Страница 12 из 43
Действительно, в 1963 году специалист по средневековой Германии Н. Ф. Колесницкий обнародовал гипотезу, что первоначальной формой феодальной эксплуатации в Западной Европе были государственные подати, а подчинение крестьян частным земельным собственникам явилось уже дальнейшей стадией процесса формирования феодальных отношений; автор предложил отделить понятие «феодализм» от понятия «частновотчинная зависимость». Этот призыв не встретил тогда понимания: на прошедшей публичной дискуссии автора довольно жестко критиковали. Приведу для примера выдержки из изложения выступлений двух видных специалистов по западному Средневековью: М. А. Барга и того же А. Р. Корсунского (в цитатах курсив мой. — А. Г.).
М. А. Барг: «В… докладе… переоценивается роль государства, которое будто бы утверждает феодальную форму эксплуатации раньше, чем она успела оформиться в производственных отношениях».
А. Р. Корсунский: «Неясна классовая сущность государства, которое, по мнению докладчика, осуществляет феодальную эксплуатацию еще до того, как возникли феодальные отношения в экономике».
Таким образом, критика тезиса Н. Ф. Колесницкого велась с позиций тождества понятий «феодализм» и «вотчинная система»; все, что вне вотчины-сеньории, не признавалось производственными, экономическими отношениями. Критики исходили из сформировавшегося в XIX веке представления о феодализме как строе, при котором безраздельно господствует крупное частное землевладение.
Но исследовательская мысль уже не могла ютиться в рамках таких догматических представлений. В конце 1970-х годов видный специалист по средневековой Франции Ю. Л. Бессмертный сопоставил Русь XIV–XVI веков с Францией (т. е. признанным регионом «классического» феодализма!) IX–XV веков, Англией и Германией X–XV веков и пришел к заключениям о «переплетении» и «глубоком взаимопроникновении» сеньориальных и государственных элементов в отношениях знати и рядового населения как на востоке, так и на западе Европы.
Таким образом, в историографии шло постепенное разрушение представлений о «маргинальности» общественного строя русского Средневековья; картина западноевропейского социального устройства все более сближалась с древнерусскими реалиями.
Ударом по «классической модели» феодализма в западной историографии стала вышедшая в 1994 году книга английской исследовательницы С. Рейнольдс «Фьефы и вассалы». В ней доказывалось, что сеньория-феод как привилегированная собственность, обусловленная службой, стала реальностью только к XII веку; при этом закрепила новое положение дел в сфере отношений собственности государственная власть. До XII же столетия преобладали отношения не вассалитета, а подданства. В отечественной историографии видный медиевист А. Я. Гуревич выступил недавно с тезисом, что общественные отношения в средневековой Западной Европе не исчерпывались «феодальной ипостасью» (под которой им понимался сеньориальный строй) — наряду с ней существовал широкий слой «рядовых свободных» (полноправных государственных подданных). Таким образом, исследователи западного Средневековья по сути дела обнаруживают черты, которые давно зафиксированы на Руси, и историками-русистами всегда рассматривались как отечественные отклонения от «правильного» феодализма…
Пора констатировать, что «классическая модель» феодализма — сеньориальный строй с развитой вассально-ленной системой — являет собой практически фикцию. Безраздельного господства сеньориального (вотчинного) землевладения не было нигде и никогда. Соответственно при изучении общественного строя средневековой Руси нельзя отталкиваться от каких-либо заданных схем: необходимо рассмотреть зафиксированные в источниках реалии, исходя из понятий изучаемой эпохи, и только после этого пытаться подобрать научные дефиниции, определения для описания социального устройства в целом.
Для IX–X веков, эпохи складывания Древнерусского государства, сведений об общественном строе крайне мало. Отечественные повествовательные источники — летописи и другие — появляются только в XI веке; поэтому синхронные данные о социальном устройстве IX–X столетий приходится извлекать из известий иностранных авторов, а также материалов археологии.
