Страница 68 из 74
В тот вечер в гавань вползли два фрегата. «Аргонт», фрегат класса «Леандер», тянули два или три десантных катера. Видимо, он повредил рули, а в остальном выглядел вполне прилично. Несколько позже вошла своим ходом «Энтелоуп» («Антилопа»), извергая из труб клубы черного дыма, необычные для такого фрегата, а в обоих бортах на уровне передней трубы зияли пробоины. Радиомачта согнулась, видимо, задетая низко летящим вертолетом. Несмотря на эти повреждения, мы совершенно не ожидали того, что произошло. Не успело стемнеть, как «Энтелоуп» взорвалась, выстрелив в небо огромным куском корпуса. Взрыв был такой силы, что нам сразу стало ясно: корабль не спасти. Очевидно, капитан придерживался того же мнения, так как команда стала быстро собираться на полетной палубе. Хотя солнце зашло, было светло, как днем. Район спасательных работ освещался горящим кораблем и прожекторами вертолетов, быстро поднявшихся то ли с «Фиарлесса», то ли с «Интрепида». Та ночь явила много примеров мужества. Раздалось еще несколько взрывов, а вертолеты продолжали слетаться. В бинокль я довольно ясно видел членов команды в непромокаемых оранжевых костюмах.
Когда, не заботясь о собственной безопасности, к борту «Энтелоуп» подошел десантный катер, не возникло ни намека на панику. Вскоре после того, как сняли почти всю команду, корабль к носу от трубы был объят пламенем. Вдруг на мостике появилось около дюжины человек. Храбрец-рулевой подвел катер вплотную, и они сошли по трапу. Никто даже ног не замочил. Это была блестящая спасательная операция, причем совершенно спонтанная, насколько я могу судить. Погибло трое — те, кто пытались обезвредить не-взорвавшуюся бомбу, и она все же взорвалась. Я преклоняюсь перед мужеством этих замечательных людей. Они самые храбрые из всех.
Всю ночь я зачарованно смотрел на горящую «Энтелоуп». Как что-то, сделанное из металла, может быть таким горючим? Я знал ее по Гамбургу, а теперь этот британский корабль умирал на моих глазах. Я понимаю, почему моряки, особенно капитаны, так нежно относятся к своим кораблям. Пожар и взрывы продолжались всю ночь, а на рассвете «Энтелоуп» разломилась пополам и медленно затонула, окутанная клубами пара и дыма.
23 мая: Авиашоу в заливе Аякс продолжалось. Из четырех «Скайхоков» два атаковали корабли, а два набросились на плацдарм. И те, и другие сбросили бомбы. Это был первый налет на наземные цели, и я встревожился, потому что половина моей роты спустилась с горы поесть: туда доставили мясо с хлебом. Однако повезло, и обед прошел отлично. Появились «Миражи» и «Скайхоки». Один «Мираж» тут же сбили ракетой «Рэйпир», и он врезался в гору, разбрасывая горящие обломки по всему заливу. Я не видел ни одного парашюта. Войска, находившиеся на склоне, заулюлюкали и зааплодировали, будто на стадионе «Хэмпден Парк» в Глазго. Вскоре был сбит низко летящий над водой «Скайхок». Он перевернулся и, подняв столб воды, погрузился в воду. Спустившегося на парашюте пилота подобрал маленький десантный катер.
Это было настоящее гладиаторское сражение храбрых и опытных пилотов: впервые аргентинцы пытались атаковать наземные цели. Они могли бы переломить ход войны, если бы не наши «Харриеры», мужественно преградившие им путь к островам, и потрясающие ракеты «Си Вулф». Однако некоторым самолетам удалось прорваться: к нашему списку потерь прибавились эсминец «Ковентри» и контейнеровоз «Атлантик Конвейор», а потом десантные корабли «Сэр Галахад» и «Сэр Тристрам».
26 мая: Мы получили приказ перейти в наступление с плацдарма: десантным судном переправиться в Порт-Сан-Карлос, оттуда 20 миль пройти пешком и захватить Дуглас-Сеттлмент. Вертолетов не предоставили, и нести все снаряжение пришлось на себе. Мы выступили на следующее утро перед рассветом. Кое-что лишнее оставили, но все равно каждый тащил килограммов 55, а некоторые гораздо больше. Погрузившись на десантное судно, мы плыли 40 минут, а потом двинулись в поход. Я достал губную гармонику и сыграл несколько мелодий. Похоже, парни оценили.
