Шебеко

Ее партнер, парень с длинной шеей, но довольно приятный на лицо, пропустил такмак, против обыкновения промолчав. Лишь рот расплылся в улыбке. Ирина, видно, в пляску вложила немалую энергию, поскольку задышала неровно, учащенно. И в сей миг Коле она показалась еще более привлекательной и необыкновенной. В нем мгновенно проснулось острое желание поговорить с ней. «Теперь вряд ли удастся С Андреем ведь гуляет. Ну и пусть! Пусть попробует встретиться с ним… Увидит, где раки зимуют!» Как только Ира примостилась на место, Коля устроился с ней рядом.

— Привет, Ирочка! — Хлопец с достоинством посмотрел на дивчину и руками оперся о скамейку.

— Здравствуй! — Миролюбиво моргают длинные ресницы дивчины.

— Как поживаешь?

— Хорошо… Что ты избегаешь нас? Можно было бы и сразу подойти ко мне…

«Слишком ты много воображаешь о себе… — отчужденно подумал Коля, вдыхая запах дешевых духов, исходящих от дивчины. — Настанет день, и ты сама будешь бегать за мной… А то, видишь ли, нашла? Какого-то охламона… Шустрая, как веник!» Но его карие, перемешанные со злобой глаза, все же с жадностью поглядывали на Ирину.

— Ты, говорят, уже стал умненьким студентом. Правда это или нет? — Ира стрельнула хлопца красивыми глазами.

— Студентом точно стал. А вот насчет умненького — это еще вилами написано по воде…

— Прекрасно! Хоть один мой знакомый будет инженером. А то все трактористы да шофера…

— Андрей же не тракторист, а электросварщик, — ядовито бросил Коля. — Разве ты забыла об этом?

— Невелика разница… А при чем тут, собственно, он? Ты что, ревнуешь?

— Было бы кого…

Ирина надулась. Она сосредоточенно, чересчур внимательно принялась следить за танцами. Щеки ее густо покраснели. Глаза, только что веселые и возбужденные, сделались злыми. Но она овладела собой: призывно захлопала в ладоши, поправила платье — и вот снова ее глаза излучают тепло.

Девушки в зале запели такмак — подобным образом проявлялась коллективная поддержка танцующим.

А Колю гложет неудовлетворенность собой, да и ревность, наверное, тоже. И под скрип этих волнообразных чувств он вдруг сказал:

— Сегодня придешь?

Ирина поняла его. Поняла, что место их встречи — возле высокой размашистой ивы напротив ее дома, вновь зовет ее. По телу прокатилось радостное чувство: неужели не забыл? Не загордился, как о том утверждает Андрей? А ведь она чуть было не поверила этому балагуру… Теперь — конец всему. Не бывать более раздвоению чувств. На ее лице засияла радость, учащенно забилось сердце. Но… как же быть с Андреем? Как пить дать появится он у заветной скамеечки под ивой — об том договорились еще вчера. Неприятно засосало под сердцем. Ну, что ж двум смертям не бывать, а одной не миновать…

— Обязательно буду, — тихо шепнули девичьи губы, и Ира бросила тревожный взгляд: верят ли ей? Отныне она в словах, как камень…

Коля осторожно, как ночной волк, встал и направился к ребятам, столпившимся подле дверей. Парни что-то шумно обсуждали. Оказалось, в районе уже вовсю гудит осенний призыв в армию. Среди парней, как всегда, главенствовал Гера Соловьев. Многое знал он об армии. Конечно, знал пока лишь по рассказам старших. Тем не менее он вел себя, как бывалый солдат: все у него получалось ловко, красиво — мечта!

— Не вешайте нос, хлопцы! Что делать: в жизни всем нужно пройти через армию, все испытать на собственном горбу! — сказал властным тоном Гера, видимо, завершая свой очередной рассказ. Затем его крупная и красиво подстриженная голова нежданно повернулась к рядом стоявшему парню — молодому, наверное, не более шестнадцати лет от роду, но рослому и здоровому на вид. — Правильно, Гена?

Хлопец растерялся и заморгал глазами. Оскорбительное, с явной насмешкой обращение Геры сильно задело Гену, и он недовольно буркнул:

— Не смейся, Гера…

— Кто смеется? Я? — моментально среагировал Гера и с высоты своего роста взглянул на него. Затем похлопал по плечу, язвительно заметив — Не сердись… Пройдет до свадьбы. Кстати, когда тебя женим? А то надоело ходить трезвым…

— Самогона еще нет, — выпалил парень, вовсе потеряв голову от каверзного вопроса Геры.

