Страница 5 из 8
Экономика Севера была построена на добровольном труде и предпринимательской деятельности. Она давала населению равные возможности. Южные штаты, напротив, развивались за счет рабского труда. Все богатство было сконцентрировано в руках белых владельцев плантаций, которым принадлежали тысячи рабов. В результате изменить свое финансовое положение более бедным слоям белого населения было крайне сложно, поскольку добровольный труд становился для них недоступным.
Документальные подтверждения отображают влияние рабства на экономику Юга. В своей книге Team of Rivals: The Political Genius of Abraham Lincoln[10] Дорис Кернс Гудвин описывает состоявшуюся в 1835 г. поездку Уильяма Сьюарда, ставшего годы спустя государственным секретарем Линкольна. Вместе со своей семьей Сьюард ехал из родного дома в штате Нью-Йорк в рабский штат Вирджиния[11]. Направляясь в Вирджинию, семья Сьюардов покидала столь привычные для них оживленные поселки и города. Они ехали по заброшенной дороге, вдоль которой только изредка встречались дома, магазины и таверны. Ландшафт усеивали полуразрушенные лачуги. Казалось, что бедность напала на саму землю. Во время своего путешествия Сьюард сделал следующие наблюдения: «Насколько сильно проклятие рабства поглотило эту почтенную, историческую землю. Из всех стран, которые я когда-либо видел, только Франция, которая за 40 лет войны истощила все свои ресурсы и население которой было истреблено мечом, была в таком же упадке, что и Вирджиния»[12].
Очевидно, что в нашей модели и рабской экономике Юга присутствуют некоторые параллели.
Мы заметили, что в нашем тоннеле по мере того, как свет ярчайших огней становился интенсивнее, средние огни начинали тускнеть, а потом и вовсе затухали. Такая ситуация полностью соответствует тому, что все богатство Юга было сосредоточено в руках богатых владельцев плантаций, в то время как большинство населения было охвачено бедностью.
И тем не менее есть одна нестыковка. В нашей модели ситуация продолжала ухудшаться до тех пор, пока в конечном счете терять свою силу не начали даже самые яркие огни. Рабство в южных штатах существовало более 200 лет. Владельцы плантаций могли удерживать богатство вплоть до начала Гражданской войны 1862 г. Но если наша модель показывает, что рабская экономика (основанная на автоматизации) обречена на крах, как так случилось, что штаты, в которых процветало рабство, смогли поддерживать свою стабильность на протяжении столь долгого времени?
Разгадка заключается в том, что экономика Юга в основном представляла собой экономику экспорта. На огромных плантациях выращивался хлопок-сырец, который затем экспортировался в Европу и северные штаты, где использовался для производства ткани и одежды. Именно такого рода приток богатства извне на протяжении долгого времени поддерживал экономику.
Наша модель представляла собой весь массовый рынок. Само собой разумеется, что в ней нет экспортного рынка.
В созданной нами модели повсеместная автоматизация рабочих мест в конечном счете привела к уменьшению спроса на товары и услуги, поскольку сократилось количество огней в туннеле. Легко представить, что, будь Юг полностью экономически изолирован и не имей он выходов во внешнюю торговлю, скорее всего, его постигла бы та же участь, которая наблюдается и в нашей модели.
В действительности одной из первых мер, предпринятых президентом Линкольном после выхода южных штатов из союза, стало наложение эмбарго на торговлю с Югом. Со временем такая мера оказалась крайне эффективной: экспорт южного хлопка сократился на 95 %. Определенно, этот фактор сыграл свою роль в исходе войны. К окончанию войны в 1865 году экономика Юга потерпела крах. Кто-то может сказать, что, не будь войны, один лишь экономический эффект эмбарго мог бы привести к падению рабства[13].
Выводы
Как моделирование, так и изучение экономической системы Юга поддерживают идею о том, что, как только автоматизация до определенной степени проникнет на рынок труда, экономика, движимая массовым производством, непременно должна прийти в упадок. И причина проста: при рассмотрении рынка как чего-то единого люди, зависящие от оплаты труда, – это те же люди, которые приобретают производимые товары.
