Страница 18 из 39
Местами нет и этого — вояки заходят в глубину периметра до двухсот метров силами подразделений до взвода включительно. Это, как правило, места с низкой аномальной активностью и за пределами радиуса поражения Выброса. Хотя, судя по картам обитаемых районов, есть базы и в глубине Зоны, но там только добровольцы и ученые — народ отмороженный и мало чего боящийся. Оцепление Зоны по периметру с установками заграждений и карантинного режима помогает только от тех, кто в Зону попасть не имеет желания. Те же, кто хочет сюда попасть, обязательно пройдут.
Местная фауна за пределы Зоны не выбирается, как, впрочем, и любое зверье, предпочитающее жить и охотиться в пределах строго ограниченной территории. Во всяком случае, не было прецедентов, чтобы, например, кровохлеб или тем паче контролер забрели в город или село за пределами Зоны отчуждения. Рейды разведгрупп в глубь Зоны и периодические войсковые операции силами более роты — скорее исключение, нежели правило. Вояки ходят небольшими, хорошо оснащенными тройками, а крупными силами работают только по наводке последних. Вертолеты вызывают только в крайнем случае и еще реже — в качестве средства огневой поддержки. Обычная их роль — высадка и эвакуация десанта. Как только они начинают задерживаться, Зона выкидывает какой-нибудь фокус, и нет вертушки. Что касается группировки «Братство Обелиска», или, короче, «Обелиск», то про них вообще мало что известно, кроме того, что народ там бывалый, а сам клан организован по принципу тоталитарной секты. Несомненно, эти представляют наибольшую опасность как для военных, так и для любознательных граждан вроде меня. Профессионализм плюс промытые мозги и неколебимая вера в нечто равняется серьезным неприятностям со здоровьем для желающих познакомиться с обелисковцами поближе.
Плюсом является только то, что сектанты обретаются у некоего сооружения, именуемого «Радиостанция». По слухам, раньше на этом объекте занимались разработками психотронного оружия, а сектантам удалось восстановить, частично или полностью, функции этого сооружения. Но внешне этот объект походил на обычный загоризонтный радар, каких в свое время я навидался по службе. Что тут правда, а что нет — судить сложно. Однако сейчас это сооружение выжигает мозги любопытным напрочь, превращая их в идиотов, бесцельно шатающихся по окрестностям Радара и, в редких случаях, на болотах и Дикой территории. За пределы его действия сектанты выходили редко, отвлекаясь только на периодические набеги на территорию клана «Сiчь».
Вероятно, так спецслужбы прощупывали оборону «Обелиска» — либо силами подконтрольной группировки, либо засылая своих профи под видом рейдеров-«сечевиков» и наемников. Но анализ действий «братьев» показывал, что это скорее акции возмездия, нежели диверсионные операции, имеющие целью нанести серьезный ущерб противнику. Похоже, если не углубляться во владения секты, то этих ребят можно в расчет пока не принимать.
Вопросом недели оставался способ проникновения за пределы ж/д насыпи в обход блокпоста. Контейнеры для схронов весили по семьдесят кило каждый, и их нужно было обязательно разместить в ключевых точках на маршруте операции. Это две ходки за насыпь и как минимум шесть дней на каждый выход. То, что я знал об инженерных сооружениях, подобных местному виадуку, говорило о наличии системы дренажных каналов крытого типа, по которым можно проникнуть за насыпь. Но, во-первых, что помешало бандитам проникать на Кордон подобным способом? И во-вторых: скорее всего подобные проходы заминированы, или оборудованы сигнальными устройствами, или и то и другое вместе.
Раздобыв карту, я определил две точки входа в дренаж. Вояки периодически должны осматривать минные закладки с расстоянием по левому флангу десять, а по правому два километра от блокпоста (это входит в обязанности патрулей), что мне очень поможет.
Из рассказов захмелевших старателей и осторожных расспросов у Поповича и Одессита мне удалось выяснить расписание движения патрульных групп. Сегодня и завтра надо плотно понаблюдать за маршрутами патрулей и определить точное местоположение входов в дренажную сеть. Потом по возможности определить тип закладки и наличие сигнальных устройств. Это нетрудно: сигналы поступают или прямо на блокпост, или на пульт дежурного на Кордоне. Тестовая проверка производится с помощью несложного портативного устройства, с виду похожего на средних размеров радиоприемник. На определенной частоте посылается тестовый сигнал, опрашивающий датчики на предмет работоспособности, в зависимости от состояния загораются сигнальные светодиоды, например «зеленый» — все в порядке, работаю штатно, или «красный» — сбой, чините меня. Учитывая оправданную тягу военных к надежности, караул обязательно имеет при себе подобные приборы. Как только они им воспользуются, я это увижу и буду в курсе.
