Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 7 из 79

— Куда я денусь? — вздохнул Слава. — Что делать?

— Бери его и веди за мной.

Колдун встал и пошел к выходу. Слава подставил плечо Вадиму и тот тяжело поднялся. Силы у него не осталось совсем, причем произошло это сразу после лечения колдуном. Может он его энергию забрал, может сделал что-то другое, но идти он почти не мог, больше висел на Воиславе, а тот тащил его и тихо матерился. Хорошо, что идти пришлось недалеко, душ нашелся в этом же здании на первом этаже. Здесь его Волк раздел, сунул под лейку и включил горячую воду. Стоять Крот не мог, поэтому сел на пол и привалился к прохладной керамической плитке.

Слава тоже разделся, и Вадим увидел, что и ему досталась победа над нечистью непросто, на его ноге виднелись две рваные раны. Ворон тоже их заметил, заставил Воислава лечь прямо на пол и начал водить руками над его телом. Крот смотрел с удивлением, как от движений колдуна исчезают раны, зарастают багровыми рубцами, а потом исчезают совсем. Когда Волк поднялся, то тоже пошатнулся — видимо лечение волхва и его ослабило.

Крот осмотрел себя: ран на нем не было, а рубцы понемногу исчезали. Вода текла по телу, смывая грязь, а кроме нее пленку эту противную, что кожу стягивала. Очень хотелось пить, поэтому Вадим открыл рот и стал жадно глотать льющуюся из лейки. Его организм впитывал в себя воду как губка, и ему все было мало. Но зато вместе с влагой к нему возвращалась сила.

Минут через пять он даже сумел встать и пойти вслед за Славой в кабинет наверху. Одежду пришлось оставить внизу. Хорошо, что трусы не пострадали, зато все остальное превратилось в грязные окровавленные тряпки. Он уже стал к этому привыкать. Все как всегда. Без одежды было холодно, мокро и противно. Как только Волк усадил Крота на стул, колдун сказал:

— Езжай, охотник, по своим делам, а напарника своего оставь, завтра его заберешь, часов этак в десять утра, раньше никак не управлюсь. И одежду ему привези.

— Как скажешь, дед, — Волк встал и пошел к двери. — Завтра, так завтра. Пока, напарник. Удачи!

— Пока! — Вадим проводил взглядом Славу, посмотрел, как за ним закрылась дверь, и с тяжелым вздохом и повернулся к колдуну. — Когда учить станешь?

Ворон налил в чашку чай и подал ее с поклоном Кроту.

— Не спеши, парень, всему свое время, пока выпей чаю, хороший он у меня, пользительный для здоровья.

Вадим попробовал: чай как чай с травкой, непонятной, пахучей. Колдун смотрел на него из-под седых кустистых бровей серо-голубыми глазами и странно улыбался.

— Не завидую я тебе, парень.

— Почему?

— Судьба тебя ждет непростая, трудная, но награда будет великая, если сдюжишь, конечно.

— А что за награда? — поинтересовался Крот. — Золото, брюлики, счет в иностранной валюте, личная нефтяная скважина?

— Это все мелочи ничего не стоящие, людьми придуманные, — усмехнулся волхв. — На саму жизнь эта ерунда никак не влияет, только ее портит, давно люди заметили, что золото убивает душу, а без нее нет ни счастья ни радости. Богатство развивает чувство жадности, вот и несутся люди по жизни, хватают подряд нужное и ненужное, а когда смерть в глаза заглядывает, пугаются, потому что внутри пусто, зацепится не за что. От злата ничего человек не получает, кроме временного удовлетворения и жгучей зависти. К гибели души подобное ведет, чахнет она, а без нее этот мир никому не мил.

— Если бы я мог выбирать, то наверное выбрал бы такое временное удовлетворение, — пробормотал Крот. — Скромную трехэтажную виллу на лазурном берегу, семизначный счет в банке, слуги, шофер…

— Глупость говоришь, хоть и сам этого не знаешь, но не мне учить тебя пониманию, мое дело помочь выжить, а как жить будешь — твое дело, — Ворон заглянул ему в глаза. — Я смотрю, тебя уже учат…

— Кто?

— А ты не догадываешься?

— Нет, — Вадим отвел взгляд, трудно было смотреть в эти все понимающие глаза, казалось, что волхв видит и понимает его полностью, без остатка. — Я в последнее время с людьми мало общаюсь.

