Страница 28 из 66
Кондрад: «Кандидатов в покойники!»
Иалона: «Подумай над моим предложением».
Кондрад: «Я сам над ним подумаю!»
«Искренне любящая тебя, Иалона».
Я молчала.
Дочитав последнюю строчку, алхимик внимательно посмотрел на меня и со вздохом констатировал:
— Все даже гораздо серьезнее, чем я думал!
Я не могла понять, смеяться мне или плакать. Происходящее все сильнее напоминало фарс или, в крайнем случае, плохую мелодраму. Было какое-то чувство неправдоподобности происходящего. Меня захлестнули размышления: «Ездил Кондрад, выходит, на переговоры. Иалону видел. Почему же он так легко сдался? Долг чести в размер целого государства? Что ему такого сказали боги, что он преспокойно отказался от страны и уходит, прихватив лишь меня в виде контрибуции? Зачем я ему? Ой, ну не надо про любовь с первого взгляда! Здесь что-то другое!»
Не дав мне додумать, в дверь ввалился Кайл и сунул мне в руки миску с горячим куриным супом.
— На-кась, покушай перед долгой дорожкой!
— Кайл, а скажи-ка мне, что ты думаешь про Властелина? Только честно, как на духу! — взыграло во мне любопытство.
Громила пожал плечами:
— Хороший он. Порядок вот навел, поборы понизил. Жалеет народ об уходе, страшится — к старому усе возвернется.
Решив, что чего-то недопоняла, я уточнила:
— Подожди, Кайл, а как же разговоры о горах трупов и реках крови? О кровавых побоищах и разрушениях?
— Чаво? — замер истуканом дядечка. — Каки таки реки? Не было ничаво! Ни единого побоища не было! Наш-то король усе деньжата растранжирил и армию давненько не содержал солдаты голым задом светили и разбегалися помаленьку. Вот тока за ту домину и дралися, а боле ни за чо! Ты не про то маракуешь. Кушай давай! — Кайл принялся запихивать в меня суп.
Машинально открывая рот и глотая, я опять поплыла в мыслях: «Все страннее и страннее… Угу, чем дальше в лес, тем больше стресс! Но Иалона говорила… Хотя… А что она могла видеть из окна дворца? И кто ее вообще ставил в известность о происходящем? С ее-то неприспособленностью! Я когда удирала, тоже особо никаких разрушений не углядела. Правда, решила тогда — войска с другой стороны шли. Но гибель королевской семьи? Как с этим фактом быть?»
Входная дверь снова хлопнула. На пороге нарисовался любитель совать нос в чужие письма. Оглядев открывшуюся картину, Кондрад удовлетворенно сказал:
— Хорошо, что ты поела. Теперь можем собираться и двигаться в дорогу. — Присмотревшись ко мне повнимательней, он увидел явно не лучащуюся счастьем по этому поводу персону. Их величество соизволили спросить: — В чем на этот раз дело?
— Да ни в чем, кроме того, что ты уже помечаешь территорию, тебе не принадлежащую! — проинформировала я радетеля цензуры, ткнув в его сторону письмом Иалоны. — Как прикажешь понимать твои миленькие заметочки на полях?
Мужчина сощурил глаза и уведомил:
— Говорю один раз и повторять не буду: забудь о кандидатах в мужья и о возвращении домой! Ты едешь со мной, и я сам позабочусь о твоей дальнейшей судьбе!
От подобной наглости у меня дар речи отнялся. Я смогла только безмолвно наблюдать, как грозный Кондрад выпроваживает всех за дверь и подходит ко мне со словами:
— Ты хотела мне что-то сказать? — При этом всем своим видом показывая, — дескать, лучше бы мне промолчать.
Ага! Счас! Не на ту нарвался! Придя в состояние, которое Егор называет «холодным бешенством» — когда тормоза начинают отказывать, но соображалка еще работает, я не замедлила доложить, что я думаю о его беспрецедентном заявлении:
— Ты чего раскомандовался? Кто ты такой, чтоб я тебя беспрекословно слушала? Папа? Мама? Брат? Как ты вообще смеешь указывать, что я могу делать, а что нет! — выпалила все на одном дыхании и донесла до сведения: — Можешь валить на все четыре стороны, я с тобой никуда не поеду!
