Страница 14 из 17

Мысли и воспоминания. Том I

фон Бисмарк Отто

А. Ерусалимский

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ДО ПЕРВОГО СОЕДИНЕННОГО ЛАНДТАГА[23]

В качестве естественного продукта нашей государственной системы образования я к пасхе 1832 г. окончил школу пантеистом.[24] Если я и не был республиканцем, то все же был тогда убежден, что республика есть самая разумная форма государственного устройства; к этому присоединялись размышления о причинах, заставляющих миллионы людей длительно повиноваться одному, между тем как от взрослых мне приходилось слышать резкую и непочтительную критику правителей. Из подготовительной гимнастической школы Пламана с ее традициями Яна,[25] в которой я воспитывался с шестилетнего до двенадцатилетнего возраста, — я вынес наряду с этим немецко-национальные впечатления. Но эти впечатления оставались в стадии теоретического созерцания и были не настолько сильны, чтобы вытравить во мне врожденные прусско-монархические чувства. Мои исторические симпатии оставались на стороне власти. С точки зрения моих детских понятий о праве, Гармодий и Аристогитон были, так же как и Брут, преступниками, а Телль — бунтовщиком и убийцей. Меня раздражал любой немецкий князь, противодействовавший до Тридцатилетней войны[26] императору; но, начиная с великого курфюрста,[27] я был уже настолько пристрастен, что осуждал императора и находил естественной подготовку Семилетней войны.[28] Тем не менее немецкое национальное чувство было во мне так сильно, что в первое время моего пребывания в университете я примкнул к студенческой корпорации (Burschenschaft),[29] которая провозглашала своей целью заботу о развитии этого чувства. Однако при личном знакомстве с членами корпорации мне не понравилось их стремление избегать дуэлей и отсутствие у них внешней благовоспитанности и манер, принятых в обществе. Когда я узнал их еще ближе, то не мог одобрить и их экстравагантных политических взглядов, объяснявшихся недостатком образования и знакомства с существующими, исторически сложившимися условиями жизни, которые мне, в мои 17 лет, приходилось наблюдать непосредственней, нежели большинству старших, чем я, студентов; у меня сложилось впечатление, что утопизм сочетался у них с недостатком воспитанности. В глубине души я тем не менее сохранял свои национальные чувства и веру в то, что развитие в близком будущем приведет нас к германскому единству;[30] с моим другом, американцем Коффином я заключил пари, что эта цель будет достигнута не позже чем через двадцать лет.

Мой первый семестр совпал с Гамбахским праздником (27 мая 1832 г.),[31] его песни остались в моей памяти; третий семестр совпал с Франкфуртским путчем (3 апреля 1833 г.).[32] Эти факты произвели на меня отталкивающее впечатление; мне, воспитанному в прусском духе, претило насильственное посягательство на государственный порядок. Я возвратился в Берлин не столь либерально настроенным, как до моего отъезда оттуда. Но эта реакция вновь ослабла, после того как я вошел в более непосредственное соприкосновение с государственным механизмом. То, что я думал о внешней политике, которой публика мало в то время интересовалась, было в духе освободительных войн,[33] воспринятых под углом зрения прусского офицера. При взгляде на географическую карту меня раздражало, что Страсбургом владели французы, а посещение Гейдельберга, Шпейера и Пфальца[34] возбудило во мне чувство мести и воинственное настроение. В период, предшествовавший 1848 г., аускультатору[35] каммергерихта и правительственному референдарию без связей в министерских и высших ведомственных кругах почти невозможно было рассчитывать на какое бы то ни было участие в прусской политике. Ему нужно было сначала пройти однообразный, измеряемый десятилетиями путь по ступеням бюрократически лестницы, пока, наконец, высшие инстанции могли обратить на него внимание и приблизить его к себе. В качестве примера, достойного в этом отношении подражания, мне в моем семейном кругу указывали тогда на таких людей, как Поммер-Эше и Дельбрюк, а в качестве подходящего направления деятельности рекомендовали работать [в органах] Таможенного союза.[36] Я же, насколько в моем возрасте вообще мог серьезно думать о служебной карьере, имел в виду дипломатическую деятельность даже после того, как встретил мало поощряющий прием со стороны министра Ансильона при моем обращении к нему по этому поводу. Как на образец тех качеств, которых недоставало нашей дипломатии, он указывал— не мне лично, а высшим сферам — на князя Феликса Лихновского, хотя личность эта вела себя в Берлине так, что не могла, казалось, рассчитывать на сочувственное отношение со стороны министра, происходившего из среды! протестантского духовенства.[37]

