Подстрекатель

Впрочем, это было не важно. Они жили, они выжили, и если их и печалило то, что они больше не были людьми, их новые тела все-таки вполне сносно функционировали. Они обладали чувствами, ранее неведомыми людям, они… вселяли некую смутную надежду.

Далеко к северу, на месте некогда великолепного города и удивительной красоты озера появилось бурное море. А среди нагроможденных по периметру крутых холмов, все еще дымившихся от создавших их заклинаний огромной, сокрушительной силы, рыдая, жались друг к другу существа с черной как ночь кожей, блестящей подобно драгоценным камням, и похожими на перья волосами. Затем, поняв, что кошмар наконец-то закончился и они остались в живых, они отодвинулись в стороны, пытаясь определить, кто из выживших их родственники, кто друзья, а кто враги.

На западе, там, где цепь островов протянулась от Манаркаса до Арима, поднявшись над несметным количеством погибших, несколько оставшихся в живых существ пошевелили когтистыми пальцами, любуясь гладким полосатым мехом, и почувствовали, что в уголках рта у них выросли острые клыки. Все еще способные передвигаться на двух ногах, однако обладающие при этом достаточно гибким телом, чтобы преследовать добычу на четырех конечностях, они скалились друг другу и пытались обмениваться словами, похожими на кашель. Они уже начали охотиться на тех, кому по воле богов не посчастливилось стать красивыми и подвижными.

По всему миру, в десяти тысячах различных форм пережившие катастрофу существа двинулись прочь от городов, которые уже больше не могли служить им домом. Они отправились прочь из городов в поисках добычи, самца или самки, в поисках товарищей и соплеменников. По божьему провидению им удалось найти подобных себе. Это служило вернейшим подтверждением тому, что они были заинтересованы в походе, потому что само по себе рево — это хаотичная сила, производящая огромные изменения наугад и в конечном итоге редко оставляющая жизнеспособных существ, которые не смогут размножаться на пригодных для жизни территориях.

Среди безумия вырвавшейся на волю магии боги сделали свой ход в игре в кости. Миллионы людей погибли, миллионы трансформировались навсегда, миллионы остались прежними в мире, который внезапно стал для них враждебным во всех отношениях.

Ход был сделан. Пришло время новой игры.

Жизнь пошла своим чередом.

Свет проник через одну пустоту, затем нежно скользнул в другую — к крошечным искоркам сознания, которые каким-то удачным образом нашли друг друга. Испуганный случившимся, Луэркас не имел ни малейшего представления о том, где он находится или как можно найти дорогу к Зеркалу Душ, а затем выбраться туда, где есть тепло, свет и различные цвета. Он неожиданно понял, что больше не одинок. И с этой другой душой — душой Меллейн, которая нашла способ привыкнуть к ужасному одиночеству, обнаружил, что может находить местоположение других крошечных искорок мысли. Мысли его людей.

Он вызвал их — собрал первое совещание Звездного Совета.

Пять лет, подумал он, они будут двигаться к нему. Пять. А может быть, целых десять. Если необходимо ждать десять лет, он будет ждать. Видимо, он здесь уже несколько месяцев.

Рейт, окруженный холодной темной вечностью, ощутил резкую обжигающую боль, и в его душу проник крик предсмертной агонии, который никак не хотел покидать его. Он сотрясал Рейта так долго, что тот даже подумал, что крик разорвет его на куски.

В этом крике он увидел лицо Матрина, словно тот стоял прямо в сердце вихря рево, словно плыл вместе со всеми потерянными душами в волнах каждого из двадцати семи морей, в которых не было ни капли воды. Рейту казалось, словно он снова очутился в Уоррене среди уорренцев, но сейчас попал в ловушку, из которой невозможно выбраться, если только кто-нибудь не придет ему на помощь. Водор Имриш показал ему все, все сразу, чтобы его душа испытала все ужасы мира через глаза и сердце бога. Рейт перестал быть одним из испытывающих нестерпимые мучения, умирающих, раненых, попавших в западню. На какое-то короткое мгновение он стал ими всеми, и это оказалось страшной мукой. Там, где у него не было тела, где он не должен был испытывать никакой боли, палец Водора Имриша поставил на Рейте метку воспоминаний о страданиях мира, а затем, когда Рейт понял наверняка, что сойдет с ума от безумной боли, бог оттолкнул его. Рейт рванулся к свету через липкие нити шелка. Рванулся в рассвет, встающий над морем, представлявшим собой идеально ровный круг, словно проведенный чертежным циркулем.

