Ничья земля. Тетралогия

Но это бизнес для бедных и почти честных. С ним много возни – надо, все–таки, покупать товар, завозить его, чего доброго, растаможивать, и самое главное, товар стоит денег. А без денег и без товара – слабо? Для лиц «приближенных к императору» это было не слабо!

Тут Сергеев подал Вике вторую чашку кофе и мысленно рассыпался в аплодисментах. Вопрос она, действительно, изучила досконально.

Некое предприятие, в городе Кагарлык, заключает с генерацией договор на поставку электроэнергии. Генерацию нагибают, конце–концов, неужели в этой стране кого–нибудь нельзя нагнуть с помощью кнута или пряника?

Это некое предприятие, получив электроэнергию, выписывает вексель в адрес генерации, о том, что оно, якобы, потребит за квартал электроэнергии на десять миллионов долларов и рассчитается за это не далее, как в конце текущего года, по предъявлению того самого векселя и подтверждающего обязательства.

Вексель благополучно ложится в бухгалтерию генерации, а электроэнергия, в самых разных формах, распродается желающим. Фишка в том, что вексель, которым произошел расчет – «бронзовый» и оплачивать его никто и не собирался. Есть предприятие в городе Кагарлык, есть поставленная электроэнергия на миллионы долларов, проданная добросовестным покупателям – фирмам и предприятиям, а вот денег – нет, и не будет. Стоимость этих миллионов долларов была равна стоимости бланка векселя и размеру взяток, которые надо было раздать нескольким ключевым фигурам.

– Стоп, – сказал Сергеев, – а потом? Когда год кончится? Что никто никого искать не будет?

Плотникова рассмеялась.

– Наивный ты мужик, Мишенька! Конечно, будут! Только кого? Я сама видела векселя на сумму поболе той, о которой я говорю, выписанные от лица Кагарлыкской птицефабрики! Ты представляешь себе – два сарая с инкубаторами потребили электричества, как «Криворожсталь» за год работы? Да всех курей мира можно было обогреть и зажарить этими киловаттами! И в этом курятнике тоже лежат векселя, полученные от фирмы «Тяпкин» на сумму в те же миллионы, а у «Тяпкина» купленные у торговца ценными бумагами веселя от фирмы «Ляпкин», а самого «Ляпкина» и нет давно. Еще раз объяснить? Доказать нельзя ничего! Разве, что халатность, но это еще надо захотеть сделать. А такой бизнес – бизнес сильных мира сего.

– Сидорчук?

– И он. И Титаренко. И Блинов. И еще десяток фамилий. Сотни фирм, каждая со своим лобби, крышей и схемами. Все партии. Все фракции. Кушать–то надо!

– Слава Богу! – сказал Сергеев. – Я–то думал, только Блинов у нас грабитель!

– Остальные тоже с голода не помирают, – ухмыльнулась Плотникова. – Это я так, по верхушкам. Если же лезть во внутрь – волосы станут дыбом по всему телу. «Объединенные энергосистемы», за которыми стоят вчерашний премьер и Регина Сергиенко, а она и без поддержки любому матку вывернет наизнанку. «Станк – Энерго», работающий под крышей силовиков. Государственное предприятие «Атом – Энерго», которое такое же государственное, как я – девочка, созданное специально под личные нужды одним из депутатов с мощным лобби в Раде. Это, Мишенька, называется – дерибан. И только такие «лошки», как ты – чужие на этой пьянке. А Блинов – он там свой. Он – один из тех, кто этот стол накрывает!

– Я за этот стол и не просился…

– Так и я о том же! Из всего окружения Блинова ты один, которому от нашего вельможи ничего не нужно. Вот я и задаю себе вопрос – что ему нужно от тебя?

– Допусти, на минуточку, что ему от меня ничего не надо. Просто старые дружеские отношения, память детства, сентиментальность, в конце концов.

Вика рассмеялась, откидывая голову назад.

– Ты–то сам веришь в то, что говоришь? Блинов и сантименты! Never! Этого не может быть, потому, что этого не может быть никогда! Скажи честно, Сергеев, он к тебе с какими–то предложениями подъезжал?

– С непристойными?

– Тьфу, на тебя! Чего ты юродствуешь?

– Варвара ты любопытная! Ну, поверь, не было никаких предложений! Так, туманно, он говорил, что можем горы свернуть вместе… Но, ни слова конкретно! Ты удовлетворена, госпожа следователь?

