Третье пришествие

— Железная логика, — сказал Григорий.

— Чугунная, — буркнул Го. — Невероятно. Марсианский рэйлвэй! С ума сойти…

А дома их поджидал очередной сюрприз. Как только закончилась процедура дезинфекции, чрезвычайно довольный собой Венсан без лишних предисловий предложил взглянуть на подземелье, в которое они так безуспешно пытались попасть.

— Взглянуть? Каким образом?

— С помощью оптоволоконной техники, месье. В рем-комплекте нашелся гибкий кабель со световодом. Ну я и пропустил его в буровую трубу. Предупреждаю: видимость плохая, света мало. И пучок очень узкий.

— Но что-то же видно?

— О, конечно, конечно.

— Так давай же, давай.

Все быстро расселись так, чтобы сквозь прозрачные двери можно было видеть какой-то из компьютеров центрального отсека.

Венсан включил изображение. Сначала миниатюрный объективчик смотрел вертикально вниз. Оказалось, что бурильная машинка «Спэрроу» просверлила свод обширной полости. Ее пол едва различался в слабом потоке света. До него было метров шесть. Возможно, и больше, поскольку с потолка обрушилась часть породы, образовавшей большую кучу. Из осыпи торчала выпавшая часть буровой трубы.

— Очень интересно. А еще что-нибудь покажешь?

— А как же.

Ловкие пальцы пробежались по клавиатуре. В ста сорока метрах ниже «Спэрроу» объектив повернулся. Экран при этом сделался совсем черным.

— К западу находится обширное пустое пространство, — пояснил Венсан. — Ничего не видно.

— Так верти дальше! Без театральных пауз.

— Верчу, верчу. Теперь наше око обращено к северу. С этой стороны стена довольно близко. Смотрите, какая она ровная! Прелесть, а не стена!

— Да какая ж ровная? — не согласился Григорий. — Она вогнутая. Типичная внутренность цилиндра.

— Я говорю о структуре поверхности.

— Поверхность — это да. Прелесть, а не поверхность. Умелые тут были синантропы.

Прелесть, а не стена выглядела достаточно неряшливо. Некогда ее покрытие отличалось высочайшим качеством, было и гладким, и приятным для глаза. Но времена эти давно миновали. Слой незнакомого материала, игравшего здесь роль штукатурки, во многих местах вспучился, покрылся зеленоватыми пятнами, кое-где отслоился и свернулся, свисая грязными сосульками. Тем не менее само наличие такого покрытия, одинаковый угол кривизны и наклона стены по всей видимой ее длине, проступающие очертания прямоугольных каменных блоков и многие другие, более частные признаки, — все это неопровержимо свидетельствовало об искусственном происхождении подземелья. Точнее, подмарселья.

— И кислорода много, — напомнил Григорий. — И водяных паров.

Го махнул рукой.

— Да о чем тут говорить! Срочно посылаем эти картинки на Землю.

— Уже послал, — обиделся Венсан. — Ответ мы получим на следующем витке «Одиссея».

— Через пятьдесят минут…

— Нам есть чем заняться в это время. Я еще не все показал.

Венсан повернул объектив на девяносто градусов. С восточной стороны от скважины тоже что-то смутно белело.

— Еще одна стена? — спросил Эдвин.

— Или перегородка. Но суть не в ней.

Венсан наклонил объектив. Слабое пятнышко света упало на пол этой весьма необычной пещеры. Перемещаясь справа налево и в обратном направлении, оно несколько раз пересекло две параллельные темные линии.

— Эге, — сказал Го. — Уж эти-то рельсы точно не привозили с Земли.

— Что ты, — согласился Григорий. — Синантропы, синантропы.

Потом все замолчали. И без команд с Земли всем стало ясно, что нужно во что бы то ни стало проникнуть в лабиринт. Отложив все прочие дела.

Но как? Метеоритная котловина казалась безнадежно погребенной под толщей песка и размолотых пород. Эти аморфные массы гасили сейсмические волны. Отыскать под ними туннель было крайне сложно. Да и вряд ли там могло что-то уцелеть при взрыве. А выше, на плато, рытье колодца глубиной в сто тридцать или даже сто сорок метров представляло собой задачу совсем уж нереальную. Ни сил, ни времени на такую работу не имелось. Не говоря уж о специальных инструментах и оборудовании, которые вовсе отсутствовали.

