Страница 50 из 59
Саша уже все знала о своем компаньоне: на год старше ее, коренной ленинградец, родители здесь же, на Васильевском живут, был женат, разведен, закончил геологический техникум, камни — его хобби (теперь, впрочем, для него это стало профессией).
— Я еще в школе камнями интересовался, — рассказывал Артур, — литературу читал, собирал коллекцию. Познакомился, у нас в Институте уже, с Юрой Степановым, — большой спец был, — он меня научил с камнем работать.
— Был? А где он сейчас, Степанов этот? — заинтересовалась Саша.
— Умер. Машина его сбила. Закладывал крепко…
Саша знала: Артур и сам раньше грешил по части зеленого змия, скоро три года, как ходит «подшитый».
Саша бывала у компаньона дома считанные разы, хоть он и говорил, мол, заходи в любое время. Она знала: Артур водит домой девок — выдавал запах духов, витающий по его квартире, причем, всякий раз других. Не хотелось ей застать его с очередной подружкой. Хоть они всего лишь друзья-компаньоны, Саше было бы неприятно увидеть Артура в обществе какой-нибудь б…и с Невского.
А совместный их бизнес пока что шел, — тьфу, тьфу, не сглазить бы, — неплохо.
— Нельзя нам останавливаться, нужно идти вперед, — говорил Саше компаньон. — Развернуться бы надо. А как? Рекламу, что ли, задействовать?
— Не стоит, пожалуй, привлекать к себе внимание. Бандиты, чего доброго, заинтересуются, начнут нас доить.
— Это верно. Только бизнес живет, пока развивается. Стоит остановиться, и все — сожрут конкуренты.
— Какие конкуренты? — удивилась Саша. — Разве они у нас есть?
— Пока нет, но появятся обязательно. Я что хочу сказать… Неважные из нас бизнесмены. Вот если бы у нас был семейный бизнес…
Артур бросил быстрый взгляд на Сашу, ожидая ответной реакции на робкий намек.
Саша никак не отреагировала. Ни «да», ни «нет», ни «за», ни «против».
«Дорогой Макс…». Нет, не так. «Милый мой Макс». Нет, опять не то. Саша зачеркивала написанное, начинала снова: «Любимый мой…». Вот, теперь правильно.
«Любимый мой, здравствуй.
Никак не получается написать тебе. И не то что бы сильно занята была, а просто не выберу момент, чтобы настроение было подходящее. Хочется написать большое и теплое письмо. Рассказать, что ты был и остаешься для меня единственным…».
Саша откладывала ручку, долго смотрела на желтое окно, освещенное чокнутым питерским солнцем, не собирающимся заходить, хотя и был двенадцатый час ночи. Затем продолжала: «… Я уже четыре года здесь. Четыре года вдалеке от тебя. Жизнь у меня, как будто, наладилась: работаю, попутно занимаюсь бизнесом. Хотя Артур говорит, что мы с ним оба никудышние бизнесмены. Артур — мой компаньон. У нас чисто деловые отношения».
Саша снова откладывала письмо. Сидела задумавшись. Понимая, что вряд ли она когда-нибудь допишет и отправит свое послание, решала писать всю правду.
«Хотя, если честно, он мне нравится. Совсем немного. С ним приятно общаться. Если только он не начинает делать намеки…».
Саша складывала лист пополам, клала между страниц книги и убирала ее подальше. Чтобы достать через месяц, порвать и начать заново.
Глава 14. Ищите и обрящите
Новый год не принес решения старых проблем, зато добавил новые.
Война продолжалась. Мятежные оппозиционеры — «вовчики» теперь базировались в Афганистане, откуда регулярно совершали вылазки на таджикскую территорию. Границу охранили российские погранвойска, брошенные, по сути, на произвол судьбы: местные власти считали, что их обеспечение — задача России, а Москва выделяла сущие гроши. Между тем, пограничники были единственной силой, способной еще как-то сдерживать поток героина, идущего транзитом через Таджикистан в Россию, и дальше в Европу. «Вовчикам» россияне стали поперек горла. Они, при поддержке афганских моджахедов, организовали нападение на 12-ю погранзаставу. Бой шел целый день и лишь подошедшие к вечеру части российской 201 дивизии, спасли брошенную на произвол судьбы заставу от полного уничтожения.
