Пьесы

Стук колес.

Евдокимов. Ну прощай.

Наташа. Прощай. Я хочу напоследок дать тебе один совет.

Евдокимов (сухо). Не надо никаких советов.

Молчание. Стук колес.

Наташа. Я все-таки дам. Не будь никогда таким самоуверенным.

Она засмеялась презрительно, даже зло. Он посмотрел на нее. В глаза.

Радио. Станция «Белорусская».

Евдокимов. Ты наврала, да?!

Наташа. Дурак! (Хотела пройти к дверям.)

Евдокимов (загородил ей дорогу). Наврала, да?

Наташа. Пусти! Пусти!..

Евдокимов (счастливо). Ты все наврала!

Стук захлопнувшихся дверей.

Радио. Следующая станция — «Краснопресненская».

Наташа. Пусти.

Евдокимов. Наврала!

Наташа. А я дура! Я поклялась не говорить тебе ничего! Если ты в это поверишь.

Евдокимов. Наврала!

Наташа. Ух, какая я глупая, что сказала! Пусти меня.

Евдокимов. Не пущу.

Наташа (с ненавистью). А он поверил! Пусти меня!

Евдокимов. Не пущу.

Наташа. Как же ты мог. Какой же ты гад! Если ты мог сразу поверить, что я… Отпусти меня!.. Евдокимов. Послушай…

Наташа. Как же ты ко мне относишься! (С ненавистъю.) Ухты-ы!!

Радио. Станция «Краснопресненская». Следующая станция — «Киевская».

Наташа. Я ненавижу тебя! Я уйду! Евдокимов. Нет.

Стук захлопнувшихся дверей. Вновь стук колес. Рядом с ними становится Щеголеватый гражданин .

Наташа (в порыве самоунижения.). Неужели у тебя реле не сработало, что ты для меня такое!.. Ну пусти! Пусти меня сейчас же!!

Евдокимов кладет ей руку на плечо.

Не трогай! Я не хочу! Пусти меня. Ну я сказала, я не хочу тебя больше видеть!

Щеголеватый. Кажется, ясно тебе, уважаемый, не хочет тебя девушка видеть.

Евдокимов. Идите… пока я…

Щеголеватый. Не беспокойтесь, девушка…

Наташа (невероятно зло). А я, между прочим, не прошу вас вмешиваться!

Щеголеватый пожал плечами: ненормальные. И отошел.

Радио. Станция «Киевская».

Наташа. Пусти меня — я выйду.

Евдокимов. Я сказал: не выйдешь.

Наташа. А еще хорохорился: я не ревную! Работа!.. Асам сидел весь красный, пятнами покрывался! Придумываешь ты из себя что-то, тоже сверхчеловек нашелся!.. Ну отпусти меня, ну я не хочу с тобой быть.

Евдокимов. Ну что ты… Ну не плачь… Не надо.

Наташа. А я не плачу.

Евдокимов. Ну, перестань, Наташка.

Наташа (сквозь слезы). А еще говорил… А сам…

Евдокимов. Ну, не плачь, милая.

Наташа. Я не плачу. А еще говорил: я твой друг… Какой ты мне друг, если ты так, с ходу поверил.

Евдокимов. Успокойся.

Наташа. Над другими смеешься. А сам смешнее всех. В миллион раз! Вот в миллион миллионов раз!

Евдокимов. Ты хочешь сказать, в миллиард?

Наташа. Все равно я с тобой не пойду никуда! И песня мне твоя не нужна. Ну пусти меня… Ну…

Евдокимов. Только ты не плачь.

Радио. Следующая станция «Добрынинская».

Наташа. Убери, пожалуйста, свои руки. Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался… Интересно, когда я придумывала эту шутку… вот точно знала, что ты в нее поверишь! Все боялась и знала!

Евдокимов. И ты ни с кем не целовалась?

Наташа (почти с радостью). Целовалась!

Евдокимов. Врешь.

Наташа. Клянусь!

Евдокимов. С кем?

Наташа. С летчиком!

Евдокимов. Зачем?

Наташа. Нужно было!

Евдокимов. Зачем нужно было?