«И не гоню я вовсе! Я просто тормозить еще не научилась. Вовремя», — это я уже про себя, для оправдания собственной неосторожности, потому как, судя по его лицу, жить мне осталось недолго и смерть моя будет болезненной. Приготовившись принять мученическую кончину от рук средневекового шовиниста, я вздернула подбородок и упрямо уставилась ему в глаза, повторяя про себя: «Острожниковы никогда не сдаются».
Фамилия у меня такая — Острожникова, отчество — Гавриловна. Вместе: Илона Гавриловна Острожникова, или, как братья шутят: «Кто на тебе, Илонка, жениться осмелится, тот ИГО наденет».
Готова я было ко всему, но только не к тому, что Кондрад заржет и плюхнется рядом на кровать, подгребая меня к себе. От неожиданности я опешила и позволила распластать себя сверху его тела, недоуменно всматриваясь в искрящиеся весельем зеленые глаза. А еще, говорят, женщины — существа непредсказуемые. Угу! Это кто еще непредсказуемый!
— Илона, ты сейчас похожа была на сердитого нахохлившегося воробья, — ласково сделали мне сомнительный комплимент, который я сочла за благо пропустить мимо ушей, ожидая дальнейшего развития событий. Они не замедлили себя ждать: — Почему ты так упорно сопротивляешься? Ты же умная и прекрасно понимаешь, что все равно поедешь со мной. К чему тратить силы на бесполезную борьбу?
— К тому! Мне не нравится, когда мной командуют! — непримиримо оповестила я Кондрада о своих убеждениях, не собираясь сдаваться.
— Расскажи мне о своем мире, — внезапно попросил этот невероятный мужчина. — Не сейчас, позднее, когда будем ехать по дороге в Дорсет, у нас появится много времени.
Я подозрительно поинтересовалась:
— Для чего тебе это? — И пояснила: — Я хочу понять тебя.
Воспользовавшись моментом, Кондрад бесцеремонно чмокнул меня в нос, осторожно сгрузил на кровать и заявил:
— А теперь давай одеваться, пора выезжать.
Я уже говорила, что он вредный злыдень? Да? И когда только успела!
Меня начали экипировать: натянули шерстяную рубашку поверх тонкой, нацепили длинные шерстяные носки и завернули в одеяло. Столь, странный стиль одежды был выбран по настоянию Цесариуса, боявшегося, вдруг я сорву подживающие корочки или натру розовую новообразовавшуюся кожу.
Вот в таком замечательном экстравагантном виде меня и вынесли во двор цитадели, где Кондрад передал меня Кайлу. Там Властелин легко вскочил на громадную черную зверюгу, по ошибке именуемую конем, и забрал меня обратно.
Способ транспортировки мне откровенно не пришелся по душе, и я спросила:
— А как-то попроще нельзя было меня перевезти?
Черные брови взлетели в удивлении вверх.
— Например?
— Например, я могу с Кайлом поехать.
С трудом удерживаясь от снисходительной улыбки, Кондрад царственно снизошел до разъяснений:
— Кайл плохо держится в седле и может тебя уронить. У Цесариуса не хватит сил удерживать тебя целый день. А все остальные обязательно сойдут с ума после непродолжительного общения с такой милой и непосредственной особой. Так что остаюсь лишь я, к твоему глубокому сожалению, написанному большими буквами на твоем красивом личике.
У, коронованная сволочь! Не найдя весомых аргументов для возражения, я обиженно заткнулась, пообещав себе непременно вспомнить все до одной выходки и сравнять счет в будущем.
Кондрат прижал меня покрепче и, управляя конем одной рукой, скомандовал:
— Двигаемся к первому порталу!
— Куда мы двигаемся? — решила проявить я любопытство.
— К порталу, — повторил специально для меня Кондрад. — Это такой быстрый переход из одной точки в другую. Очень экономит силы и сокращает дистанцию.
— Портал без магии? Так бывает? — усомнилась я.
— Как видишь, бывает. Они были построены в незапамятные времена, и до сих пор никто не знает принцип их действия. Но все пользуются. Кстати, на севере, куда ты так стремилась, тоже существуют порталы, — усмехнулся он.
— Что? — заорала я. — Выходит, я напрасно мокла в этих чертовых болотах столько времени и зря кормила мошкару?
— Выходит, — подтвердил мужчина с довольной улыбкой. — И я этому весьма рад. Иначе бы мне было крайне затруднительно тебя поймать.