Переход от Порт-Сан-Карлос до Ныохауса, миль 12, был самым отвратительным в моей жизни. Погода стояла не слишком плохая, однако грунт был болотистым, а где не болотистый, там торчали крепкие травянистые кочки, на которых запросто можно было подвернуть ногу. Кое-где склоны были крутыми, но все эти неприятности не шли ни в какое сравнение с жуткой тяжестью, причем я точно знал, что большая часть груза нам не понадобится. Морские пехотинцы держались отлично. Первого мы потеряли метров через 180, а в последующие несколько часов еще шестерых.
Из 650 человек отстали только 15; почти все они в течение недели вернулись в 45-й отряд. С отставшими ничего особенного не случилось, вероятно, им просто не хватило силы воли. Остальные с утра и до двух часов следующей ночи упорно шли вперед, не теряя хорошего настроения, хотя тем, кто, прыгая и сталкиваясь, замыкал цепь из 650 человек, жизнь должна была казаться адом. К концу пути у меня самого терпение лопнуло.
В тот вечер, перед заходом солнца, мы остановлись поужинать. Со стороны залива, откуда мы вышли, слышались взрывы. В Аякс-Бэй происходило то, что и должно было произойти: скоординированная атака воздушных сил противника на склады и постройки. Мы боялись за своих. Почти всю ночь на складах взрывались боеприпасы, и небо освещалось пламенем пожара. В тылу пятеро были убиты и шестнадцать ранены, в основном повара. В два часа ночи я дал приказ отдохнуть. Наше обычное убежище — это непромокаемые плащ-палатки, поддерживаемые маленькой палкой. Я приказал не ставить палатки и совершил ошибку. Шел дождь, и пластиковые мешки, в которых мы расстилали спальные мешки, не выпускали воду, так что спальники промокли. Я проснулся часов в пять утра промокший насквозь вместе со своим мешком. Мысленно прорыдав не меньше часа, я пообвыкся.
К концу пребывания в том негостеприимном местечке мы так приспособились к условиям, что и не возражали против жизни на свежем воздухе. С рассветом мы развернулись в боевом порядке. Рота «X» шла в авангарде семь миль, оставшиеся до Дуглас-Сегглмент. Мы захватили его в 16.00, не встретив сопротивления. Враг бежал. Мы устали, промокли и проголодались, поскольку разделались с пайком еще за завтраком. Наступая боевым порядком, мы не имели даже мокрых спальных мешков. Вертолеты должны были доставить рюкзаки, но не в первый и не в последний раз они подвели нас. Я боялся, что эта ночь будет еще хуже предыдущей, однако обошлось. Две трети личного состава удалось разместить в сарае для стрижки овец, хотя и чертовски холодном, зато там было сухо и не продувало ветром. Рюкзаки прибыли на следующий день, и, как часто случалось, погода наладилась, чем мы и не преминули воспользоваться. Многие отложили часть пайка про запас, чтобы не повторилась вчерашняя голодовка, однако очень трудно восемнадцатилетнему парню, потратившему много энергии, заставить себя остановиться и не сожрать всю свою еду вместе с упаковкой. Некоторые постоянно ходили голодными.
30 мая: Полностью восстановили силы. Обсохли, получили пайки, заклеили пластырем волдыри. Прекрасный день. В Дугласе мы услышали о том, что 2-й парашютный атаковал Гуз Грин. Они неплохо справились, хотя главная задача командира— не позволить себя убить. Несомненно, его наградят за храбрость, хотя подозреваю, что его бросок на вражеские пулеметы был скорее актом отчаяния. Появились первые слухи о том, что аргентинцы расстреливают сбитых пилотов. В том марше один из моей команды артиллеристов отлично зарекомендовал себя как сельский житель. На одной из десятиминутных стоянок после форсирования реки он прыгнул в воду и вытащил огромную форель. Мы еле поверили глазам своим. В Тиле мы ее сварили. Она оказалась изумительно вкусной.
Тил мы увидели издалека, а приблизились уже в темноте. Земля была покрыта снегом. Мы провели блаженную ночь в загоне для овец, хотя и грязном, и кишащем клещами. В тот вечер, ближе к ночи, командир отдал приказ закрепиться на позициях вокруг Тиля. Вообще-то, мы находились за передовыми рубежами. Перед нами были 3-й парашютный батальон и 42-й отряд коммандос. Полагаю, главный урок той операции в том, что ничто никогда не идет по плану. Хотя я не призываю отказаться от планирования, необходимо быть готовым к любым изменениям на любой стадии в зависимости от обстоятельств. Выживает и добивается успеха только тот командир, который помнит о главной цели, без суеты использует подручные средства и все время готов к неприятностям, то есть умеет ВЫКРУЧИВАТЬСЯ!