Наташа. Этого ты не поймешь! За тысячу лет! Потому что ты эгоист! Понятно? Я его поцеловала… за то, что он человек Мы с ним два раза горели! Он — человек!.. И те, с кем мы горели, — тоже были люди! Я их привязала ремнями, и они сидели тихие, как огурчики! (В порыве уничтожения.) Все люди! Один ты эгоист! Отпусти меня!

Евдокимов. Нет. А я ремнями никогда не привязываюсь в самолетах. Ясно?

Наташа. Думаешь, смелый? Вот когда-нибудь тебя так шлепнет — ух! (Даже засмеялась от ярости.) Пусти!

Евдокимов. Ладно. Буду привязываться ремнями.

Наташа. Не смешно.

Евдокимов. Наташка, посмотри на меня.

Наташа. Не хочу я на тебя смотреть. И откуда ты такой появился?

Радио. Следующая станция — «Октябрьская»… Следующая станция — «Курская»… Следующая станция — «Комсомольская»…

Наташа (она немного отошла). Целое кругосветное путешествие.

Евдокимов. Может, выйдем?

Наташа (глядя на часы). Нет, почти ничего не осталось… Знаешь, я ужасно проголодалась от всех этих объяснений. Ненавижу объяснения…

Евдокимов. Ты хочешь уйти?

Наташа. Нет… У меня вчера была зарплата. Хочу пригласить любимого мужчину в ресторан.

Евдокимов. Спасибо.

Наташа. Хорошо быть мужчиной. Я бы, наверное, десять лет жизни отдала… чтобы быть мужчиной!

Затемнение.

Аэропорт. Угол зала у окна. Здесь днем торговал буфет, но сейчас буфет закрыт. И оттого угол зала почти не освещен: он пуст и темен. Свет — только от фонаря из окна. Два пустых «стоячих» столика. Прислонясь к подоконнику, стоит Наташа , рядом у столика — Евдокимов. Методичный голос радиодиктора передает объявления.

Радио. Вылет самолета, следующего рейсом пятьсот восемьдесят шесть, Москва-Хабаровск, задерживается на один час по техническим причинам. Прибывший рейсом шестьсот тринадцать Тбилиси — Москва пассажир Цихмиладзе! Просьба зайти в коммерческий склад… Пассажиры, вылетающие рейсом четыреста пятнадцать, Москва — Сочи, просьба пройти на посадку…

Наташа. Мне пора.

Евдокимов. Посмотреть, как ты будешь взлетать?

Наташа. Нет. Это будет не скоро…

Молчание.

Да, так и забыла рассказать… как я читала. Ты знаешь, я действительно очень мало читала. Я даже не думала… (Остановилась.)

Радио. Пассажиры, вылетающие рейсом Москва — Сочи, просьба пройти на посадку.

Наташа. Понимаешь, нам было очень легко… сначала… за это нужно расплачиваться. Дальше нам будет все тяжелее, тяжелее… потому что я хочу уважения. А я его, в общем, не заслужила… а я его хочу… потому что… ну я… я хорошо к тебе отношусь. Если бы я хуже относилась… я бы могла…

Молчание.

А сегодня я точно поняла… ты никогда не будешь… так ко мне относиться, как я хочу. Я всегда буду, в общем, чуть-чуть случайной… Евдокимов. Ты дурочка… «в общем»… Наташа. Ну вот, мы так все время: «Дурак, дурочка…» — и больше ничего не можем сказать.

Молчание.

А опыт будет… опасный?

Евдокимов. Чепуха. Прокрутим одну машину — и порядок.

Наташа. Я почему-то думала — опасный. Мне всегда лезут в голову какие-то глупые мысли…

Евдокимов. Когда ты вернешься, у нас как раз будет вечеринка… по случаю отъезда на «Альфу». Я тебя познакомлю с моими друзьями… Только не надо…

Наташа. Нет, нет, я не буду плакать. Я — все… Скажи только одну вещь: ну зачем я тебе нужна? Ведь тебе никто не нужен! Ты сам сильный!

Евдокимов (вытирая ей лицо). Ну что ты, Наташка.

Наташа. Молчи. Я все равно буду плакать, наверное… Просто есть дни, когда все время плачешь. Глаза на мокром месте.

Радио. Бортпроводницу Александрову Наталью Федоровну просят пройти к самолету.