Генералы строили под Москвой дачи. Им было мало дела до солдат, гибнущих на чужой земле.
В Душанбе власть удерживали «юрчики» Улицы патрулировали вооруженные «калашами» люди в камуфляже. Действовал комендантский час. Всех любителей ночных прогулок, даже если человек просто вышел подышать свежим воздухом, хватали и волокли в участок, где держали до утра. Утром, составив протокол, штрафовали и отпускали восвояси. Тех, кто не мог заплатить сразу, мурыжили, пока родственники или знакомые не приносили деньги.
Город зачистили от «вовчиков», которые не смогли или не захотели вовремя унести ноги, надеясь отсидеться. Провели несколько ночных рейдов, выискивая оппозиционеров по наводкам их недоброжелателей. Тех, кого удалось схватить, расстреляли на пустыре у трансформаторной подстанции.
Народ жил (точнее, старался выжить), благодаря мелочной торговле. Город постепенно превращался в одну большую барахолку. Торговали, чем придется. Появился новый бизнес: закупали на «Вьетнамском» рынке оптом сигареты, жвачку, шоколадные батончики и прочую мелочевку, затем перепродавали с лотков в розницу. Этой грошовой коммерцией занимались в основном дети и женщины, но не брезговали и здоровые мужики. Теперь никто ничему не удивлялся и никто ничего зазорного не видел в таком немужском занятии. Как грибы росли и множились торговые точки: ларечки, будки, вагончики, где продавали «паленый» алкоголь, контрафактное шмотье, сомнительного происхождения лекарства. Процветал рэкет. Только вместо «братков» поборами занималась милиция. «Стражи порядка» не стеснялись обирать даже пацанов, торгующих жвачкой, просто подходя и забирая понравившуюся упаковку. Такое крохоборство стало нормой.
По рынкам бродили голодные люди, выпрашивая у торговцев пару картофелин или горсть риса, вечером подбирали капустные листья и прочий овощной мусор, чтобы дома сварить баланду. Жуткая картина.
Один случай произвел огромное впечатление даже на видавшего виды Макса. Как-то в дверь позвонили, он открыл: на площадке стояла маленькая девочка. Побирушки, выклянчивающие «копеечку», и прежде наведывались регулярно. Но эта девочка просила не денег.
— Дяденька, — сказала она жалобно, — у вас нет чего-нибудь покушать?
У Макса ком стал в горле, и едва слезы не навернулись, когда он смотрел, как дрожала в тонкой ручке ложка, которой девочка хлебала налитый им суп.
— А где твои родители? — спросил он, после того как она поела.
— Дома. Там мама и бабушка. Только у нас совсем ничего нет покушать.
«Черт, — ругался Макс, проводив девочку. — До ручки мы уже дошли с этой говеной жизнью».
Он не знал, что худшее еще впереди.
Макс продолжал трудиться в «Главэнерго», точнее, исправно ходил в «контору». Работы, как таковой, почти, что не было, денег тоже. Но имелся компьютер, предоставленный в его пользование, и Макс освоил новый бизнес: писал на заказ офисные программы, с последующей установкой и отладкой на компьютере заказчика. Для привлечения клиентов он поместил объявление в газете, ездил сам по конторам, предлагал услуги. Дело пошло.
Макс уже неплохо «рубил» в редкой по тем временам технике.
Неожиданно обнаружился еще один доходный промысел: делать студентам контрольные и курсовые. Молодые балбесы, не желающие напрягать мозги (если таковые вообще имелись), шли к Максу. Он не отказывал никому. Поместил даже второе объявление в «городскую сплетницу», где не стесняясь (а чего стыдиться-то?) предлагал услуги для нерадивых студентов. Брал он по-божески (преподаватели за аналогичные услуги тянули вдвое больше), потому от клиентов не было отбоя. Одна беда: промысел носил ярко выраженный сезонный характер — был приурочен к зимней и летней сессиям.
В свободное время Макс читал журналы с компьютерной тематикой, завидуя счастливчикам, имеющим доступ к «всемирной паутине». Сюда интернет еще не добрался. Числившийся оператором ЭВМ, Макс мечтал о карьере хакера, ломающего электронные пароли и совершающего атаки на компьютерные сети. Не криминальная составляющая хакерства влекла Макса, а «молодецкая удаль» не знающего преград программиста экстра-класса.