны были отправиться на двадцать пять миль севернее, к берегу, доехать оттуда до аэродрома, пролететь то же расстояние на самолете и еще раз спрыгнуть на парашютах в океан. Оставшаяся половина разбредалась по кораблю и играла роль моряков.

Никто не возмущался, все прекрасно понимали, что чем больше труда будет приложено сейчас, тем легче придется потом, в реальном бою. Поэтому все происходило в молчании. О каком-либо возмущении и речи не шло. Пусть майор кричит хоть до хрипа. Он всегда такой, постоянно чем-нибудь недоволен.

В небе пронесся самолет, распухли цветки парашютов, посыпались как горох сброшенные лодки и плотики. Все повторялось. «Моряки» делали вид, что ничего такого не произошло, прохаживались по палубе корабля, едва ли не зевая со скуки. «Нападающие» десантировались в воду, избавлялись от парашютов, грузились в лодки, готовили оружие к бою, плыли к цели.