Аксель Берг

Очень может быть, что у Акселя Ивановича тогда возникла мысль повторить тот, уже использованный в 1943-м, прием, когда в тяжелое время в разоренной воюющей стране удалось восстановить утерянные позиции в области радиолокации, зажечь людей новыми идеями, создать современное радиолокационное вооружение.

Но в воду текущей реки нельзя войти дважды. Кириленко был отнюдь не И. В. Сталин, присутствующие министры — не сталинские наркомы. Да и сам Аксель Иванович, похоже, не смог представить цельной, развернутой программы действий. Потому что на этот раз потаенные корни отставания крылись не в технике, не в технологии и даже не в организации производства отдельной отрасли радиоэлектроники. «Министры не поддержали… — тяжело заключил Аксель Иванович. — У меня прямо в приемной случился сердечный приступ…» Он был зол. Читатель, возможно, слышал слова песни Дольского — не нашего[248], а того, барда: «…в России от веку полно дураков, особенно среди начальства». Аксель Иванович не раз проводил ту же мысль, наглядно показывая, кто есть кто в ЦК, кто есть кто в министерствах.

Так было и в тот раз. Делал он это в форме, весьма резкой, и Ю. Н. Мажоров, руководитель в общем-то далеко не робкого десятка, шепнул мне, помнится, на ухо: «А если здесь, в зале, „узун-кулак“ (то есть „длинное ухо“. — Ю.Е.)? Хвалить и Акселя Ивановича, и нас, организаторов заседания, за такие откровения не станут…»

Коснулся Аксель Иванович и своего предстоящего юбилея (повторяю, дело было в 1973-м, перед его 80-летием). «Доживу — так доживу, — усмехнулся Аксель Иванович. — Не доживу — тоже беды не будет, прожито уже много. Я не хочу шумного юбилея. Зачем чествования в этом возрасте? Примеры ведь были. Недавно умерший, за девяносто лет, Скрябин. Или экономист Струмилин. Нужен им был очередной юбилей? Состояние было такое, что, пожалуй, не нужен. Мне тоже не нужен.

Ко мне уже ходят с телевидения, показывают сценарии.

Совсем не хочу, чтобы повторилась история с лентой об академике А. (Аксель Иванович назвал фамилию известного ученого) — сплошные неестественные позы да сверхумные высказывания. В общем, я написал заявление в ЦК, что официального чествования не надо».

Чествование — чествованием, тут у каждого могут быть свои взгляды. Но Аксель Иванович в тот раз отказался и от награды — очередного ордена. Заявил, что последние лет пять много болел и хотя работать продолжает — личные достижения уже не такие, как были раньше, и награждать его теперь, пожалуй, не за что.

Вот это вызвало непонимание. Если награждают — положено припадать к ласкающей деснице: благодарю… надеюсь, что и впредь… А этот отказывается. Может, думает, что награда мала? Или — чудачество? Или, может быть, у него вообще такое отношение к нашим наградам? В общем, имя Акселя Ивановича стало вызывать некоторую настороженность: шумел у Кириленко, от ордена отказался…

В день кончины эти эпизоды вспомнились. Вопрос о том, «по какому разряду» организовать похороны, для власть имущих имел совсем не очевидное решение. Организовать их по линии Министерства обороны? Или по линии Академии наук? Во втором случае будет поскромнее. Впрочем, сказать: делать так, а не этак, — тоже никто, как это у нас водится, не решался. Проходили 9, 10 июля, а еще не было не только решения о похоронах, но даже и сообщения о смерти Акселя Ивановича. Ждали мнения высших лиц государства.

Лишь 11 июля наконец смогли доложить о кончине А. И. Берга Дмитрию Федоровичу Устинову.

Как раз вовремя, потому что академическое начальство уже исподволь склонялось ко второму варианту — хоронить по линии Академии наук. Уже, помню, звонили нам, в «сто восьмой», что надо бы помочь людьми — прибрать зал Дома ученых.

Д. Ф. Устинов, член политбюро и министр обороны («силового», как теперь говорят, министерства), был, конечно, выше всех этих подозрений и дрязг. Он высказался в том смысле, что похоронить надо так, чтобы это было достойно адмирала и академика. На Новодевичьем. И Министерство обороны не должно оставаться в стороне.

