Страница 11 из 12
Упомянутая [собственноручная] помета короля, переданная, мне кронпринцем, оставила во мне, в качестве осадка, лишь воспоминание о сильном душевном волнении, которое мне пришлось причинить моему престарелому государю, чтобы добиться того, что я считал необходимым в интересах отечества, если должен был продолжать нести возложенную на меня ответственность. Еще и поныне эти и подобные им события не вызывают во мне никаких иных впечатлений, кроме тягостного воспоминания о том, что мне приходилось так огорчать государя, которого я любил.
V
После того как прелиминарии с Австрией были подписаны, явились уполномоченные Вюртемберга, Бадена и Дармштадта. Вюртембергского министра фон Фарнбюлера я первоначально отказался принять, так как раздражение против него было у нас сильнее, чем против Пфордтена. В политическом отношении он был более ловок, чем последний, но вместе с тем меньше стеснял себя заботами о германском национальном [деле]. Его настроение к началу войны выразилось [в формуле]: «Vaevictis!» [«Горе побежденным»][123] и объяснялось штутгартскими[124] связями с Францией и в частности пристрастием к Франции королевы голландской, урожденной принцессы вюртембергской[125].
Она удостаивала меня, пока я был во Франкфурте[126], вниманием, поощряла меня в моем сопротивлении политике Австрии и выражала свое антиавстрийское настроение тем, что выделяла меня в доме своего посла фон Шерфа демонстративно и почти невежливо по отношению к австрийскому послу-президенту барону Прокешу. Это было то время, когда Луи-Наполеон еще питал надежду на союз с Пруссией против Австрии и уже замышлял итальянскую войну[127]. Я оставляю открытым вопрос, определялась ли политика королевы голландской уже тогда одним лишь пристрастием к наполеоновской Франции или же, занимая определенную позицию в прусско-австрийском споре, явно третируя моего австрийского коллегу и выказывая предпочтение мне, она руководилась только беспокойной потребностью заниматься политикой вообще. Во всяком случае после 1866 г. я нашел столь милостивую ко мне прежде государыню среди ожесточеннейших противников той политики, которой я держался в предвидении разрыва, совершившегося в 1870 г. В 1867 г. мы впервые были заподозрены в официальных французских заявлениях в том, что имеем виды на Голландию; в частности министр Руэр[128] в речи против Тьера (16 марта 1867 г.) указал, что Франция не потерпит нашего продвижения к «Зюдерзее» («Zuider-See»)[129]. Мало вероятно, чтобы француз самостоятельно открыл Зюдерзее и чтобы даже орфография этого названия была дана правильно во французской прессе без посторонней помощи; можно лишь догадываться, что мысль об этом водном пространстве Голландии является отрыжкой французского недоверия. Даже нидерландское происхождение г-на Друэна де Люиса[130] не дает мне оснований поверить в столь точное знание его коллегой географии за пределами Франции.
Относя вюртембергскую политику к категории Рейнского союза (Rheinbundkategorie), я решил сначала отклонить прием господина фон Фарнбюлера в Никольсбурге. Беседа, состоявшаяся при посредничестве принца Фридриха Вюртембергского, брата командующего нашим гвардейским корпусом, и весьма благосклонной к нам великой княгини Елены, также оказалась политически бесплодной. Лишь впоследствии, в Берлине, я вел переговоры с фон Фарнбюлером. Его живая восприимчивость к политическим впечатлениям любой ситуации выразилась тогда в том, что он был первым из южногерманских министров, с кем я имел возможность заключить договор о союзе, характер которого известен.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
СЕВЕРОГЕРМАНСКИЙ СОЮЗ
I
Внешне я занят был в Берлине взаимоотношениями Пруссии с вновь приобретенными провинциями[131] и прочими северогерманскими государствами, по существу же настроениями иностранных держав, взвешивая, какова будет их возможная позиция по отношению к нам. Наше внутреннее положение представлялось мне, да вероятно и всякому, временным, незрелым. Влияние расширения Пруссии и предстоявших переговоров о Северогерманском союзе[132] и его конституции приводило к тому, что наше внутреннее развитие казалось чем-то столь же неустановившимся, какими были тогда и наши взаимоотношения с германскими и внегерманскими государствами в силу европейской ситуации, при которой война была прервана. Я был твердо уверен, что на пути к нашему дальнейшему национальному развитию как интенсивному, так и экстенсивному — по ту сторону Майна, неизбежно придется вести войну с Францией и что в нашей внутренней и внешней политике мы ни при каких условиях не должны упускать из виду этой возможности. Луи-Наполеон не только не видел никакой опасности для Франции в некотором расширении Пруссии в северной Германии, но считал это даже средством против объединения и национального развития Германии. Он полагал, что ее непрусские составные части будут тогда тем сильнее ощущать потребность в защите Франции. У него были связанные с Рейнским союзом