Страница 11 из 58
Люцина смело прошла в распахнутые ворота. Я выключила двигатель, и воцарилась блаженная тишина.
— Выходим или как? — спросила за моей спиной Тереса и, не дожидаясь ответа, принялась выталкивать тетю Ядю, чтобы та тоже вылезла через дверцу с моей стороны, так как со стороны Тересы на переднем сиденьи прочно сидела мамуля, в машине же было только две дверцы.
Из коровника вышел мужчина средних лет, худощавый, высокий, его доброе лицо было спокойным и озабоченным. Не обращая на нас никакого внимания, он прислонил к стене вилы и не торопясь двинулся к дому. Люцина преградила ему путь. Мужчина остановился, а Люцина без колебаний заявила:
— Ты Франек. Франтишек Влукневский, правда?
Мужчина не удивился, на Люцину посмотрел спокойно и, подумав, ответил:
— Да, я Франтишек Влукневский. А в чем…
И только теперь спохватившись, что совсем посторонняя баба обращается к нему на «ты» и безошибочно узнает его в лицо, замолчал, не зная, как отреагировать. Люцина, очень довольная, засмеялась:
— Ты очень похож на своего отца! А на дядю, пожалуй, еще больше! Удивляешься, откуда я все это знаю?
— Нет, — прозвучал неожиданный и грустный ответ.
— Я уже ничему не удивляюсь…
Пришла очередь Люцины удивляться. Прекратив свой неуместный смех, она сочла нужным пояснить:
— Мы тут все урожденные Влукневские. А ты наш двоюродный брат.
И Люцина махнула в сторону машины, где за рулем сидела я, совсем не Влукневская по происхождению, а из машины вылезала тетя Ядя, тоже урожденная не Влукневская.
— Ну, не совсем все, — спохватилась честная Люцина, — только три штуки. Мы твои двоюродные сестры. Ты небось, никогда и не слышал о нас?
Хозяин неожиданно расцвел в улыбке:
— А вот и слышал! Вы, наверное, дочери дяди Франтишека? Я так и думал, что вы когда-нибудь да приедете…
Если он хотел в отместку Люцине тоже поразить ее, то ему это удалось как нельзя более. Естественно, высыпав из машины, мы все окружили Франека и потребовали немедленно объяснить, почему он ждал нашего визита. Ответ получили не сразу. Помешал сначала пес Пистолет, которому пришлось объяснять, что мы — свои, а потом мамуля, ударившаяся в воспоминания и громогласно информировавшая, как все выглядело здесь пятьдесят лет назад. Утихомирив собаку и мамулю, мы получили наконец возможность услышать ответ хозяина, который не только не прояснил, но лишь еще больше запутал ситуацию.
— Шлялись тут всякие, — неторопливо произнес Франек Влукневский, живо напомнивший мне фотографию дедушки из нашего семейного альбома. — Один появился, почитай, уже год назад…
— И что? — не вытерпела Люцина, очень уж нетороплив был этот Франек.
— И спрашивал о вас.
Мамуля удивилась:
— О нас? А чего ему от нас надо?
Люцина встревожилась:
— О нас? Кто-то из знакомых?
Тереса разозлилась:
— О нас? Опять какой-нибудь идиот.
Сбитый с толку Франек совсем замолчал. Хорошо хоть тетя Ядя не вмешивалась в разговор. Тетя Ядя занималась своим излюбленным делом — бегая вокруг нас и приседая, она щелкала фотоаппаратом, запечатлевая живописную группу посередине двора. Франек предложил угостить нас молоком от собственных коров. Мамуля с радостью приняла предложение, и скоро уже мы сидели за кухонным столом с кружками молока в руках. Мамуля, естественно, не могла пропустить оказии — находиться рядом с живыми коровами и не попробовать настоящего молока. Поскольку от остального угощения, которое предложил хозяин, приехавшие бабы отказались, он покорно предоставил в наше распоряжение все запасы имеющегося молока — в этом роду уж исстари повелось, что мужчины всегда подчинялись фанабериям женщин, — и с удовольствием наблюдал, как его уничтожали.
— Говори! — с полным ртом потребовала Люцина.
— Я уж тогда начну с начала, — предложил Франек.
— Начни! — разрешила Люцина.
Франек открыл рот, но его опередила мамуля:
— Чего он от тебя хотел? Узнать, что мы делали последние пятьдесят лет?