Министр находил, что наше доморощенное прусское поместное дворянство не могло дать дипломатии необходимого ей пополнения и не в состоянии было возместить недостаток в дарованиях, который он замечал в личном составе этого ведомства. Такой взгляд имел известное основание. В качестве министра я всегда питал особое расположение к коренным прусским дипломатам, как к своим землякам, но долг службы редко позволял мне проявлять это предпочтение на деле: обычно — лишь в тех случаях, когда я имел дело с лицами, перешедшими с военной службы на дипломатическую. У чисто прусских дипломатов из штатских, не знакомых вовсе или недостаточно знакомых с военной дисциплиной, я обыкновенно встречал излишнюю склонность к критике, к всезнайству, к оппозиции и личной обидчивости; все это усиливалось неудовольствием, которое испытывает эгалитарное чувство старого прусского дворянина, когда человек одного с ним положения оказывается выше его или, — вне отношений, связанных с военной службой, — становится его начальством. В армии эти круги на протяжении столетий свыклись с подобной возможностью и, достигнув более высоких постов, вымещают на своих подчиненных остаток того недовольства, которое испытывали сами по отношению к прежнему начальству. В дипломатии дело осложняется тем, что аспиранты[38] из числа состоятельных лиц или лиц, случайно владеющих иностранными языками, особенно французским, претендуют в силу этого на особые преимущества и оказываются самыми требовательными и наиболее склонными к критике руководящих сфер. Знание языков, хотя бы в объеме знаний обер-кельнера, легко давало у нас людям повод считать себя призванными к дипломатической карьере. Так было до тех пор, пока предъявлялось требование, чтобы наши дипломатические донесения, в особенности адресуемые ad regem [королю], писались на французском языке. Правда, это соблюдалось не всегда, но официально оставалось в силе до моего назначения министром. Из числа наших посланников старшего поколения я знавал нескольких, которые, не разбираясь в политике, достигли высших постов единственно благодаря тому, что свободно владели французским языком; да и они сообщали в своих донесениях только то, что могли бегло изложить на этом языке. Мне еще в 1862 г.[39] приходилось писать свои служебные донесения из Петербурга по-французски; посланники, которые писали и частные письма министру на этом языке, считались в силу этого одаренными особым призванием к дипломатии, хотя бы даже они были известны как неспособные к политическому суждению.

Соединенный ландтаг — феодально-сословное собрание, созванное в Пруссии 11 апреля 1847 г. Образован путем слияния восьми провинциальных ландтагов. Делился на две курии: в одну курию входили представители высшей знати, а в другую — сословные представители дворянства, городов и крестьян. Созывом Соединенного ландтага Фридрих-Вильгельм IV пытался накануне революции 1848 г. подменить народное представительство, с тем чтобы получить необходимые правительству денежные средства. После того как Соединенный ландтаг отказался утвердить заем, он был распущен 26 июня 1847 г. Второй Соединенный ландтаг был созван 2 апреля 1848 г. Он принял избирательный закон для выборов в Учредительное собрание.

Пантеист — сторонник философского учения пантеизма (от греческого пан — все и теос — бог). Пантеисты отожествляют бога с природой и тем самым отрицают существование бога вне природы. С точки зрения Бисмарка, пантеизм есть разрыв с религиозностью, шаг к атеизму.

Школа Пламана — частное учебное заведение в Берлине, существовавшее с 1805 по 1827 г. Школа готовила к поступлению в 3-й класс гимназии. Ян — участник немецкого национального движения, педагог, в период войны 1813–1815 гг. против Наполеона разработал систему, которая претендовала на спартанское воспитание детей в патриотическом духе. Основным средством для достижения своей цели Ян считал гимнастику. В двенадцатилетнем возрасте Бисмарк был переведен в обычную гимназию, которую и окончил в 1832 г.

Тридцатилетняя война (1618–1648 гг.) — война между католическими и протестантскими немецкими государствами, в которой принял участие и ряд ненемецких государств (Швеция, Франция, Дания и др.). Германия была в то время раздроблена на несколько сот самостоятельных государств — княжеств и городов, объединенных в Священную Римскую империю германской нации. На императорский престол с XV века обычно избирались представители австрийского владетельного дома Габсбургов. Действия протестантских государств в Тридцатилетней войне были направлены в первую очередь против императорской власти, поддерживавшей католическую реакцию. Война закончилась Вестфальским миром 1648 г. Главным последствием войны было сильнейшее разорение Германии, надолго задержавшее ее экономическое развитие. Война привела к ослаблению власти римско-германского императора, к усилению политической раздробленности Германии и к возвышению Пруссии среди других немецких государств.