Ребята захохотали.

— Что, даже стакан горелки не найдешь? — Гера наступал все более агрессивно. — Не может того быть… Пойдем, поищем…

Всеобщего кумира поддержали остальные. Отлично ведая, что Гена долго не выдержит, что он в конце концов все равно выставит штофик слабенького самогона, они цеплялись к нему как мухи. И точно, Гена легко сдался и повел Геру к себе, распивать остатки спиртного. Естественно, на это он пошел с хитроватым расчетом: Гера — парень видный, средь сельской молодежи — авторитет, и он в случае необходимости мог бы стать защитой. Вскоре они растворились в темноте. Впрочем, под заметный гвалт ребят. Многие из них посмеивались над случившимся, но Коле разыгравшийся концерт явно пришелся не по нутру: Гера, со свойственной ему наглостью, снова раскошелил полусироту…

В зале приступили к игре — своеобразной, интересной и занимательной для любителей помолоть языком. Суть ее заключалась в следующем. Назначался ведущий, чаще всего из парней. Ему вменялось в обязанности бросать на пол широкий солдатский, во всяком случае крепкий, ремень и выкрикивать имена местных ребят. Ремень по правилам игры обязана поднять дивчина, что дружит, гуляет с названным парнем. В противном случае ее немедля настигает наказание — несколько ударов по спине, чаще всего легких, необременительных, лишь бы показать народу, что дивчина отказывается от своей «любви». В последующем вызывается уже другая зазноба, которая снова оказывается в центре всеобщего внимания…

В игре проверялись сплетни, догадки и похождения местных дон-жуанов. А результаты ее приносили жирную и коварную пищу для пересудов. Особенно для девчат, которые с наслаждением лузгали семечки и наперебой промывали косточки своих конкуренток и кандидаток в них.

В зале неожиданно прозвучало имя Егор. Девушка, к которой он бегал по ночам, растерялась, чувствуя на себе обжигающие взгляды парней. Она заерзала, готовая провалиться сквозь землю, да куда ты денешься от публики, да и от самой себя? Не тронешь ремень, обидится Егор. Вовсе ее бросит, поскольку характер у него твердый — в мелочи не уступит. А возьмешь — осмеет молодежь, получая сильнейшее удовольствие от раскрытия еще одной тайны села. Время поджимало. Ведущий был на краю терпения. Девушка нервно усмехнулась, несколько помялась и решительно рванула за ремнем, под одобрительный гул девчат. Подняв ремень, она задумалась: на кого бы бросить? Ведь согласно правилам игры, допускалось и это. Ее разозленный взгляд огнем прошелся по рядам, но никто не задержал ее любопытства. В зал вошла мертвая тишина. Девушку все же осенило: она мстительно просверлила глазами Ирину и четко произнесла:

— Андрей!

Ремень глухо шлепнулся о деревянный пол, порядочно отлетев от Ирины. Достать-то его нелегко, девушке пришлось бы прошвырнуться через весь зал. На виду у всех. Оторопь взяла Ирину. Ведь оба ее поклонника здесь, в зале, и нет сомнения в том, что их глаза пожирают ее… Девица покраснела, роскошные ее ресницы задергались, но она продолжала сидеть надменно, словно королевская красотка. Весь вид ее кричал о том, что она не намерена идти за ремнем. Коля с удовольствием прожег глазами Андрея, сидевшего, впрочем, невозмутимо и спокойно. «Прикидывается простачком… А у самого, видно, в душе кошки скребут… Как пить дать побежит сегодня за Ириной», — Коля снова перевел взгляд на подругу.

Ирина, как и положено, отхватила нелестное наказание ремнем. Она стоически, невозмутимо взирала вдаль, а Андрея по-прежнему не волновало происходящее…

Пробило полночь. Пора было по домам. Во дворе торжествовала непробиваемая темень. На мутном небе отсутствовали звезды, но тепло все же ощущалось. Перед школой, возле трибуны, где стражем высится памятник Туптову, трагически погибшему еще в годы коллективизации, Коля попрощался с Егором А после его небольшая фигура засеменила к Ирине. Березы, что шумят на площади, провожали его грустным взглядом, и в шелесте их листьев порой слышалось предостережение… Где-то вдали играла гармошка, воздух прорезал разбойничий свист, а счастливые визги девчат не давали покоя никому…