Страница 4 из 12
— Это-то мы зна-аем… — степенно заметил Бейкер. — Но вопрос сводится к тому, чтобы выяснить: зачем потребовалось Природе создавать такой изумительный и в то же время необъятный по своим размерам мир?
— А кто его знает? — в голосе Якавы вновь прозвучали печальные нотки. — В одном твердо уверен: то, что мы видим в виде звезд и Галактик, составляет лишь ничтожную часть Макровселенной.
— Ну, если быть точнее, — подсказал Бейкер, — звезды и их скопления по своей массе занимают около десяти процентов всего вещества. Во всяком случае, именно так обстоит дело в нашей Вселенной.
— Но почему же вторую часть материи мы не видим? — поинтересовался Терентьев, проявляя все большее любопытство.
— А это для того, чтоб оградить себя от любопытных! — поддразнил его Бейкер, и на его красивом лице обозначились ямочки. — Но если без шуток, — прибавил он уже более серьезным тоном, — то эту массу-невидимку кое-кто уже ловит на сверхточные приборы…
— И кто же этот счастливчик?
— Профессор Максуини, например.
— Он американец?
— Да! Так вот, по его соображениям, все звезды и Галактики вокруг себя имеют некие оболочки, состоящие из неизвестного вещества, что-то вроде «ауры» у человека…
— Но ведь по современным понятиям «аура» у человека — это его биоэнергетическое поле! Можно ли допустить, чтобы и звезды, и их скопления имели подобные поля?
— Можно! — был ответ. — Но при условии, что все звезды являются живыми организмами, которые рождаются и умирают так же, как и человек. Только процессы рождения и старости у них так велики, что не всегда подчиняются расчетам…
— Что-то не верится, — тряхнул головой Терентьев, — чтобы звезды и планеты обладали свойствами живой материи…
— А с чего они, собственно, должны иметь идентичные свойства? — в свою очередь спросил Бейкер. — Важно то, что они выказывают признаки, характерные для всего живого!
— Какие признаки? Рождение и смерть?
— Не только! Они, на мой взгляд, имеют генетическую структуру, которая точно воссоздает заранее заданные параметры. Посмотрите в иллюминатор! За ним миллионы объектов, подобных нашему Солнцу. И надо полагать, вокруг тех Солнц тоже вращаются планеты — со своими цивилизациями и проблемами, характерными для подобных систем. А теперь зададимся вопросом: как могло случиться, чтобы звезды и планеты, удаленные друг от друга на сотни тысяч парсек, развивались по одному и тому же сценарию?
— Н-ну, — мягко улыбнулся Терентьев, — Фусадзиро уже ответил на твой вопрос… Он утверждает, что как микромир, так и макромир развиваются по одним законам. Заметь, законы, но не генетический код…
— В таком случае, — с иронией проговорил Бейкер, — мне остается лишь пожалеть, что у великой Природы слишком узкий круг законов… И самое удивительное то, что эти законы почему-то чаще всего направлены в сторону создания планетных систем. Не кажется ли тебе это несколько странным?
— А что здесь странного? — в свою очередь удивился Терентьев. — Природа создает не только планетные системы, но и квазары, пульсары, «черные дыры».
— К твоему сведению, — вдруг заявил Бейкер, — если на нашу Вселенную смотреть с точки зрения размещения в ней крупных структур, то имеем поразительное явление: Галактики и другие виды материи расположены таким образом, что явно напоминают гигантскую клетку…
— Ты видишь в этом связь с живой материей?
— А ты как бы подумал на моем месте?
— Не знаю… — признался Терентьев. — Но такое оригинальное расположение материи никогда бы не связывал с живым организмом. А может быть, все дело в том, что форма клетки или, скажем, ромбовидная форма, является лишь одной из излюбленных форм матери — Природы?
— У Природы наиболее любимой формой является шаровидная, но никак не ромб, — возразил Бейкер. — И то только потому, что шаровидная система имеет наименьшие потери энергии…
— Если допустить, что наша Вселенная является лишь гигантской клеткой гипотетического организма, — вмешался в разговор Якава, — то где же все компоненты, характерные для клетки? Где, например, ядро, протоплазма?
