Капитан перехватчика

— Просто офицер, который должен исполнить свой долг. Просто… — Горло сжало петлей, как там, на Таркане. И темнота перед глазами тоже была, как тогда. — В тот день, когда узнала, что буду сопровождать конвой, я поругалась с человеком, которого очень люблю. Между ним и свободой выбрала свободу. Я пожалела об этом сразу, как только его взгляд стал пустым. Но посчитала, что вернусь и… смогу ему все объяснить.

Костас мальчик умный, запись уничтожит. Не надо Таласки знать, какими именно признаниями я усмиряла толпу. А с Ароновым, Стельковым и Хилдом я поговорю сама.

— Капитан, двести пятьдесят метров. Мы на нижней границе.

Я отбила на комме: «Поняла. Снижаемся. Защита на максимуме».

Мне хватило вздоха.

— Теперь я знаю, что могу не вернуться. Кто будет виноват в этом? — Я пожала плечами. Они меня еще не видели, но… я чувствовала каждого из них. Ту злобу, ту ненависть, что исходила от них. — Никто. Такова судьба. Она выбрала ваших родных, близких, любимых. Она может выбрать и меня. И тогда он никогда не узнает, как не узнали те, кто был дорог вам.

— Капитан, двести двадцать метров. Идем по маякам. Внизу одиночные всполохи выстрелов.

Откликаться я не стала.

— Три года назад на Иаре мы подобрали мальчишку-беспризорника. Его собирались убить за лепешку и кусок мяса. Сейчас он у меня на борту. Смышленый паренек, умница, каких поискать, золотые руки. Через месяц ему может исполниться семнадцать, он может стать хорошим технарем, найти себе девчонку, влюбиться… Он многое сможет, если я сумею его уберечь.

— Высота двести метров. Идем точно по маяку. Защита на максимуме. Одиночные всполохи выстрелов за границей ограждения.

А я разве рассчитывала, что этих слов будет достаточно?!

— Каждую минуту, каждую секунду мы думали о вас. Все. Те, кто грузил транспорты, кто прокладывал курс, кто вел конвой. Мы отстреливались от вольных и думали о вас. Не щадили ни себя, ни корабли. Лишь бы успеть. Не к тем, к кому опоздали, к тем, кого еще можем спасти. К тем, кто может встать перед нами и спросить: «Почему? Почему не вчера, не позавчера, когда моя дочь, сын, брат, мать… были еще живы?»

— Сто семьдесят. Таласки передал, что войска на подходе. И… что прибьет тебя сам.

Последнюю фразу Дарила я пропустила мимо ушей.

— У меня нет ответа, кроме одного: мы сделали все, что могли. И даже больше. Но это только слова.

— Сто пятьдесят метров. Орудия к бою готовы. Приказ волкодава — стрелять на поражение.

С моего комма ушло: «Посадкой R четвертого руковожу я. Приказ: стрелять на поражение — отменяю».

— Над нами висит транспорт. Там еда, техника, чтобы сберечь тех, кто еще ждет помощи, кто еще надеется. Там очистители, способные вернуть голубизну вашему небу, сладость — воде, там врачи, медикаменты, одежда, временное жилье.

— Пятьдесят метров. Под нами чисто. Начинаем расходиться.

Мглу трепали воздушные струи посадочных двигателей, за защитным экраном мерцающими пятнами расплывались огромные костры, которые окружали периметр комплекса.

Мы спускались с бортовыми огнями, не включая прожекторов.

— Чтобы посадить его, мы должны проверить посадочные системы. Я, капитан перехватчика, Наталья Орлова, — выйду первой. Умоляю лишь об одном — потерпите еще чуть-чуть. Мы уже здесь. Мы — пришли. И мы поможем тем, для кого это еще не поздно.

— Капитан, мы на грунте. По сканерам посадочное поле без повреждений.

— Я — выхожу.

Защитное поле растеклось мыльной пленкой, выпуская меня. Сели мы идеально, образовав четкий квадрат.

«Активировать буйки. Транспорту начать снижение».

— Я — с тобой! — раздалось рядом по-мальчишески звонко, отдаваясь эхом с опускающихся зондов. Юл остановился рядом, посмотрел на меня с хитрым прищуром, мол, ну и что ты теперь сделаешь?

