Страница 34 из 36
Я ошибся. Командующий тут же приказал выделить в мое распоряжение два батальона саперов на 2–3 дня. За двое суток, пока стоял туман, они построили отличные стоянки. Все это время я находился на аэродроме. И вот как-то меня срочно вызвали на КП дивизии.
— Главный маршал авиации Новиков приехал!
На мне были ватные брюки и куртка, солдатские кирзовые сапоги, шапка-ушанка. Так было удобнее: надел шлем — и готов к полету.
Я даже растерялся: в таком виде представляться главному маршалу, докладывать ему…
Александр Александрович понял мое смущение. Он не сделал мне замечания и предложил проехать посмотреть аэродром. Уже в автомобиле спросил:
— Как со стоянками? Оборудовали? Я доложил ему, что все в порядке.
— Каких размеров?
— На стоянках могут базироваться не только штурмовики, но и бомбардировщики, — ответил я.
Осмотрев переоборудованный аэродром, Главный маршал авиации остался доволен. Затем он побеседовал с летчиками и техниками, поблагодарил их за успехи в боевой работе, тут же неотложно решил вопрос о некоторой перестановке кадров и, тепло попрощавшись, уехал.
Проводив А. А. Новикова, я пошел в штаб. Меня пригласили к телефонному аппарату. На проводе был генерал Кондратьев из штаба 5-й ударной армии.
— Здравствуйте, Сергей Сергеевич, — сказал он. Это насторожило меня: Кондратьев, как правило, всех называл по званию и фамилии и только в исключительных случаях по имени-отчеству. — Знаю, что низкая облачность, что видимость ограничена, что для вашего «ила» обледенение опасней зениток… Все знаю. Но командующий армией генерал-полковник Н. И. Крылов просит помочь пехоте. Два «фердинанда» препятствуют ее продвижению. Скажите летчикам, что войска наступают по пояс в воде, противотанковую артиллерию подвезти нет никакой возможности. Очень надеемся на вас.
Все ясно. Ссылки на непогоду более чем неуместны, и я ответил:
— Поможем, товарищ генерал.
— Возьмите карту, — предложил Кондратьев. — Обстановка такова. Под натиском наших частей противник отходит в северо-западном направлении. Нужен один рывок, одно усилие, и войска выполнят боевую задачу — форсируют реку, займут новый плацдарм для дальнейшего наступления. Но на реке, у высотки, находится мост. С него-то и бьют «фердинанды». Надо их снять.
— Снимем, товарищ генерал.
Сказал, а потом подумал: «Кого же в такое ненастье послать на разведку погоды?». Выбор падал на многих летчиков, которые летали в любых метеорологических условиях. Однако лететь все же решил сам.
Облачность прижимала самолет почти к самой земле. Замечаю, как передняя кромка крыла и лобовое стекло кабины подергиваются коркой тонкого льда. Этого я боялся больше всего: обледенение — большая опасность; ледяной панцирь покрывает крыло, рули управления, и тогда машина теряет устойчивость и, наконец, управляемость…
Погода была скверной на всем маршруте, но боевой вылет отменить нельзя: пехота ждала помощи авиаторов.
Приземлившись, коротко изложил летчикам наземную и метеообстановку, передал просьбу командующего 5-й ударной армией, высказал соображения по уничтожению «фердинандов» — самоходных артиллерийских орудий. Затем спросил:
— Добровольцы есть?
Откровенно говоря, мне хотелось, чтобы на задание, такое сложное и ответственное, вылетел капитан Б. М. Падалко. Совсем недавно, 15 апреля 1945 года, Борис Михайлович и его ведомые — лейтенант Дьяков и младший лейтенант Халеев — ходили на подавление самоходных артиллерийских установок противника, которые сдерживали наступление наших стрелковых подразделений. Несмотря на тяжелые условия погоды, звено отлично справилось с заданием и удостоилось благодарности командующего 5-й ударной армией генерал-полковника Н. И. Крылова.
Смотрю на летчиков. Все сосредоточены, молчаливы. Кто же из них откликнется на мой призыв? Падалко? Миронов? Садчиков? Макаров?.. И вдруг строй сделал шаг вперед. Не дожидаясь, когда я назову фамилии, командир эскадрильи майор Георгий Денисов и его заместитель Герой Советского Союза Борис Падалко попросили доверить им выполнение боевой задачи. Я не мог рисковать сразу обоими руководителями подразделения. Пришлось майору Денисову отказать. Капитан Падалко сам выбрал себе ведомого — лейтенанта Федорычева.