— А ядром как раз и является скрытая масса Вселенной… Помните, я вам говорил, что мы наблюдаем лишь десять процентов вещества материи? Так вот, по моим предположениям, остальные девяносто процентов вещества составляют ядро нашей Вселенной. Межзвездный газ и космическая пыль — это уже протоплазма… Понятно, что четких аналогов здесь нет. Все образно, с большим допуском. И все же, это отдаленно напоминает живую клетку, верно?
— Если поверить данной гипотезе, то выходит, новые Вселенные создаются лишь на основе «деления» крупных структур, — заметил Якава. — Клетка делится на две части и образует два новых, практически одинаковых объекта… На первый взгляд, придумано неплохо. Ну что ж, остается лишь объяснить, откуда берет гипотетическая клетка колоссальную энергию для такой работы…
— Очень просто! — ответил Бейкер. — Энергию для этих целей им предоставляет… Пространство!
Теперь удивился Якава:
— Ты хочешь сказать, пустота? Ведь под словом «Пространство» мы обычно понимаем пустоту…
— Вот именно «обычно»! — уточнил Бейкер. — А если вдуматься, Пространство есть не что иное, как вместилище энергии. Для этого достаточно вспомнить, что в себе содержит межзвездное пространство. Любой школьник теперь знает, что в «пустом» космосе парят и газ, и пыль, и космические лучи! Нейтральный водород, например, образует значительные по массе облака межзвездного газа с температурой около ста градусов по Кельвину. Но более серьезный исследователь непременно добавит, что согласно закону о соотношении неопределенностей в космосе на короткий период может появиться энергия. Как бы ниоткуда. Эта энергия способна в свою очередь рождать частицу и античастицу, которые, моментально встречаясь, вновь исчезнут из поля зрения наблюдателя. Таким образом, Пространство представляет собой вместилище то исчезающих, то вновь появляющихся пар энергии, которые, по моим расчетам, при определенных условиях могут высвобождаться. И чем больше размеры Пространства, тем больший энергетический потенциал оно содержит! Настанет день, — вдохновенно прибавил астрофизик, — и двигатели наших ракет уже будут использовать не твердые топлива и ядерную энергию, а энергию межзвездного Пространства! Это настоящий вечный двигатель!
Терентьев с изумлением поглядывал на Бейкера, открывая в нем все новые черты. Этот надежный товарищ с железным характером, оказывается, еще и мечтатель, поэт!
— Ну что, друзья! — после небольшой паузы произнес Терентьев. — А не пора ли нам организовать баньку?
После бани, которой астронавты баловали себя раз в неделю, Терентьеву почему-то стало грустно. Товарищи уже отдыхали в бытовом отсеке, а к Терентьеву сон все не шел. Мысли беспорядочно сменяли одна другую, пока вдруг не всплыло: зачем живет человек? Действительно, для чего мы живем? Во всяком случае, не в том же суть человека, что он обязан лишь находиться в реальной пространственно-временной связи и поглощать сведения как автомат. В первую очередь, он — человек! И следовательно, имеет неповторимую гамму чувств. А для чего, собственно, ему чувства? Чтоб наделать массу ошибок и себя же загнать в тупик? Что-то здесь не предусмотрено, недоучтено Природой, которую мы называем Всевышним. И что странно, нет достаточной взаимосвязи между чувствами и разумом. Холодная, расчетливая мысль говорит одно, а чувства — противоположное. И почему-то колдовство чувств зачастую берет верх над разумом, и человек сразу же хватается за голову: боже мой, что натворил? Зачем? Так где же, Человек, логика в действиях твоих? А может быть, эти, на первый взгляд, необъяснимые поступки как раз и есть результат действия скрытых от нас волн?
Так в чем твоя роль, Человек? Неужели Природа создала тебя лишь для того, чтобы ты воевал с кем-то, ссорился, постоянно что-то пробивал, доказывал, и в конце концов, так и не постигнув того, что все это — лишь суета сует, покинул мир земной?