— Я не про людей говорю, — произнес колдун. — Оберег твой штучка непростая, меняет он тебя, ума добавляет, силу в тебе растит, похоже, к большим делам тебя готовит. Долгий у тебя путь, в конце, вероятнее всего совсем другим станешь, может даже и не человеком…

— Не понимаю, о чем вы говорите…

— Да это и не нужно, я говорю больше для себя, — мягко усмехнулся Ворон. — Как тебе мой чай?

— Неплохой, освежает…

— Освежает, говоришь?

Колдун взглянул на него своими цепкими глазами. На этот раз Вадим сумел рассмотреть их, были они цвета выцветшего осеннего неба, только в глубине светился мягкий огонек. Чем больше смотрел Крот в эти глаза, тем больше они его завораживали. Потом огонек стал разрастаться, превращаясь в огромной прожектор, который, казалось, все его мысли высвечивает. Хорошо, что в данный момент Вадим ни о чем не думал, а мирно пил пахучий, не очень вкусный чай. А потом прожектор потух, и его затянуло в стылую глубину бесцветного неба, и он стал падать с огромной высоты вниз.

А дальше… началось невообразимое, он вдруг оказался на арене, покрытой мелким желтым песком, на нем повсюду виднелись небольшие кровавые пятна. Над головой висело жаркое полуденное солнце, хотелось есть и пить. Он посмотрел на руки и обнаружил, что они не его, мало того, что покрыты черными волосками, так еще и покрыты многочисленными шрамами и рубцами. Кроме того, одна рука сжимала короткий меч, а вторая круглый щит. Меч был неудобным с неправильным балансом, и лезвие ощутимо тянуло вниз. Послышался громкий гул трибун, и на арену выскочил небольшой галл, вооруженный трезубцем и сетью.

Прежде чем Вадим понял, что тут происходит, на него полетела сеть, а затем и сам маленький воин решил потыкать его острым трезубцем. Умирать почему-то не хотелось, и Крот отбил тяжелый удар, а потом и сам ударил в ответ. Промахнулся. Галл вертелся как юла. Пришлось побегать, покрутиться, прежде чем удалось зацепить его краешком клинка. Зато как брызнула алая кровь из порезанного плеча, драться стало значительно легче — галл стал тише, осторожнее, в глазах появилась задумчивость, а потом и синеватая бледность, говорящая о приближающейся смерти.

Крот перекатился по песку, уворачиваясь от сети, подрубил галлу ногу, а потом, когда воин опустился на колено, снес ему голову быстрым отточенным долгими тренировками ударом. Трибуны взревели. Он поднял вверх свой окровавленный меч и заорал что-то громко и яростно причем явно не на русском языке, но насладиться триумфом ему не дали. Откуда-то появился распорядитель, а за ним вышли мрачные воины в полных доспехах. Вадим бросил меч к их ногам, сплюнул, и тут его снова потащило в стылую небесную синеву.

После этого он сражался в тысячах битв, и побеждал не всегда. Наоборот — чаще проигрывал и умирал, но не потому что не умел драться, просто в горячке битве, когда смешан строй, не удавалось отразить удары летящие со всех сторон.

Воевал он много и в разных странах, был китайским полководцем и даже самураем, чтившим кодекс Бусидо, и даже лучшим фехтовальщиком при дворе французского короля, отравленного любовницей.

Все было бы хорошо, да только кончалась каждая его жизнь смертью. Каким бы ловким он не был, всегда находился тот, кто оказывался быстрее, предусмотрительнее или просто удачливее. Да и судьба не всегда была благосклонна к нему — от стрелы или болта трудно увернуться, когда в тебя стреляют из засады. И некуда убежать, когда на тебя летит тысяча стрел, словно небесный град, а щита нет. Или когда противников много, а ты один. Или когда тебя разрывает снаряд или травят газом, а противогаза нет…

Горечь и разочарование — вот что испытывал он, вступая в очередную битву, так как знал, чем все закончится. Иногда смерть была легкой и быстрой, чаще тяжелой и долгой, когда раны воспалялись и гнили, а Крот ждал терпеливо конца, слыша стоны умирающих рядом таких же незадачливых как он воинов. Меч, лук, топор, молот, кинжал, арбалет, мушкет, винтовка — привычные оружия ремесла, он умел ими пользоваться, но всегда знал, что ждет впереди: смерть всегда только она…