Иначе говоря, хотя машины и могут, по всей вероятности, заменить человека на рабочем месте, те же машины – если это не размышления из области научной фантастики – не могут выступать участниками потребительского рынка. Вспомним пример о продаже телефонов двум миллиардерам или тысяче обычных людей. Обогащение нескольких человек не заменит потерю большого количества потенциальных потребителей. Да, это может сработать при продаже яхт или машин «Феррари», но не с товарами и услугами широкого потребления, которые представляют собой основу экономики.
В самом начале процесса автоматизации такой эффект был неочевиден. Предприятия, которые первыми начали автоматизацию, ощутимо сократили свои затраты, поскольку уволили рабочих. А вот то, как изменится спрос на их товары, не принималось в расчет. На самом деле на некоторое время за счет снижения цен на товары спрос мог даже увеличиться. В результате повысилась прибыль предприятия, а значит, и доход руководства и акционеров. Это те яркие огни, которые изначально стали светить еще интенсивнее.
Однако практически все предприятия в туннеле продолжали автоматизировать свои процессы. И в какой-то момент времени сокращение количества потенциальных потребителей начало перевешивать преимущества, полученные в результате автоматизации. Как только этот момент настал, предприятия были вынуждены еще больше сокращать рабочие места, что приводило к еще большему снижению числа потребителей и к дальнейшему падению спроса. С этого момента экономика попала в порочный круг.
Не очень счастливая концовка. Однако нам нужно еще раз вернуться к нашему изначальному предположению. Возможно ли, что в какой-то момент в будущем машины и компьютеры смогут выполнять значительную часть работ, которую сейчас выполняют «простые рабочие», и при этом для этих людей не будут созданы новые рабочие места в пределах их способностей? Может ли такое произойти?
Остановимся на этом вопросе в следующей главе. Кроме того, мы рассмотрим такое явление, как заблуждение луддитов, которое представляет собой сложившуюся точку зрения, в значительной степени противоречащую результатам нашего моделирования.
Глава 2
Ускорение
Давайте теперь вернемся к вопросу о том, разумно ли предположение об автоматизации рабочих мест в будущем. Возможно, было бы полезно начать рассмотрение данного вопроса, отстранившись, как бы посмотрев на него с другой стороны. Если вы полагаете, что сделанное нами предположение ошибочно, должно быть, вы считаете, что технология никогда не продвинется настолько, что большая часть рабочих мест, занимаемых обычными людьми, будет автоматизирована. Экономика всегда будет создавать рабочие места, исходя из способностей подавляющего большинства народонаселения.
Если вы подходите к проблеме таким образом, вероятно, вы заметите несколько причин для беспокойства. Конечно, настоящая проблема заключается в одном неприемлемом слове: «никогда». Никогда – это слишком большой период: это 300 или даже 1000 лет. В общем, «никогда» – это то же самое, что «вечно».
Чтобы все это казалось более разумным, давайте слегка снизим критерий. Давайте размышлять в рамках продолжительности нашей собственной жизни или жизни наших детей. Так проблема становится более понятной и приобретает личностный характер. В конце концов, никто из нас не хотел бы, чтобы что-то плохое произошло в жизни наших собственных детей, даже если бы нас уже не было рядом.
10
Team of Rivals: The Political Genius of Abraham Lincoln by Doris Kearns Goodwin. Sep 26, 2006. (Дорис Гудвин. «Команда соперников: политический гений Авраама Линкольна»). Прим. пер.
11
Doris Kearns Goodwin, Team of Rivals: The Political Genius of Abraham Lincoln, Simon and Schuster, 2005, с. 77.
12
«How deeply the curse of slavery…» («Как глубоко проклятие рабства…»), письмо Уильяма Сьюарда Альберту Трейси, 25 июня 1835 г., Albert H. Tracy Papers, New York State Library, Albany NY (приведено в книге Team Rivals, с. 77).
13
Разумно ли сравнивать экономический эффект рабства и автоматизации при помощи передовой техники? Уверен, что такое сравнение недооценивает влияние автоматизированных технологий на экономику. Из-за своей бесчеловечной природы рабство имеет свою цену. Это и насильственное порабощение, и низкая производительность. Конечно же, владельцы машин не столкнутся с такими проблемами. Кроме того, машины, которые могут работать постоянно, очевидно, потенциально обладают более высокой производительностью, чем даже добровольно трудящийся человек.