– Я не для себя спрашиваю.

– Да, я догадываюсь… Как всегда, силишься понять и разобраться.

– Угадал. Кстати, где третья чашка кофе? Обещанная?

– Уже готова.

Михаил снял джезву с огня – густая пенка шапочкой накрывала узкое горло медного сосуда.

– Но и ты скажи мне, в благодарность за кофе, как тебя заставили молчать?

Вика посмотрела на него невинными глазами. Настолько невинными, что поверить в такую невинность было просто невозможно. Особенно, если хоть немного знать хозяйку взгляда.

– Меня? Молчать? О чем ты?

Сергеев посмотрел на нее с укоризной.

– Вика, неужели я так похож на наивного?

– Миша, а причем тут наивность?

Тут уже рассмеялся Сергеев. Это действительно было забавно. Неожиданный вопрос пробил самоуверенность Плотниковой, как тяжелая арбалетная стрела пробивает кольчугу: навылет и со звоном. Растерявшаяся Плотникова – м–да, это зрелище. Интересно, как она развяжет ситуацию: лгать – глупо, говорить правду – не входит в планы. Надо помочь слабой женщине…

– Не хочешь говорить, не говори, – сказал он мягко, – я настаивать не буду. Хочешь, я расскажу тебе свою версию событий?

– Мы не опоздаем?

– Мы не опоздаем. А если опоздаем – Блинчик подождет. Он сейчас икает, бедолага. Ну, так что? Послушаешь?

– Ты, – сказала она, щурясь, – что собираешься делать? Демонстрировать свою проницательность?

– А что – не надо?

– Интересный ты тип, Сергеев. Не надо. Спрашивай.

– Ты тоже, моя милая, женщина небезынтересная. Долго занималась этим делом?

– С девяносто четвертого. Готовила серию статей и передачу для телевидения.

– Что–нибудь вышло?

– Не–а. Две статьи в урезанном виде. Ну, что–то вроде: если кто–то кое–где у нас порой…

– И все?

– И все, – сказала она, глядя на него поверх края чашки все с той же невинностью, – а что могло быть еще?

– Никто ничего тебе говорил? Ничего не обещал? Ничем не грозил? Никто не предлагал выкупить материалы?

– Ну, предлагали, – неохотно сказала она.

– Блинов?

– Ты что? – удивилась Плотникова, – Разве мы будем ручки пачкать? Этим есть кому заняться.

– Но ты уверена…

– Да, я уверена.

– Ты взяла деньги?

– Нет, я не взяла денег.

– Что ты взяла?

– Я взяла, – сказала Плотникова зло, – нормальную жизнь, отличную, хорошо оплачиваемую работу, отдельную квартиру, машину…

– Значит, ты взяла деньги.

– Нет, я взяла возможность все это заработать. Своей головой, пером, не задницей, заметь и не передком, хотя были предложения, а пером. Мне дали возможность работать, а это круче чем деньги. Кстати, почему ты не спрашиваешь об альтернативном предложении?

– Я спрашиваю. Каким оно было?

– Я люблю свою дочь, Сергеев.

– Вот даже как?

– Да, вот так. Я не брала денег, Сергеев. И не брала щенков.

– Материалы отдала?

– Конечно. Все, что было. И копии, и оригиналы.

– Зачем говоришь неправду сейчас?

– Ты и сам прекрасно знаешь, что если бы я отдала все, то с тобой бы не разговаривала. Некому было бы разговаривать.

– Не факт. Только мертвые гарантировано молчат. Вероятно, ты заранее запаслась страховкой.

– Не сомневайся, страховка превосходная. И еще – теперь я могу пастись где угодно, а если забредаю не на свою полянку, кое–кто, например наш друг Блинчик, при встрече намекает мне кого трогать не надо. Или мой главный редактор объясняет. Или просто звонят. А при случае и подбрасывают материальчик о тех, кого трогать можно и нужно. Факты – просто неубиенные. Выгодная сделка? А я–то и сделала – всего ничего! Только лишь закрыла рот, когда убедительно попросили. Ну, где осуждающий взгляд? Где презрительное похмыкивание?

– Да не будет презрительного похмыкивания, – сказал Сергеев, – и осуждающего взгляда не будет. Не уверен, что поступил бы иначе, в твоем случае, естественно. На твоем месте.