Кара небесная

– Это для эффекта неожиданности, – объяснил Дмитрий. – Мало кому придёт в голову, что пара дедов, приехавших на обычном с виду Запорожце с номерами из самостийной Украины, могут представлять какую-то опасность.

– Идея Архангела, кстати, – добавил он, с пренебрежением передёрнув плечами, и Ника поняла, что он не в восторге от этой затеи.

Дмитрий предпочитал действовать прямолинейно: пришёл – увидел – перестрелял (взорвал). Никаких сложностей и ухищрений. И этот маскарад был ему не по душе.

– Да ладно, Димон, поприкалываемся! – приободрил его Алекс, которому всё происходящее явно нравилось. Артистизм был врождённой частью его натуры, и он весело похлопал лучшего друга по спине:

– Устроим шоу!

В рабочем кабинете Нику уже ждали Мария и Архангел. Они сидели за столом, негромко и спокойно что-то обсуждая.

– Милая семейная идиллия, – автоматически отметила про себя девушка.

– Здравствуй, Ника. Проходи, садись, – коротко поприветствовала её Мария.

Как всегда, она была безупречно подтянута и элегантна. И лишь умиротворённый блеск её глаз, светившихся тем особым сиянием, какое бывает только у счастливых женщин, отличал её от строгой, холодной дамы, встретившей Нику год назад.

В облике Архангела тоже произошли перемены. В чисто выбритом, коротко постриженном и аккуратно одетом сорокалетнем мужчине трудно узнать того заросшего, небритого отшельника, каким он был раньше. Теперь он был одет «с иголочки», а его неизменный серый заношенный плащ уже давно был выкинут Марией на помойку.

Усаживаясь за стол напротив людей, которые стали для неё родными, Ника обратила внимание, что между Марией и Архангелом то и дело пробегают золотистые искорки. Она уже привыкла к этому, ведь между ней и Алексом пробегают такие же. Любовь – это чувство, которое невозможно не заметить, – сказал ей когда-то старейшина Фёдор Матвеевич. И теперь, когда её Дар раскрывался всё больше, она могла видеть это чувство наглядно.

– Как ты уже догадалась, мы вызвали тебя для очередного задания, – произнесла Мария. –  Ты знаешь, что после смерти Иннокентия Михайловича и предательства Борфа в Ордене остались всего три старейшины. Нам повезло, что Архангел согласился стать четвёртым, – отметила парапсихолог, кинув быстрый благодарный взгляд на Михаила. – Но, тем не менее, мы всё ещё находимся в уязвимом положении. Пять старейшин Ордена составляли определённую пентаграмму, что позволяло нашей организации работать с максимальной эффективностью. Поэтому… – протянула Мария.

– Мы должны найти пятого старейшину, – закончила за неё Ника.

– Верно, дорогая, – улыбнулась Мария. – Собственно, мы уже нашли его. Осталась самая малость: мы должны его спасти.

– Спасти от чего? – насторожилась Ника.

– От лоботомии, – ответил Архангел. – Наш избранник находится в сумасшедшем доме. Сегодня вечером ему должны вскрыть черепную коробку, после чего он превратится в растение. Его Дар нужен нам, мы должны забрать этого человека и доставить в Орден. Когда я говорю «мы» – это значит ты и я. Инструкции получишь в дороге. Готовность – двадцать минут. Вопросы есть?

– А кто он? Как его зовут? И сколько ему лет? – поинтересовалась девушка. Она знала, что любопытство губит даже кошек, но никак не могла удержаться.

– Его зовут Захар Михайлович, – снизошла до объяснения Мария. – Фамилии мы не знаем, и точный возраст я тебе сказать не могу. В качестве кандидата в старейшины его предложил Фёдор Матвеевич. В молодости они вместе уничтожали вампиров в Польше и Венгрии. Сам он называет себя Хантером.

– Хантер? – удивилась девушка. – Он считает себя охотником? А почему он…

– Об этом – спросишь у него самого, после задания, – отрезал Архангел. Поднявшись со стула, он направился к дверям. – Нам пора.

– Как скажешь, босс, – покорно вздохнула Ника, выходя вслед за ним.