Курфюрстом в средневековой Римско-Германской империи назывался князь, пользовавшийся правом участия в выборе императора. Великим курфюрстом был прозван курфюрст бранденбургский Фридрих-Вильгельм (1640–1688), фактический основатель бранденбургско-прусского государства. В годы его правления началось возвышение Пруссии.

Семилетняя война (1756–1763 гг.) — война между Пруссией и Англией, с одной стороны, и Австрией, Саксонией, Россией, Францией и Швецией (а позже и Испанией) — с другой. В этой войне Пруссия боролась с Австрией за влияние среди германских государств. Одним из результатов войны было закрепление за Пруссией Силезии; поэтому Семилетнюю войну .называют иногда третьей Силезской войной (см. прим; 30 к гл. VIII).

Burschenschaft (буршеншафт) — название студенческих корпораций; о принадлежности к одной из них и говорит здесь Бисмарк.

В период, о котором пишет здесь Бисмарк, т.е. в первой половине XIX века, Германия продолжала находиться в состоянии феодальной раздробленности. До уничтожения средневековой Германской империи (1806 г.) на территории Германии существовало несколько сот самостоятельных государств. В результате ряда преобразований в начале XIX века их число значительно уменьшилось. По постановлению Венского конгресса (см. прим. 34 к гл. VIII) 38 самостоятельных государств были в 1815 г. формально объединены в Германский союз, не имевший по существу никакой реальной власти. Единственным центральным органом Союза был Союзный сейм, заседавший в городе Франкфурте-на-Майне; председательствовала в нем Австрия. Союзный сейм не был обычным представительным учреждением, это была лишь конференция представителей государств — членов Германского союза. Голоса в нем были разделены таким образом, что при обычном голосовании (в узком совете) только наиболее крупные государства, имели по голосу (Австрия, Пруссия, Бавария, Саксония, Ганновер, Вюртемберг, Баден, Кургессен, великое герцогство Гессен, Гольштейн, Люксембург); остальные государства были соединены в 6 групп, каждая из которых в целом имела по 1 голосу: всего, таким образом, получалось 17 голосов. Создание Германского союза отнюдь не означало воссоединения страны в самостоятельное государство, — Союз был скорее помехой на пути к этому. Он прекратил свою деятельность во время революции 1848 г., был восстановлен в 1850 г. (см. об этом ниже, гл. III) и окончательно уничтожен в 1866 г.

Гамбахский праздник — политическая демонстрация 27 мая 1832 г. в Гамбахском замке (Баварский Пфальц), собравшая около 30 тысяч участников. Гамбахский праздник был одним из проявлений подъема национально-либерального движения в Германии в начале 30-х годов XIX века.

Франкфуртский путч — так Бисмарк называет вооруженное выступление республиканцев во Франкфурте-на-Майне 3 апреля 1833 г. Оно было подготовлено тайной организацией, состоявшей из ремесленников, студентов и др. Выступление в самом зародыше было подавлено войсками.

Освободительная война, война за освобождение — так в немецкой литературе обычно называется война 1813–1815 гг. против Наполеона, установившего свое владычество в Германии.

Бисмарк говорит об областях Западной Германии, во времена Наполеона частично присоединенных к Франции, а частично испытавших сильное влияние французских преобразований.

Аускультатор — сдавший государственный экзамен начинающий чиновник, который должен был проходить стаж, в данном случае — в каммергерихте, т.е. в апелляционном суде. Аускультатор, начав проходить стаж как в суде, так и в административном учреждении, назывался правительственным референдарием.

Таможенный союз в Германии был создан в 1833 г. В него вошли Пруссия, Гессен, Бавария, Вюртемберг и др., образовавшие единую таможенную территорию; впоследствии в него вошло большинство германских государств, исключая Австрию, против которой он был в значительной степени направлен. Лишь в 1853–1854 гг. Австрия добилась заключения с Пруссией таможенного договора. Пруссия играла ведущую роль в Таможенном союзе.

Князь Феликс Лихновский (1814–1848) — прусский дворянин польского происхождения, состоял на русской службе, затем перешел на службу к претенденту на испанский престол Дон Карлосу, где быстро сделал карьеру. Яркий оратор, он пользовался большой известностью во время первого Соединенного ландтага. Убит повстанцами во время франкфуртского восстания 1848 г. Здесь Бисмарк намекает, очевидно, на нашумевшую дуэль князя в Берлине в начале 1841 г.

Аспирант — в данном случае кандидат на должность по ведомству иностранных дел. См. гл. X.

В 1859–1862 гг. – Бисмарк был прусским посланником в Петербурге.