Обмануть такую систему может только специалист, и тогда понятно, почему бандиты тягают контрабанду через насыпь с помощью «бычков». Найти раба проще, чем париться с электроникой. Другое дело, стоит ли использовать подобные датчики вообще: можно ведь ограничиться минами как натяжными, так и нажимного действия, дешево и сердито. Или организовать «секреты» у точек входа в дренаж. Но это тоже маловероятно: украинцы переходят на западную систему охраны границ, то есть мобильными моторизованными или пешими патрулями, отказываясь от нашей советской системы, на мой взгляд, более надежной: гораздо эффективнее оставить засаду в местах наиболее вероятного нарушения периметра, нежели гоняться за нарушителем и палить из пулемета. В первом случае бойцы либо уничтожат нарушителя или задержат, на крайний случай дадут сигнал на блокпост; а во втором — шансы на успешное задержание нарушителя(ей) пятьдесят на пятьдесят, то есть нулевые или переменно-случайные. Так, все надо тщательно разведать, тогда можно будет разработать конкретный план.
Слава всем светлым и темным богам, в этот раз мне никто на пути не попался, я спокойно миновал деревню новичков и направился в сторону блокпоста. Погода откровенно радовала: низкое облачное небо, сырой, свежий ветер и приятное отсутствие яркого солнечного света. Что еще нужно для нормальной работы?
Я успешно миновал съезд на АТП, благоразумно держась вдали от дороги, ведущей на «блок». Слева располагались две почти целых хозпостройки, одна из которых была при жизни гаражом, а другая, скорее всего, бункером для временного хранения сыпучих материалов, о чем свидетельствовало сооружение в виде огромной перевернутой воронки.
Здание было одноэтажным, с чердачной надстройкой, дающей возможность хорошо обозревать окрестности с пятнадцатиметровой высоты.
Миновав две аномалии, «прыг-скок» и «спираль», я поднялся по каркасной железной лестнице на чердак и, ступая по редким остаткам деревянного настила, согнувшись в три погибели, оказался у выломанного в шифере отверстия, смотревшего в направлении блокпоста. На полу было навалено с десяток чинариков, среди которых я различил сигареты двух марок — «L&M» и «Золотая Ява». До меня тут было довольно людно. Но лучшего места не сыскать, а до «блока» метров пятьсот. Слева и справа от трубы виадука, перегороженного полосатой жердью шлагбаума, тянулась жесткая поросль густого кустарника, уже по-осеннему зелено-коричневого, но еще не мертвого.
Я начал наблюдение. Сначала по секторам, потом то же самое, но с помощью оптики. Немецкий монокуляр с функцией подсветки и сопровождения целей отлично показывал, что в наряде трое бойцов плюс радист в палатке, где, судя по антенне, вынесенной наружу, была развернута радиостанция. Еще пять человек размещались в вагончике у правой стены: четверо в правой части и один в левой — скорее всего, остатки гарнизона и командир. Надо ждать. А время у меня теперь свое, а не казенное — ужасно жаль тратить его на всякие глупости, но в данном случае ожидание было сродни чувству охотника в засаде: я сижу почти неподвижно, лишь периодически поднося монокуляр к глазу. В такие моменты сливаешься с окружающей природой, слушая ее звуки, обоняя запахи, становясь ее частью. Попадая в такой ритм, можно почувствовать все перемещения живности в округе, а уж тем более наряда, который, проверяя снаряжение, уже топтался у палатки связи. Прапорщика Дичка видно не было. Может, проводил ревизию «оброка», может, чего и прикапывал, с глаз долой, так сказать. Охота началась, душа ликовала: скоро будет бой, будет то, ради чего я пошел в армию и из-за отсутствия чего я из нее уволился. У жизни снова появился привкус сгорающих при выстреле пороховых газов, крови и специфический запах страха, который издает загнанный враг. Пришло время воевать, и вместе с привычными ощущениями пришла и уверенность в победе. Все встало на свои места. Нехорошая ухмылка снова появилась на моем лице, но этого опять не увидели те, кому она предназначалась.