Пока — ничего, но если мы выкрутимся…

Мы выкрутились.

Сначала они выходили из темноты по одному. В их руках было оружие, их глаза в свете внешних прожекторов казались мертвыми. Потом их с каждой уходящей минутой становилось больше, но ни один не пересек границы осветительной ленты, которую мы раскидали вокруг силовой установки.

В какой-то момент между ними начали мелькать люди в военной форме, но заметила я это не сразу. Мы как раз с Дюшей, техником Аронова и Юлом спорили, можно ли запитать систему управления антигравов с перехватчиков. Юл доказывал, что если ему дадут муфту с каким-то мудреным названием, то через двадцать минут он подключит генераторы. Крик закончился, когда помощник Ван Хилда принес ту самую штуку, которую и просил мой юнга.

Вот тогда, отойдя от мальчишки, который потребовал, чтобы я не лезла ему под руку, и заметила появление тех самых регулярных войск.

Грязные, измученные, с серыми лицами… Хотелось закрыть глаза и ничего не видеть. Ни голодных взглядов, ни пустоты в глазах, от которой хотелось выть, ни черноты над головой.

Оставалось убеждать саму себя, что моей вины перед ними нет. Получалось плохо, хотя бы потому, что не я была на этой планете, когда та проклятая глыба избрала ее своей мишенью.

К тому времени, когда транспорт спустился ниже кромки пепельно-пылевого облака, посадочный стол был полностью оцеплен. В отличие от меня, эти парни моральными терзаниями не страдали.

Но меня это уже не касалось. Гул приближающейся техники для разгрузки транспорта сливался с жужжаньем антигравитационных установок, которые удалось-таки запустить Юлу. R четвертый хоть и с трудом, но был способен сесть на «своих». Но лучше было не проверять это «способен».

Посчитав, что на этом моя роль окончена, я вернулась на «Зверя». Хотелось добраться до своей каюты, влить в себя бокал вина демонов, чтобы потом уж точно ничего не помнить.

Но, видно, судьба решила, что должно быть все по справедливости. Если повезло в одном, то…

Костас перехватил меня в коридоре у самой каюты. Схватил за руку, пытаясь что-то сказать, но лишь разевал рот.

Ощущение беды, которое я глушила все это время, нахлынуло валом, сбивая дыхание.

— Отец или Искандер? — только и прошептала я, понимая, что не хочу слышать его ответ.

Увы, избежать его я не могла.

— Искандер, — прохрипел Костас, справившись с волнением. — Покушение. Жив, но серьезно ранен.

Это была моя цена. За удачу.

— Открывай, открывай глаза!

Довольный голос Орлова был настолько искушающим, что Искандер решил последовать его совету.

А память, словно только и ждала, заставила вспомнить все, что было между этим и… тем мгновением.

— Погибшие… — прохрипел он, не от боли, от жажды.

Генерал, догадавшись, протянул стакан с водой. Помогать приподняться не стал, скайл и сам прекрасно справился. Слабость была, но Искандер ожидал худшего. Если, конечно, верить той картинке, что успела собраться в его сознании.

— Тадеус и два охранника, — с улыбкой произнес Орлов, хитро поглядывая на адмирала.

Тот даже убрал стакан от лица, чтобы удобнее было смотреть.

— А если бы я туда не пошел? — поинтересовался он, догадываясь о причинах хорошего настроения Николая.

Генерал пожал плечами. Весьма неоднозначно.

— У меня было еще несколько запасных вариантов.

Искандер поверил его словам сразу. Уже привык, что если Орлов что и делает, то основательно. Наташа была в него.

Наташа… Успокаивало одно, будь с ней что не так, Орлов вряд ли бы веселился.

— Все-таки добрался до Тадеуса?

Управление только отстраивалось, когда у них появился столь многообещающий заключенный. Индарс предложил поместить того в императорскую тюрьму. Для надежности.

Что стояло за вниманием старха, было понятно, но на тот момент иного выхода не было. Обеспечить безопасность узника они не могли.

А потом как-то все так и осталось. Допросы — на территории, отведенной Службе внешних границ, все остальное время — в императорском комплексе. Искандер однажды попытался поднять этот вопрос, тут же возник другой — о доверии.