реминисценции, и он стремился воспрепятствовать развитию в направлении единой Германии. Он думал, что это ему по силам, так как не знал национального настроения того времени и судил о положении вещей по своим южногерманским школьным воспоминаниям[133] и по дипломатическим донесениям, которые основывались лишь на министерских и спорадически-династических настроениях. Я был убежден, что они утратят свое значение; исходил я из того, что единая Германия — лишь вопрос времени и что Северогерманский союз только первый этап на пути к его разрешению, но что вместе с тем не следует слишком рано пытаться вводить в надлежащие рамки враждебное отношение Франции и, быть может, России, стремление Австрии к реваншу за 1866 г. и прусско-династический партикуляризм короля. Я не сомневался, что германо-французскую войну придется вести до того, как осуществится построение единой Германии. Отсрочить эту войну до того момента, когда наша армия окрепнет в результате распространения прусского военного законодательства[134] не только на Ганновер, Гессен и Гольштейн, но и на южногерманские государства, как я тогда уже мог рассчитывать на основании связей с ними[135], — эта мысль владела мною в то время. Учитывая успехи французов в Крымской войне[136] и в Италии[137], я преувеличивал опасность войны с Францией. Я представлял себе, что Франция в состоянии выставить большее количество войска и что порядок, организация и искусство вождения войск стоят там выше, нежели это оказалось в 1870 г. Храбрость французского солдата, подъем национального духа и оскорбленное тщеславие доказали в полной мере, что они именно таковы, как я и ожидал встретить в случае германского нашествия на Францию, исходя из опыта событий 1814 и 1792 гг.[138] и войны за испанское наследство в начале прошлого столетия[139], когда вторжение неприятельских войск неизбежно вызывало явления, напоминающие потревоженный муравейник. Легкой я себе французскую войну не представлял никогда, совершенно независимо от таких союзников, которых Франция могла обрести в австрийском стремлении к реваншу и в русской потребности в равновесии. Мои попытки оттянуть эту войну до тех пор, пока результаты нашего военного законодательства и нашей системы военного обучения не распространились полностью на все нестаропрусские части страны[140], была, следовательно, вполне естественной, и эта цель далеко еще не была достигнута в 1867 г., когда возник Люксембургский вопрос[141]. Каждый год отсрочки войны увеличивал нашу армию более чем на 100 тысяч обученных солдат[142]. Как в вопросе об индемнитете[143] — по отношению к королю, так и в конституционном вопросе — в прусском ландтаге я вынужден был, однако, демонстрировать перед заграницей полное национальное единение и отсутствие каких-либо наличных или предстоящих затруднений со стороны нашего внутреннего положения, тем более, что нельзя было учесть, кто будет союзником Франции в войне против нас. Переговоры и попытки к сближению, между Францией и Австрией в Зальцбурге[144] и других местах вскоре после 1866 г., могли, под руководством господина фон Бейста, увенчаться успехом, и уже само по себе приглашение этого озлобленного саксонского министра в руководители венской политики[145] приводило к заключению, что она вступит на путь реванша.
123
По римскому историку Титу Ливию (V, 48), эти слова были произнесены вождем галлов Бренном; при этом он бросил свой меч на весы, на которых взвешивалось золото, предназначенное для уплаты галлам, одержавшим победу над римлянами. Смысл этого выражения, ставшего поговоркой, сводится к следующему: судьба побежденных зависит только от победителя.
124
Штуттгарт являлся столицей королевства Вюртемберг.
125
София, дочь короля Вильгельма I Вюртембергского, была женой короля Голландии Вильгельма III.
126
Бисмарк был посланником Пруссии при Союзном сейме во Франкфурте с 1851 по 1859 г.
127
Итальянская война (австро-итальянская война) происходила с 29 апреля по 11 июня 1859 г. между Австрией и Сардинским королевством, вокруг которого происходило воссоединение Италии в единое самостоятельное государство. Франция выступила в этой войне на стороне Италии. В результате войны Франция получила Савойю и Ниццу, а Ломбардская область Италии была освобождена от австрийского владычества.
128
Евгений Руэр (1814–1884), видный французский политический деятель, министр, прозванный «вице-императором».
129
Зюдерзее — залив на Северном море, глубоко врезающийся в территорию Нидерландов (Голландия). Название — голландское.
130
Эдуард Друэн де Люис (1805–1881) — французский государственный деятель времен Наполеона III — министр иностранных дел; по его инициативе Франция обратилась к Пруссии в 1866 г. с требованием компенсации за нейтралитет в австро-прусской войне. Немецкий издатель проф. Коль замечает: «В какой степени Друэн де Люис нидерландского происхождения, мне не удалось выяснить; родился он в Париже. С 1833 по 1836 г. он был в Гааге секретарем французского посольства».