— Да помолчите же! — прикрикнула на сестер Тереса.
— Дайте ему сказать!
— Спрашивал — где вы, да что с вами, — ответил Франек. — А я ничего и не знал. А зачем это ему — не знаю. Человек незнакомый, нет, никогда мне не встречался. Нет, фамилии его не знаю. Когда был? Да прошлым летом.
Я попросила уточнить, что именно интересовало этого неизвестного человека. Франек повторил с ангельским терпением:
— Расспрашивал он о родственниках моего дяди Франтишека Влукневского, выходит — о вас. Сначала спросил о дяде. Я знал — он умер. Еще в сорок седьмом году отец получил от кого-то из вас извещение о его смерти…
— От нашей мамули, — уточнила моя мамуля.
— …даже не знаю откуда, может, и из Варшавы, — продолжал Франек.
— Из Тарчина, — опять уточнила мамуля. — Я тогда уже жила в Бытоме, а мамуля с папулей и Тересой жили в Тарчине.
— Заткнешься ты наконец? — рявкнула на разговорчивую сестру Тереса.
— Как ты разговариваешь со старшими! — обиделась мамуля. — Я просто поясняю Франеку то, чего он не знает.
— Потом пояснишь! Если он захочет…
— А почему ты думаешь, что он не хочет?
— Да помолчи же, о Господи!
— Не обращай на них внимания, — сказала Люцина Франеку. — Они у нас немного чокнутые. И что же этот незнакомый человек хотел о нас узнать?
— А всё! — ответил Франек, с опаской поглядывая на мамулю и Тересу. — Кто из вас жив, чем занимается. А главное, ему нужны были ваши адреса. У меня адресов не было, одна только та самая телеграмма о смерти дяди, так он ее у меня украл, потом я искал, искал — нигде не было. Говорил, что разыскивает вас потому, что еще до войны знал вас и теперь хочет опять найти. Врал, думаю, он даже не знал, сколько вас всего! Сначала говорил — хорошо вас знал до войны, а потом спрашивал, сколько у дяди Франтишека было детей. А сам говорил — до войны был знаком с дядей и тетей, когда те жили еще на улице… Как же та улица называлась? Чудно как-то… Похоже, улица Згоды или что-то в этом роде.
На этот раз рассказ Франека прервала Люцина.
— А сколько ему было лет?
— А я знаю? С виду — лет сорок, сорок пять…
— Врет! — припечатала мамуля. — На улице Згода мы жили пятьдесят лет назад. Не поверю, что он знал нас еще до своего рождения!
Франек оживился:
— Вот и вше показалось, что он немного того… молод, чтобы помнить кого-то до войны. Врал, ясное дело. Вот я и не стал ему ничего говорить. Хотя нет, спервоначалу я еще не разобрался, что врет, ну и сказал — тетя, жена дядина, жила до замужества в Тоньче. А больше ничего не стал ему говорить, не понравился он вше…
— И неужели не сказал, кто он такой? — поинтересовалась я. — Человек, когда знакомится, называет свою фамилию.
— Он и назвал — пробормотал что-то себе под нос, я и не разобрал. Да по правде говоря, не до него вше было. Тут как раз у меня корова телилась и сенокос на носу, так я и забыл о нем. Вспомнил только тогда, как тут у нас труп нашли. Вы уже знаете, что при этом трупе все ваши адреса обнаружили?
Лучше бы он не спрашивал! Ответа все равно не получил, потому что четыре бабы одновременно стали кричать, каждая свое. Люцина хотела знать, сколько времени прошло между визитом упомянутого обманщика и обнаружением трупа, Тереса выражала возмущение методами работы польской милиции, меня интересовало, сообщил ли милиции Франек о визите обманщика, мамуля опять ударилась в воспоминания. У тети Яди кончилась пленка, она тоже присела к столу и поинтересовалась:
— Пан Франек, а вы их понимаете, когда они вот так сразу все говорят?
— Понимать-то понимаю, — опять с ангельским терпением ответил хозяин, — да вот только отвечать им не успеваю.
Тетя Ядя попыталась нас утихомирить:
— Да тише вы! Спрашивайте по очереди, иначе так ничего и не выясним. А мне тоже интересно знать, это был тот же самый или другой? Я имею в виду — тот тип и труп.
Поскольку это интересовало абсолютно всех, все замолчали и Франек наконец получил возможность ответить. Он энергично покачал головой: