Страница 30 из 37
— Улыбайся, — шепчет она мне. — Это «Канал плюс».
Я улыбаюсь. В любом случае уже слишком поздно: завтра на тренировке придется объясняться.
Толпа напирает, опрокидывая металлические заграждения, телохранители с рацией в наушниках расчищают проход до красного ковра, локтями раздвигая толпу, чтобы мы могли спокойно пройти мимо выстроившихся в цепочку фанатов, которые протягивают девушкам фото для автографа, называя их кто «дорогушами», кто «шлюхами», а кто и «мадам».
В забитом до отказа холле Изис де Сез дает пресс-конференцию трем парням с диктофоном.
— Я занимаюсь этим не для забавы, не ради денег, а ради эстетики, красоты самого представления — я очень требовательна к себе — ради власти над мужчинами, которую дает мне тело, и состояния измененного сознания, в котором я оказываюсь, но эту мысль я разовью в своей диссертации.
— Говорят, ты себе на клиторе пирсинг сделала, можно посмотреть?
— Позвони моему агенту.
— Какая у тебя тайная сексуальная фантазия, Талья?
— Увидеть наголо обритого муллу в день освобождения афганских женщин[25].
Девушки переглядываются, в их взглядах сквозит солидарность, которая выше конкуренции, парни гогочут.
— Двадцать второй столик, — говорит нам администратор, надрывая наши приглашения. — Приятного вечера.
На полу в зале синие ковры, на стенах гигантские обложки порножурнала, спонсора церемонии. Столы расположены амфитеатром вдоль овальной сцены, на которой возвышается позолоченная статуя размером с истукана острова Пасхи — два акробата, представляющих вертикальный вариант позы 69.
— Добро пожаловать на «Триумф», — приветствует чернокожая официантка, на которой нет ничего, кроме прозрачной накидки.
Она подводит нас к круглому столику с тремя приборами, за которым сидит, жуя хлеб, маленький старичок в черном бархатном костюме и бежевой водолазке. Завидев Талью, он поднимается, горячо пожимает ей руку, как будто она подала ему милостыню. Подойдя ближе, я узнаю его лицо, впалые щеки и волнистые волосы. Это тот самый дедуля, который уступил мне дорогу на лестнице, когда я шел к Талье. На лацкане пиджака у него крест.
— Монсеньор, позвольте представить вам Руа, моего друга. Руа, представляю тебе монсеньора Николая Михайловича. Или надо наоборот? — вдруг беспокойно спрашивает она.
— Да, — улыбается старичок. — Сначала всегда представляют менее важную персону.
— Я так и сделала, — защищается Талья.
— Нет. Уверен, месье значит для тебя гораздо больше, чем я. Он актер?
— Любитель, — уточняет Талья.
— Мы, кажется, встречались у тебя на лестнице, — говорит он ей и ласково смотрит на меня.
Мы рассаживаемся. Что это еще за цирк? Епископ на церемонии «Триумф секса». Возможно, в моей стране люди морально и зажаты немного, но то, что происходит здесь, меня, честно говоря, шокирует. Дело не во мне, я в церковь не хожу. Просто я думаю о верующих. Ну хоть бы не сваливали все в одну кучу.
— Монсеньор питает страсть к кино и театру, — поверяет она мне, пока официантка наполняет наши бокалы шампанским. — Двадцать лет он был духовником артистов. Он учит меня жизни.
— Приличиям, — скромно поправляет он.
Я спрашиваю, не украинец ли он тоже.
— Русский по отцу, поляк по матери, но родился в Кретейе, вы уж простите, — добавляет он, бросая лукавый взгляд в сторону Тальи.
Оркестр разудало грянул веселый джаз. В зале гаснет свет, на сцене в луче прожектора возникает ведущий и говорит, что прямая трансляция по XXL начнется через пять минут. Он благодарит канал за поддержку, вежливо просит всех выключить мобильные и растворяется, а музыканты подхватывают прерванную мелодию. В зале снова включают свет, пришло время отряду официантов разносить семгу.
— Она ему написала, — говорит Талья, разворачивая салфетку.
Монсеньор кладет вилку на стол, изумленно смотрит на меня, потом поворачивается к Талье.
— Ты уверена?
Она кивает, рисуя линии на взбитых сливках поверх блинов.
— Каким образом? На самом деле или интуитивно?
— Покажи ему свой мобильный, Руа.
— Так ты знаешь, кто это? Ты же мне сказала…
— Покажи ему, пожалуйста.
— Эфир через две минуты! — раздается из громкоговорителя.
Я достаю телефон, бросив взгляд на Светлану за соседним столиком. Она не сводит с нас глаз, перешептываясь с каким-то доходягой — должно быть, это режиссер, судя по тому как липнут к нему девочки.
— Это она? — спрашиваю я Талью, показывая на нее глазами.
Она щурится, смотрит, куда я показываю, и, пожимая плечами, отвергает мое предположение. Я ввожу пин-код, нахожу в меню «сообщения» и показываю старику три строчки на кириллице.
— Невероятно, — бормочет он.
— А что это значит?
Он обращает ко мне свой взгляд, в котором читается восхищение, и отвечает мне вопросом:
— С вами такое уже бывало?
— Что?
— Вы получали подобные сообщения?
— Знакомых украинок у меня еще не было.
Он молча поворачивается к Талье. Видно, что он в замешательстве. Она опускает глаза.
— Добрый вечер и добро пожаловать на прямую трансляцию пятой церемонии вручения премии «Триумф секса» на канале XXL!
Вслед за барабанным боем раздаются аплодисменты. На сцену, танцуя, выходит группа девочек со статуэтками в руках и окружает ведущего. Я забираю телефон, выключаю его и опускаю в карман: меня начинает раздражать вся эта таинственность.
— В этот незабываемый и волнующий вечер все представители порноиндустрии, которую еще вчера не признавали и поносили, чествуют таланты, с блеском демонстрирующие крепкое здоровье, все возрастающее влияние на общество, в котором, к счастью, рушатся последние табу, а главное — и это как никогда важно в наше трудное время — то, что мечты сбываются. Поэтому, не откладывая в долгий ящик, для вручения награды победителю в номинации «Лучший дебют» среди мужчин…
Я резко прекращаю жевать — в свете прожектора оказывается наш стол. Талья внимательно смотрит на сцену, духовник на свою семгу.
— …я приглашаю, дамы и господа, не буду вас больше томить, прошу вас достойно поприветствовать, я приглашаю на сцену победительницу прошлого года в той же номинации среди женщин Талью Стов!
Она встает под вялые выкрики «браво», плавно покачиваясь и улыбаясь, уверенно идет к сцене, и ее усыпанное блестками платье русалки переливается тысячью огней. Я пользуюсь моментом, пока стул между нами свободен, и наклоняюсь к священнику:
— Кто отправил мне сообщение, монсеньор?
Он пристально смотрит на меня, такое впечатление, что он ищет ответ в моих глазах.
— Зовите меня Николя. Или отец Мико, так меня называли, когда я занимался киноклубом. Талье нравится величать меня «монсеньор», но я не епископ, слава богу. Все, что я сделал, — поставил пьесу Кароля Войтылы в Кретейе в 1978 году, как раз перед тем, как он стал папой, за это Ватикан по выходе на пенсию наградил меня почетным титулом «прелат Его Святейшества», но в нем смысла не больше чем в тех премиях, которые раздают сегодня вечером. Впрочем, пьеса была довольно интересная, юношеское произведение, смешное и доброе. Рекомендую.
Талья через всю сцену направляется к ведущему, тот протягивает ей конверт и отступает к занавесу. У микрофона она начинает медленно распечатывать его, тянет время, чтобы зрители поволновались, а фотографы удачней взяли ее в кадр.
Отец Николя ни с того ни с сего спрашивает меня, как я представляю себе жизнь после смерти. Я отвечаю, что у меня полно проблем с жизнью до: не все сразу. Если по ту сторону ничего нет, стоит ли забивать себе этим голову, а если есть, там и поглядим.
— Почему вы меня об этом спрашиваете?
— Душа продолжает осознавать себя, сохраняет характер и желание общаться: это было доказано еще в 1959 году, когда Фридрих Юргенсон сделал свои первые записи. Как только появляются новые технические средства: магнитофон, видео, компьютер — дух использует их, чтобы проявить себя.
25
Намек на события из истории Франции: после окончания войны с Германией в 1945 году французских женщин, замеченных в связях с немцами, остригали наголо. В данном случае речь идет о своеобразном реванше афганских женщин в отношении мужчин-поработителей.