Ахмад, степенного вида выходец с Кавказа, спокойно сидел за рулём серебристого джипа, припаркованного на окраине города у одного из гаражных кооперативов и расслабленно поигрывал мобильником. Он ожидал известий от своих людей, которые должны были позвонить ему с минуты на минуту и сообщить об успешном проведении ещё одной операции.

Как и множество предыдущих, она была тщательно спланирована и подготовлена, и никаких накладок не должно было быть в принципе. И когда мобильный торжественно заиграл сонату Бетховена, Ахмад, владелец сети ресторанов и саун в престижных районах города, а по совместительству – главарь одной из самых многочисленных и влиятельных банд в области, лениво поднёс телефон к уху.

– Алё! – буркнул он, и через несколько секунд от его спокойствия и невозмутимости не осталось и следа.

– Что? На вас напали? Ограбили? Забрали всю наркоту? Весь герыч? Кто? Деды? – не поверил своим ушам Ахмад. – Два деда с бородами, как у Зи-Зи-Топ, на бронированном «Запоре»? – потрясённо переспросил он.

– Вы что там, вашу мать, товара нажрались? – заорал Ахмад, выслушивая какой-то невнятный бред, и от души добавил несколько цветистых, и судя по всему, очень оскорбительных, кавказских ругательств.

Но он так и не успел услышать в ответ ничего вразумительного, поскольку выросший словно из-под земли один из поминаемых недобрым словом дедов, весело подмигнув оторопевшему Ахмаду карим глазом, кинул под его машину гранату.

– Как страшно жить! – тряхнув бородой, посетовал дед, наблюдая, как машину окутало облако взрыва, и ещё до того, как последние частички искорёженного металла и обугленной плоти упали на землю, Дмитрий скрылся из виду.

– Когда ты говоришь с Богом – это молитва. Когда Бог с тобой – шизофрения, – произнёс старую истину Архангел, деловито прорезая дыру в проволочном заграждении городской психиатрической больницы № 4.

Белые халаты санитаров маячили где-то вдали, за кустарниками, и проникновение на территорию больницы прошло быстро, легко и незаметно.

Приятный нежный ветерок тихо шуршал жёлто-зелёно-красными листиками. Стояло настоящее бабье лето. Погода была не просто тёплая, она была необыкновенная. Жаркое солнце и ясное синее небо никак не вязались с тем, что на дворе был уже конец октября.

– Кажется, лето вернулось, – растерянно пробормотала Ника, с удивлением заметив на берёзах серёжки. Видимо, природа тоже не понимала, что происходит, и не знала, как реагировать на такое потепление.

– Оружие не применять! – отдал приказ Архангел.

– А что, если нас заметят? – уточнила Ника.

– Будем косить под заблудившихся иностранцев-туристов, – с лёгкой иронией ответил Михаил.

– Хочешь, чтобы нас здесь оставили? – усмехнулась девушка.

– Я па руски не панимать, ферштейн? – весело отозвался старейшина и, жестом приказав Нике ждать у забора, скрылся из вида.

Лучезарный солнечный свет, буйство красок и энергично порхающие воробьи, с весёлым чириканьем облепившие багряную рябину, – всё это создавало радужно-чудесное, приподнятое настроение.

Но оно несколько омрачилось, когда Ника перевела взгляд на больницу. Серые фигурки больных, уныло слоняющихся по периметру, вызвали в её душе щемящее чувство жалости.

– Пожалуй, из всех болезней на Земле потеря разума – самая страшная, – подумала она.

Впрочем, когда до Ники донеслись обрывки мыслей одного из пациентов, её чувство сострадания несколько притупилось.

Она уже давно могла воспринимать мысли других людей. Для этого ей нужно было лишь немного сконцентрироваться и настроиться на «волну» конкретного человека. А иногда она слышала чужие высказывания даже помимо воли, особенно  когда они были вызваны сильными эмоциями.

Но то, что она уловила в данный момент, – заставило её поёжиться от омерзения. Она услышала набор самых пошлых и отвратительных нецензурных фраз и выражений. Самым противным было то, что все эти эпитеты адресовались именно ей.

Сдерживая подкатывающую к горлу тошноту, Ника сосредоточилась и просканировала прошлое этого человека. Она поняла, что он находится здесь на принудительном лечении за несколько попыток изнасилования. Суд признал его невменяемым и отправил сюда.