Организация траурной церемонии немедленно попала в надежные руки полковника соседствующей с нами московской комендатуры. Правда (тут уж пути высшей политики неисповедимы), в официальном некрологе, появившемся в газете «Правда» и имеющем, в числе других, подписи Л. И. Брежнева, А. Н. Косыгина и министра радиопромышленности П. С. Плешакова (тоже ведь сиживал с Акселем Ивановичем за одним столом в ученом совете «сто восьмого» и отслеживал все перемещения А. И. Берга по служебной лестнице), почему-то не прозвучало, что Аксель Иванович, помимо академических, длительное время занимал и высокий государственный пост — был заместителем министра обороны, он находился на этом посту при Н. А. Булганине и Г. К. Жукове.

В любом деле, включая и это, траурное, бывают дилетанты и профессионалы. Полковник из комендатуры — фамилия его была Хохлов — оказался профессионалом высочайшего класса. «Вот здесь, — указывал он на выезд из-под арки у здания ЦДСА, — обязательно надо поставить двух дружинников. Инструкции я дам». В ответ на мой непонимающе-вопросительный взгляд пояснил: «Как только кончится в зале траурная церемония, часть уважаемых гостей захочет выйти кратчайшим путем — бегом в эту арку. То есть — под колеса уходящих автобусов. А нам только дорожно-транспортного происшествия и не хватало. Оно весь ритм сразу сорвет. Нет, выход закрыть обязательно».

Потом, за поминальным столом, он оказался моим соседом — ему как раз отвели место между мной и М. X. Заславским — и я наслушался тогда разных удивительных историй из его деятельности по этой линии.

Председателем похоронной комиссии был академик Б. Н. Петров. В зале ЦДСА, у гроба Акселя Ивановича, выступил он, потом — академик А. П. Александров. Выступили также председатель Комитета по науке и технике В. А. Кириллин, член-корреспондент АН СССР В. И. Сифоров, адмирал П. Г. Котов, министр И. Ф. Образцов, от радиопромышленности — академик В. С. Семенихин. Пожалуй, более других запомнилось выступление В. А. Кириллина (может быть, потому, что очень скоро он был смещен со своего поста, и это вызвало много разных толков). «Есть люди, — говорил он об Акселе Ивановиче, — которых мы любим. Есть люди, которых уважаем. Акселя Ивановича любили и уважали. Резкий в высказываниях, пожалуй, даже излишне прямолинейный и несговорчивый, он тем не менее пользовался любовью знавших его людей»…

Потом, у могилы на Новодевичьем, говорили Р. П. Покровский[249], другие хорошо знавшие Акселя Ивановича участники церемонии. Впрочем, время было расписано — у Хохлова все шло по расписанию.

Точно в определенную Хохловым минуту сухой залп заставил всех вздрогнуть и отозвался эхом в вершинах кладбищенских деревьев.

Потом — второй, третий. Секунда — и взвод матросов под музыку «Варяга» строевым шагом уже удалялся от могилы.

Настала минута, когда пора было бросать прощальную горсть земли. Увы, это был отнюдь не тот чистый песочек, который подразумевают, наверное, когда говорят традиционное: «Да будет ему земля пухом». Это была тяжелая, красная, глинистая почва. Мы с Ю. Н. Мажоровым взяли по горсти.

А там внизу, на крышке гроба, сияла белоснежной белизной адмиральская фуражка Акселя Ивановича. Казалось противоестественным бросать раскисшую глину на этот белый верх фуражки. Я так и кинул свою горсть куда-то вбок, чтобы не запачкать эту белизну.

Для тех, кто захочет побывать на могиле Акселя Ивановича, приведу сведения о его захоронении: Новодевичье кладбище, участок 3, ряд 17, могила номер 4.

Долгое время не могли изготовить памятник Акселю Ивановичу. «Сто восьмой» помог установить на могиле Акселя Ивановича «временный» надгробный портрет, участвовал в изготовлении самого памятника, в открытии мемориальной доски на доме номер 4 по улице Губкина, в котором в 1963–1979 годах проживал А. И. Берг. Но пошло уже другое время — без Акселя Ивановича.

248

В то время в «сто восьмом» проходил службу молодой полковник Дольский, мы все его звали Стас, зять тогдашнего заместителя директора по кадрам.

249

Роман Петрович Покровский — генерал-полковник, бывший начальник 5-го Главного управления МО СССР.