Мы вместе разработали маршрут полета, наметили варианты удара по цели. Провожая летчиков, я попросил ведущего:
— Следите, Борис Михайлович, за обледенением. В случае необходимости садитесь на фюзеляж.
Пара взлетела и тут же скрылась из виду, а вскоре стих и гул моторов. Штурмовики шли на низкой высоте, поэтому радиосвязь прервалась. Я сидел на командном пункте и, глядя на часы, старался определить местонахождение экипажей. Десятки вопросов тревожили меня: какова погода на маршруте, не отклонились ли штурмовики от заданного курса, не обледенели ли самолеты?.. Каждая минута казалась часом.
И вдруг на КП зазвонил телефон. Я услышал радостный голос генерала Кондратьева:
— Спасибо, Сергей Сергеевич! Ваши летчики — настоящие снайперы. «Фердинанды» замолчали!
Будто гора с плеч свалилась: Падалко и Федорычев успешно выполнили поставленную перед ними задачу.
Но вот неожиданно пошел снег, и тревога за экипажи «ильюшиных» снова охватила всех, кто был на командном пункте. Напряжение разрядил спокойный доклад капитана Падалко:
— Нахожусь в районе аэродрома.
Но в снегопаде самолетов не видно. Беру микрофон, сообщаю:
— Пятнадцатый, вы надо мной, заходите на посадку.
Первым приземлился Федорычев. А капитан во время второго захода попал в сильный снежный заряд. Мы переживали, волновались за исход посадки. Благополучно приземлиться можно было только с помощью команд с земли, потому что летчик совершенно ничего не видел в снежной круговерти.
— Высота три метра, — передаю по радио. — Убери газ. Выключи мотор…
Штурмовик плюхнулся у самого оврага в конце аэродрома. Все с облегчением вздохнули. Я сел в машину и понесся в конец полосы. Вижу: самолет цел, летчик жив. Он бодро шагнул навстречу:
— Товарищ генерал, задание выполнено.
— Спасибо, Борис Михайлович. От меня спасибо, от нашей пехоты!..
На следующий день начальник политотдела дивизии И. Т. Калугин предложил командиру полка Д. И. Помукчинскому организовать встречу Бориса Падалко с молодыми летчиками.
— Может быть, им тоже придется ходить на штурмовку в сложных метеоусловиях, — говорил Калугин Помукчинскому. — Пусть узнают, как в таких случаях поступают опытные командиры экипажей.
В беседе с молодежью капитан Падалко подробно рассказал о своем полете на уничтожение вражеских самоходных орудий. Это была поучительная беседа. С большим вниманием слушали Героя его молодые сослуживцы.
Штаб и политотдел дивизии, командиры полков и их заместители по политчасти постоянно организовывали обмен опытом передовых авиаторов — летчиков, техников, других специалистов. Это способствовало повышению боеспособности частей и подразделений, росту профессионального мастерства личного состава.
Очень эффективным был конкурс на звание «Мастер воздушной радиосвязи». Его участники должны были ответить на ряд вопросов по теории радиодела и конструкции приемно-передающего устройства, уметь настроить рацию, связаться с корреспондентом, передать шифрованный текст. В результате конкурса авторитетная комиссия присвоила звание мастера Д. Помукчинскому, И. Павлову, Б. Падалко, С. Ковальчику и другим летчикам.
Прекрасно владели радиосвязью Ася Непряхина, Зоя Колосова и их подруги Иванова, Карташова, Ковалева — все девушки, прошедшие хорошую школу выучки у инженеров дивизии и полков. Стартовые и другие радиостанции, обслуживаемые ими, всегда работали четко и бесперебойно.
Во второй половине апреля бои на Земландском полуострове принимали все более ожесточенный характер. Действуя в интересах 11-й гвардейской армии, 335-я штурмовая авиационная дивизия наносила удары по гарнизонам гитлеровцев в крепости Пиллау, вражеским фортам, скоплению техники, артиллерии и живой силы, топило неприятельские суда в море.