Тайна рукописи

Они ушли раньше меня, низенькая уродливая женщина и трехметровый монстр. Я еще долго сидела на своем месте, уставившись в свое третье пиво.

Когда я смогла подняться на ноги и заплатить по счету, я направилась к Иерихону Бэрронсу.

Было всего без двадцати восемь, но непрекращающийся ливень превратил вечер в ночь, пока я сидела в пабе. Улицы были темными и практически пустыми, лишь несколько туристов, жаждущих пива, рискнули вымокнуть до нитки, хотя вполне могли позволить себе выпить ту же пинту в холле отеля. Не лучший вечер для барменов, сегодня касса будет небольшой.

Над головой я держала сложенную газету, успевшую полностью промокнуть, пока я прыгала по лужам. К счастью, я переоделась, сменив тонкий желтый костюм, в котором ходила на встречу с инспектором О'Даффи, на джинсы, зеленую футболку с глубоким вырезом и шлепанцы, поскольку готовилась к уборке в квартире Алины. К несчастью, у меня не хватило ума взять еще и куртку. Из-за проливного дождя резко упала температура. Август в этой части Ирландии и без того был не особо теплым, особенно для девушки, привыкшей к палящему летнему солнцу южной Джорджии. Дублинское лето радовало температурой не выше двадцати градусов, а иногда, как сейчас, например, столбик термометра падал до отметки десять.

Я обрадовалась, увидев, что книжный магазин все еще сияет огнями. В тот момент я не знала, что пересекаю еще одну демаркационную линию своей жизни. Раньше мне требовалась полная темнота, чтобы заснуть, я старалась, чтобы сквозь жалюзи не пробивались блики света, чтобы стереосистема и ноутбук не отсвечивали неоновыми огоньками. Но я уже никогда не смогу заснуть в полной темноте.

Бэрронса на месте не оказалось, но там была Фиона. Она сидела за кассой, рядом переминалась с ноги на ногу очередь покупателей, но как только Фиона меня увидела, она мягко произнесла:

– Здравствуйте, милая! Только посмотрите, что с вами сотворил дождь! Не хотите освежиться? Через секунду я к вам вернусь, – добавила она, обратившись к покупателям. С застывшей улыбкой Фиона подхватила меня под локоть и практически потащила в ванную, находившуюся в задней части магазина.

Когда я увидела свое отражение в зеркале над раковиной, я прекрасно поняла ее реакцию. Я бы тоже себя оттуда утащила. Вид у меня был просто отвратительный. Макияж и подводка для глаз растеклись черными кругами около глаз. Я была бледная как полотно, всю свою помаду я благополучно «съела», зато на правой щеке красовалось большое пятно кетчупа. Я промокла до нитки, а высокий хвост, в который я утром завязала волосы, печально свисал за правым ухом. Кошмар.

Что ж, я решила привести себя в порядок. Стянув футболку, я выжала ее над раковиной, потом бумажным полотенцем промокнула бюстгальтер и вновь надела футболку. Синяки на ребрах все еще были темными, но болели куда меньше. Я стянула волосы в нормальный хвост, потом оторвала еще бумажных полотенец и как следует вытерла лицо, аккуратно стирая черные полосы с нежной кожи вокруг глаз. Потом порылась в сумочке, достала походный набор косметики – маленькую косметичку с небольшими, но такими необходимыми любой южной красавице принадлежностями. Мама подарила такие наборы нам с Алиной на прошлое Рождество. Я нанесла на лицо увлажняющий крем, припудрилась, подвела глаза и наложила тени, потом снова покрыла губы серебристо-розовым блеском.

После чего открыла дверь, шагнула вперед и буквально ткнулась носом в грудь Иерихона Бэрронса. Я завопила. Я ничего не могла с собой поделать. Этот вопль я сдерживала слишком долго, с тех пор как увидела те странные вещи в пабе, но у меня больше не было сил держать это в себе.