Рядом с ним рыдала Джесс.

Патр, стоявший напротив нее, рыдал. Рейт понял, что сам тоже рыдает.

— Это гибель мира, — всхлипывая, повторял Патр. — Гибель мира.

Джесс отвернулась, но Рейт, повернув ее, притянул к себе и обнял. Оба потянулись к Патру и обняли его.

Трое выживших парили в небе, когда миру пришел конец.

Через некоторое время Рейт отдышался, и они с Джесс и Патром разомкнули объятия.

Солнце согрело кожу Рейта, а ветер высушил его слезы.

— У нас еще не все потеряно, — наконец проговорил он. — Мы живы, а значит, можем трудиться. Мы соберем всех этих людей и отправим их домой.

— Мир погиб, — возразил ему Патр. — Ты видел, как он умирал. Ты это чувствовал.

— Не весь мир, — сказал Рейт.

Вот что имел в виду Соландер, когда дал ему тексты Пророчеств, подумал Рейт. И процитировал:

— От смертных судорог Драконов истинный народ будет рассеян по всему миру. На него будут охотиться волки и медведи, жадные до их крови, алчно стремящиеся уничтожить их. Слабые падут, храбрые усомнятся, но Соколы соберут их всех и станут охранять — и сильных, и слабых — и отведут их домой.

Потому что это мои люди, мой Истинный народ, — говорит Водор Имриш, -и я еще не покончил с ними.

Резкий смех Патра прозвучал подобно пощечине.

— Это ты написал. Ты думаешь, что способен одурачить меня «Пророчествами Винкалиса»?

Рейт спокойно выдержал его взгляд и ответил:

— Разве мы можем допустить, чтобы они погибли?

Было похоже, что Патр ожидал услышать совсем другой ответ.

— Что ты сказал? — переспросил он.

— Можем ли мы допустить, чтобы все они погибли? Люди, попавшие в западню Уоррена, над которым мы сейчас пролетаем, то есть плывем в этом волшебном кольце? Чтобы погибли люди, которые находятся в маленьких городах, окруженных… — Рейт пожал плечами. — Окруженных забытыми и проклятыми? Ты же знаешь, они погибнут. У большинства из них нет никакого оружия, никаких навыков. Это не каанцы, которые могут начать жизнь с нуля. Если, конечно, кто-то из них остался в живых. Это не гируналльцы. Это городские жители, во всем зависящие от магии. Даже если именно я написал пророчества, что в этом такого? Ты почувствовал прикосновение руки бога. Ведь ты знаешь, что мы служим тому, чья воля гораздо мощнее нашей. Это совсем не то, как если бы я действовал по указке какой-то выдуманной силы, чтобы наделить себя властью.

Рейт почувствовал, что ему что-то не дает покоя, и, сам не понимая, почему так поступает, отвернулся от Патра и посмотрел вниз на море. Аэрокар повис в воздухе над плывущим пузырем, внутри которого находился Уоррен. Рейт заметил, что пузырь начал двигаться — на большой скорости — к твердой земле.

Он чувствовал заклинания, направленные на то, чтобы этот пузырь и еще двадцать шесть ему подобных переместились в более безопасное место.

Двигайся!— подумал Рейт в унисон с тихим гудением голосов, звучавших в его голове. —Двигайся по моей воле, благодаря моим костям и крови, плоти и душе. Двигайся!

Он осознал, что физически чувствует магию, что теперь она бежит по его жилам вместе с кровью.

Прикосновение бога, подумал он и на мгновение ощутил жуткую боль под ключицей. Рейт почти не мог дышать и, задыхаясь, думал о том, что, наверное, слишком много себе позволил, и Водор Имриш решил с ним покончить. В следующее мгновение он с силой рванул на себе тунику.