К реалиям IX века (второй его половины) относится только известие арабского географа Ибн Русте о сборе правителем «славян» дани «платьями» (очевидно, мехами). Причем локализация этих славян неясна; некоторые исследователи полагают, что речь идет не о восточных славянах, а о западных, о Великой Моравии. К середине X столетия относится картина, рисуемая в сочинении византийского императора Константина VII Багрянородного «Об управлении империей». Автор рассказывает о сборе киевскими князьями и их дружинниками дани с зависимых «славиний» (древлян, северян, кривичей, дреговичей), причем приводится в греческой транскрипции древнерусский термин, обозначающий объезд подчиненных территорий с этой целью, — «полюдье»: «Зимний же и суровый образ жизни тех самых росов[34] таков. Когда наступает ноябрь месяц, тотчас их архонты выходят со всеми росами из Киава и отправляются в полюдия, что именуется «кружением», а именно — в славинии вервианов, другувитов, кривичей, севериев и прочих славян, которые являются пактиотами[35] росов. Кормясь там в течение всей зимы, они снова, начиная с апреля, когда растает лед на реке Днепр, возвращаются в Киав».
Данные археологии фиксируют в центральных пунктах Руси — вдоль так называемого пути «из варяг в греки», из Балтийского моря в Черное по рекам Восточной Европы — богатые погребения. Из их инвентаря ясно, что захороненные при жизни были привилегированными воинами.
Таким образом, источники говорят о сборе дани правителями формирующегося государства с подчиненных территорий, а в качестве элитного слоя выступает княжеская дружина.
Сведения древнерусского Начального летописания, т. е. Начального свода конца XI века и «Повести временных лет» начала XII в., подтверждают эту картину. Они говорят о наложении киевскими князьями в конце IX–X веков дани на славянские общности, при этом указывая ее фиксированные размеры и определенные единицы обложения. В тех случаях, когда указан «потребитель» дани, таковым называется княжеская дружина. Дань собиралась как с подчиненных, но еще непосредственно не включенных в состав государства «славиний», так и с территорий, находящихся непосредственно под властью киевской княжеской династии. Помимо дани, летописные известия фиксируют еще один вид государственных податей — виры (судебные штрафы), которые также идут на содержание дружинного слоя. Начиная с рассказа о временах княгини Ольги (серединаX века), летописание упоминает села и охотничьи угодья — личные владения киевских князей.
Знать Руси в летописных известиях представлена князьями и окружающей их дружиной. Представители верхнего слоя дружины именуются боярами, нижнего — отроками или гридями.
Таким образом, имеющиеся сведения об общественном строе Руси IX–X веков позволяют говорить, что общественная элита состояла из князей и военно-дружинной знати. Она существовала за счет получения от населения прибавочного продукта в виде дани — поземельной подати — и судебных штрафов. Что касается частного крупного землевладения, то можно говорить лишь о первых шагах его формирования — при этом только с середины X в. и только в отношении киевских князей.
В XI — начале XII века, в период существования единого государства Русь/Русская земля, система поземельных и судебных податей продолжала развиваться. Для суждений о ней имеются два источника, один из которых относится к началу указанного периода, а другой — к концу. В первом — церковном уставе Владимира Святославича (начало XI столетия) — говорится о «десятине», десятой части от государственных доходов, пожалованной церкви; в качестве центров территориального деления указаны города и погосты.[36] Второй — уставная грамота Смоленской епископии князя Ростислава Мстиславича (1136 год) — содержит роспись податей с территории Смоленской «волости». Здесь называются такие виды государственных повинностей, как дань, полюдье (в данном случае уже не форма сбора дани, как в X столетии, а особая подать, существующая в отдельных местах), виры и продажи (судебные штрафы), погородье (налог на городских жителей). Пунктами, по которым расписаны повинности внутри волости, являются города и погосты.
34
В византийских источниках преобладало воспроизведение этнонима русь с долгим "о" Ρως
35
Греческий термин «пактиоты» указывает на отношения данничества и военного союза.
36
Погостами назывались крупные неукрепленные поселения, которые служили опорой княжеской власти внутри волостей; они служили пунктами сбора податей.