Он схватил меня за плечи – думаю, он просто хотел успокоить меня, – и я ударила его. Не знаю, почему. Может, у меня была истерика. Или я просто злилась, поскольку понимала – со мной происходит что-то странное, и это мне абсолютно не нужно. Когда вокруг вас все сходят с ума, вы понимаете, что у вас большие проблемы. Это была его вина. Он был тем, кто раскрыл мне глаза на вещи, с которых все и началось. Я замолотила кулаками по чем попало. А Бэрронс просто стоял и терпел, сжимая руками мои плечи, глядя мне в лицо. Поймите меня правильно, я не сильно била его, и он выглядел скорее раздраженным, нежели страдающим. Но он позволил мне ударить себя. И не ответил ударом на удар. Что, подозреваю, было огромной жертвой со стороны Иерихона Бэрронса.

– Что вы видели? – поинтересовался он, когда я наконец-то выбилась из сил. Я даже не спросила, как он догадался. Мы оба знали, что я вернусь к нему лишь в одном-единственном случае: если мне понадобится что-то, что я не смогу получить в другом месте – например ответы на вопросы, от которых я отказалась в прошлый раз. А значит, произошло нечто, что заставило меня передумать.

Иерихон продолжал держать меня за плечи. Сегодня его близость ощущалась по-другому, но от этого тревожила не меньше. Не знаю, доводилось ли вам выходить из машины возле порванной во время грозы высоковольтной линии у дороги. Мне приходилось. Я помню это ощущение энергии, буквально пропитавшей воздух, потрескивание искр на оборванных проводах, которые свисали до земли. Я помню, каково это – стоять возле ряда столбов, излучающих силу, которая может в любой момент оборвать жизнь. Я повела плечами, освобождаясь от его хватки.

– Отпусти меня.

Бэрронс убрал руки.

– Вы сами пришли ко мне. Помните это.

Он никогда не давал мне забыть об этом. «Вы сделали выбор, – напоминал он мне впоследствии. – Вы могли просто уехать домой».

– Думаю, меня стошнит, – сказала я.

– Нет, не стошнит. Вы этого захотите, но не сможете. Позже вы привыкнете к этому ощущению.

Иерихон был прав. Меня не вырвало той ночью, но чувство, что я могу в любой момент выдать фонтан из пропитанной кетчупом картошки фри, так и не прошло.

– Пойдемте. – Бэрронс провел меня обратно в главное помещение магазина, остановившись у песочного цвета диванчика, на котором я сидела пару ночей тому назад. Иерихон встряхнул сложенным одеялом, которое собирался постелить на диван, чтобы я не запачкала светлую кожу обивки мокрыми джинсами. На юге больше заботятся о людях, чем о диванах – такая мелочь, которую мы называем гостеприимством. Было невозможно не заметить, что меня колотит крупной дрожью, а тонкая футболка не могла скрыть того, как съежились от холода мои соски. Мрачно взглянув на Бэрронса, я стащила одеяло с дивана и завернулась в него сама. Теми же молниеносными движениями, которые он демонстрировал раньше, Бэрронс схватил еще одно одеяло и успел постелить его на диван прежде, чем я хлопнулась мокрым задом на обивку. Затем Иерихон опустился на стул напротив. Фионы не было видно, окна были закрыты. «Книги и сувениры Бэрронса» закрылись на ночь.

– Рассказывайте, – сказал Иерихон.

Я рассказала о том, что видела. Как и раньше, он задал мне кучу вопросов, заставляя припоминать малейшие детали. На этот раз Бэрронс был удовлетворен моей наблюдательностью. Даже если раньше я была не очень внимательной, встреча со Смертью произвела на меня сильнейшее впечатление.

– Это не Смерть, – сказал Иерихон. – Это Серый Человек.

– Серый Человек?

– Я не знал, что он здесь, – пробормотал Бэрронс. – Понятия не имел, что все зашло так далеко.

Он потер подбородок, явно опечалившись тому, как повернулась ситуация.

Я покосилась на него.

– Что у тебя на руках, Бэрронс? Кровь?

Он застыл, взглянул сначала на меня, потом на свою руку.

– Ах да, – сказал Иерихон, словно только сейчас вспомнил. – Я выходил на прогулку. Увидел на улице собаку, которую сбила машина. И отнес ее умирать в магазин ее хозяина.

– О.

Чудесам несть числа. Иерихон Бэрронс куда больше походил на человека, который добьет эту собаку на месте, чтобы не мучилась, свернув ей шею или сильно пнув в правильно выбранное место, но чтобы он брал в расчет человеческий фактор? Позже я узнала, что интуиция меня не подвела, не было той ночью никакой собаки. Кровь на его руках была человеческой.