— Безнадега, — сказал Григорий.

— Эдди! Эдди!

— What?

— Я не могу уснуть.

— Really? But I can.

— Ничего, ничего.

Эдвин разозлился.

— То есть как это — ничего? Я спать хочу.

— А я — бабу. Давай еще разок на карту посмотрим, а? Потом отоспимся, на орбите.

— Oh, those Russians… ну давай, — без энтузиазма согласился Эдвин.

Достали, развернули, молча уставились на фотоплан местности. Это был самый свежий из снимков, переданных с «Одиссея». Но ничего нового на нем не имелось. Эдвин начал клевать носом.

— Не верю, — вдруг сказал Григорий.

— Ты о чем?

— О том, что у тебя нет плана. Не верю.

Эдвин хмыкнул.

— Ты разбудил меня только для того, чтобы это сообщить?

— Не увиливай, парень.

— Ладно. Но предупреждаю: шансов мало.

— Похоже, что мы об одном и том же думаем. Ниргал?

— Да.

— А где?

Эдвин обвел маркером участок берега.

— Вот здесь при падении метеорита откололась часть склона. Как видишь, она не рассыпалась, а только отошла. Причем, цельным фрагментом. Между ломтем отвала и обрывам плато получилась щель. Вот туда и следует заглянуть.

— Рискованно. Может засыпать. И наши сейсмографы туда не дотягиваются.

— Придется переставить. Мы проведем разведку. Сначала просто посмотрим сверху, с обрыва. Думаю, это не слишком опасно.

Григорий кивнул.

— Вот теперь можешь и поспать, парень.

Как же, как же — поспать! Пискнул сигнал вызова и на экране появился Доктор-Виктор. В одной руке он держал пакет с кофе, а в другой — незажженную трубку. Слышались звуки классической музыки.

— Привет, марсокопы.

— Привет, небожитель.

— Остальные спят? — спросил Доктор-Виктор.

— На заслуженном отдыхе, — поправил Григорий.

— Ладно, пусть их неведение продержится еще пару-тройку часов. У меня для вас две новости.

— Начнем с хорошей, — зевая, предложил Григорий.

— Пожалуйста. Мы подготовили к отправке еще одно яйцо.

— Очень мило. А плохая?

— Эллас мутнеет.

— Что?

— Эллада, говорю, мутнеет.

— Облака?

— К сожалению, нет. Пыль поднимается.

Григорий перестал зевать.

— Сколько у нас времени?

— Да кто же знает. Но отоспаться успеете.

— Как же, — проворчал Эдвин. — Поспишь тут с вами.

Клаус, как всякий истинный немец, был с детства приучен к порядку и дисциплине. Служба в бундесвере эту привычку превратила в инстинкт.

Каждое утро начиналось с физических упражнений, за которыми с неотвратимостью судьбы следовали водные и гигиенические процедуры. Освежившись, накинув халат и высушив волосы, герр Кинкель принимался за легкий завтрак. Затем надевал приготовленный с вечера комплект чистой одежды, причесывался и был готов к применению. На все про все уходило приблизительно сорок семь с половиной минут (плюс-минус двадцать две секунды), и ни единожды с начала экспедиции ход событий не менялся. Вплоть до 27 мая Последнего года.

Звонок англичанина застал Клауса в шарообразной ванне.

— Они отбились, — сообщил Доктор-Виктор.

— Гуттен морген. Ты про Землю?

— Йес. Только что получил сообщение. Держатся земляне.

— Замечательная новость, — холодно сказал Клаус, включая горячую воду. Он всегда так поступал в конце водных процедур. — Я скоро приду и с удовольствием посмотрю всю сводку. Очень рад, что проблему решили.

ДВ не отставал.

— Зато у нас появились кое-какие проблемы. Собственно, из-за этого и беспокою.

— Непосредственные угрозы есть?

— В данный момент — нет.

— Я буду готов через девятнадцать минут, — с нажимом сообщил Клаус. — Тогда все и обсудим. Сэр?

— Как знаешь, — хмыкнул англичанин. — Экселенц.

Клаус проигнорировал его неудовольствие и продолжил выполнение утренней программы. Орднунг ист орднунг, черт возьми. В мире нет ничего ценнее и эффективнее планомерной работы. Когда все происходит в свой черед и в свое время. Жаль, что кроме немцев этого никто не осознал. Ну может быть, еще японцы.