Щёлоков

Всё, уволили Шварцмана? Слово министра — закон? Анатолий Ефимович продолжает:

«И тут слово берет Борис Тихонович Шумилин. Он пару раз приезжал к нам в Тулу и „долбил“ меня безжалостно. Шумилин неожиданно меня поддержал: „Я знаю Шварцмана, сыщик он настоящий и организатор хороший“. И это Борис Тихонович, которого я боялся больше остальных! Щёлоков: „Ну, что ж, мы не можем не учитывать мнения заместителя министра. Пусть Шварцмана накажет на месте начальник УВД. Идите“.

Возвращаемся с Кулямзиным из Москвы, полдороги молчим. Проезжаем Серпухов. Василий Александрович останавливает машину, дает шоферу деньги и поручает купить бутылку коньяка…»

Как видим, Щёлоков мог принять импульсивное решение, но не считал для себя зазорным его изменить, если сталкивался с аргументированным возражением.

В. А. Кулямзин был фигурой незаурядной. В начальники Тульского УВД он выдвинулся из оперативников. После войны внедрялся в банды, не раз рисковал жизнью, задерживая опасных преступников. Уже будучи руководителем милиции города Тулы, получил огнестрельное ранение, когда лично преследовал вооруженного бандита. Высокопрофессиональный и мужественный человек. Однажды и он вызвал неудовольствие Щёлокова — по более серьезному поводу, чем Шварцман.

В Туле жил вор по кличке Шестерка. И был он ни больше ни меньше как сыном первого заместителя председателя КГБ СССР Семена Цвигуна! По пустякам тульские сыщики старались Шестерку, то есть Валерия Цвигуна, не задерживать. Но тот вконец обнаглел и однажды ранил ножом женщину в трамвае. Терпение у тульских сыщиков кончилось (угро тогда возглавлял тот же Шварцман). Шестерку арестовали и предъявили ему серьезное обвинение. В этот момент министр позвонил начальнику УВД и спросил, что можно сделать для Валерия Цвигуна. Кулямзин (к изумлению Шварцмана, присутствовавшего при этом разговоре) мужественно отвечал, что выпустить Валерия Цвигуна не может, тот совершил слишком серьезное преступление.

Щёлоков вызывает Кулямзина в Москву. Начальник УВД заходит в кабинет министра, где в этот момент находится еще один человек. Якобы Николай Анисимович говорит: «Вот несчастный отец, мы должны что-то для него сделать». О дальнейшем мы можем судить только по рассказу дочери Василия Александровича — Ольги Кулямзиной, полковника милиции. Семейное предание Кулямзиных гласит, что Василий Александрович продолжал говорить Щёлокову: «Нет». Вряд ли полковник Кулямзин при всей его принципиальности мог быть столь категоричен. По-видимому, он излагал факты и пытался доказать, что если отпустить Валерия сегодня, завтра он совершит еще более опасное преступление. Когда-то его деятельности на криминальной ниве нужно положить конец. К тому же он не сдержан на язык, хвастается на каждом углу, что его отца «знают все разведки мира». Так или иначе, начальник УВД не выполнил просьбу своего министра и заместителя председателя КГБ. Случай неслыханный.

Шестерку освободили без участия Кулямзина, через прокуратуру. Единственное, что могли сделать тульские сыщики при встрече с Валерием Цвигуном — убедительно порекомендовали ему в 24 часа убраться из области. Тот так и поступил, уехал на жительство в Среднюю Азию.

Этот случай, если судить по гамбургскому счету, не украшает Щёлокова — главу правоохранительного ведомства. С другой стороны, мог ли он не оказать услугу одному из руководителей КГБ, своему товарищу и союзнику? В рамках заявленной темы поинтересуемся, как сложилась дальше карьера строптивого начальника Тульского УВД. Его стали отстранять от должности? В Тульское управление внутренних дел прислали проверяющих? Нет, не было этого. Кулямзин продолжил работать, хотя генеральского звания так и не получил («за генералом» ему Николай Анисимович предлагал поехать в северный регион, но Василий Александрович отказался). Через некоторое время он вышел в отставку по состоянию здоровья и умер в 52 года от инсульта.