131
В результате австро-прусской войны 1866 г. к Пруссии были присоединены королевство Ганноверское, курфюршество Гессен-Кас¬ сельское, великое герцогство Нассау, вольный город Франкфуртна-Майне и, отныне полностью, Шлезвиг-Гольштейн. Незначительные территории уступили Пруссии Бавария и Гессен-Дармштадт. После этих присоединений территория Пруссии достигла 347,5 тысячи квадратных километров с 24 миллионами населения.
132
Северогерманский союз (Der Norddeutsche Bund) — союзное государство, созданное Пруссией после победоносной войны с Австрией в 1866 г. Образованный 10 августа 1866 г. в составе 22 германских государств Северогерманский союз представлял собой важный этап на пути к воссоединению Германии под гегемонией Пруссии. Конституция Северогерманского союза, предоставлявшая Пруссии ведущую роль в Союзе, послужила впоследствии образцом для выработки конституции Германской империи, с образованием которой (1871) Союз прекратил свое существование.
133
Луи-Наполеон (Наполеон III) учился несколько лет в гимназии в баварском городе Аугсбурге. Его мать, королева голландская Гортензия Богарнэ, разойдясь с мужем, жила в Швейцарии, а сына поселила в Аугсбурге, где жил ее брат Евгений Богарнэ, женившийся на баварской принцессе.
134
Прусское военное законодательство тем отличалось от военных законодательств других германских государств, что в Пруссии законом 1814 г. была установлена воинская повинность. С тех пор всеобщая воинская повинность служила основой комплектования прусской армии. В отличие от практиковавшихся тогда найма или принудительной вербовки этот способ комплектования гарантировал регулярное ежегодное пополнение войск.
135
Южногерманские государства — Бавария, Баден, Вюртемберг и Гессен-Дармштадт остались вне союза, сформировавшегося только как союз северогерманских государств. Тем не менее Бисмарк сразу же заключил с каждым из них тайный оборонительно-наступательный союз.
136
Крымская война — центральная кампания Восточной войны 1853–1856 гг. между Россией, с одной стороны, и Англией, Францией, Сардинией и Турцией — с другой. Закончилась поражением России и Парижским миром 1856 г.
137
Т. е. во время войны 1859 г., обычно называемой австро-итальянской, в которой большое участие принимали французские войска.
138
Имеется в виду вторжение войск Пруссии и Австрии на территорию революционной Франции в 1792 г. и наполеоновской Франции в 1814 г., когда коалиция европейских государств завершила борьбу против Наполеона.
139
Война за испанское наследство — война, ведшаяся в начале XVIII в. коалицией европейских государств во главе с Англией и Австрией, против Франции и Испании в связи с тем, что в 1700 г. окончила свое существование династия испанских Габсбургов и возник спор о наследовании испанской короны. Война за испанское наследство закончилась мирными договорами в Утрехте (1713) и в Раштадте (1714). В войне в числе прочих участвовали: курфюрст бранденбургский, получивший после войны титул короля Пруссии, и известный австрийский полководец Евгений Савойский. В ходе войны военные действия временами велись на французской территории.
140
Т. е. присоединенные к Пруссии после войны с Австрией в 1866 г.
141
С 1839 г. половина великого герцогства Люксембург принадлежала Бельгии, а другой половиной управлял король Нидерландов, бывший одновременно и великим герцогом люксембургским. Вместе с тем герцогство входило в Германский союз до 1866 г. После уничтожения Германского союза Франция обратилась к королю Нидерландов с предложением о продаже ей Люксембурга. Однако против этого решительно запротестовала Пруссия. Конфликт между Пруссией и Францией грозил вылиться в войну. Конференция великих держав в Лондоне в 1867 г. объявила вечный нейтралитет Люксембурга.
142
За счет призыва военнообязанных очередного возраста.
143
Индемнитет-акт, освобождающий от ответственности за какоелибо действие, совершенное в нарушение законов. Здесь речь идет об индемнитете со стороны прусского ландтага, освобождавшем прусское правительство от ответственности за безбюджетное расходование средств на перевооружение, реорганизацию и увеличение армии. Именно вопрос о расходах на армию, в которых ландтаг в 1862 г. отказал и продолжал в течение четырех лет отказывать правительству Бисмарка, и послужил причиной так называемого «конституционного конфликта» 1862–1866 гг. Этот конфликт был закончен в 1866 г. После того, как реорганизованная прусская армия одержала победу над Австрией, ландтаг принял решение об индемнитете.
144
Одним из шагов, предпринятых австрийским императором ФранцемИосифом для того, чтобы с помощью Франции добиться у Пруссии реванша за разгром в 1866 г., была встреча с французским императором Наполеоном III в Зальцбурге (город в Австрии) 16–23 августа 1867 г.
145
Барон фон Бейст перешел в октябре 1866 г. с саксонской службы на австрийскую в качестве министра иностранных дел. После отставки Белькреди 7 февраля 1867 г. он стал австрийским министромпрезидентом и руководил политикой Австрии (с 23 июня 1867 г. — с титулом государственного канцлера) до 8 ноября 1871 г. (Прим. нем. изд.)