Испытал на себе гнев министра Щёлокова молоденький лейтенант милиции Александр Гуров, впоследствии — генерал-лейтенант, доктор юридических наук, известный ученый-криминолог, политик. Свою встречу с Николаем Анисимовичем он описывает в книге «Красная мафия», изданной в начале 1990-х. Произошло следующее. В семье бакинцев Берберовых жил звездный лев Кинг. Это был знаменитый в советское время эксперимент, закончившийся в итоге трагически: через несколько лет уже другой лев убьет своих хозяев. Но тогда Берберовы купались в лучах славы. Они привезли Кинга в Москву на съемки фильма и поселили его в здании детского сада. Зверь выскочил в окно и напал на студента Маркова. Проходивший мимо милиционер Гуров, спасая жизнь юноши, Кинга застрелил. В принципе лейтенанта следовало бы наградить, но Берберовы, поддержанные режиссером Театра кукол Сергеем Образцовым, потребовали его наказать. Продолжение истории узнаём от И. И. Карпеца:

«Однажды утром, в один из летних дней семидесятого года, позвонил по телефону адъютант Щёлокова и сказал, что министр просит меня срочно зайти к нему. Спустившись с четвертого этажа на третий и зайдя в кабинет министра, я увидел там народного артиста С. В. Образцова, а также неизвестных мне мужчину и женщину южного типа, страшно возбужденных и буквально наступавших на министра… В кабинете же, буквально забившись в угол, сидел на стуле, сгорбившись, опустив голову, неизвестный мне лейтенант милиции».

(Видимо, описанная в «Красной мафии» сцена начальственного разноса произошла несколькими минутами раньше.)

«— Ну, что будем делать, Игорь Иванович, с лейтенантом? — спросил министр. — Ведь это ваш подчиненный, из угрозыска. Вместо того, чтобы бороться с преступниками, он убивает львов. Да еще каких львов! Таким не место в милиции.

Я взглянул на Гурова. На нем не было лица. Он обреченно ждал „приговора“. И тут во мне закипело чувство возмущения. Берберовы, да и Образцов, сконцентрировали внимание Щёлокова на льве, зная к тому же его слабость к „творческой интеллигенции“, которой он всегда хотел потрафить к месту и не к месту, наживая „капитал признания“. О возможной же гибели человека молчали.

Я слушал, долго слушал их слова возмущения. Видел, что Щёлоков целиком на их стороне (Игорь Иванович иногда был очень наивен. — С. К.). Не выдержав, наконец, этого, обращаясь к Образцову, сказал:

— Сергей Владимирович, а почему вы молчите о человеке, который остался жив только благодаря этому лейтенанту?..»

Карпец выдал монолог в защиту лейтенанта. Высказав мнение, как он предполагал, полностью противоречащее мнению министра. Что само по себе кое о чем говорит. А может, он не знал мнения министра? Если бы Щёлоков хотел уволить Гурова, он обошелся бы без приглашения Карпеца. Логичнее предположить, что Николай Анисимович, предполагая реакцию Игоря Ивановича, хотел опереться на его авторитет, чтобы мягко отказать в просьбе такому популярному и достойному человеку, как С. В. Образцов. Поэтому он разыграл этот маленький спектакль. Дальнейшие события подкрепляют наше предположение.

«Наступило молчание. Почувствовав, что должен уйти, оставив министра наедине с его посетителями, я сказал:

— Разрешите идти, товарищ министр?

Задумавшийся Щёлоков не сразу сказал: „Идите!“

Через некоторое время министр снова позвал меня. Он был уже один.

— Вы знаете, Игорь Иванович, Образцов растерялся после ваших слов. Да и Берберовы поспешили закончить разговор, требуя все-таки наказания лейтенанта.

— Ни в коем случае этого делать нельзя, товарищ министр. Более того, лейтенант — молодец. Решителен. Быстро и точно сориентировался.

— Ну, хорошо, не будем его травмировать, — подвел итог министр».

Мало того что Карпец (как ему казалось) отвел удар от лейтенанта Гурова, он его повысил по службе, взял в главк и в дальнейшем покровительствовал. А что Щёлоков?

«Через месяц меня пригласил к себе министр и спросил:

— Вы что, взяли к себе на работу Гурова?

— Да, — ответил я.

— Вы уверены, что он толковый человек, что подходит для министерства, может быть, сыроват?