Страница 12 из 14
22 января 1919 года 28-й Верхне-Донской Непобедимый полк взял власть в станице в свои руки.
Со взятием власти 28-м полком в Вёшенской наступило время собраний и митингов. Новая власть наложила запрет на операции окружного казначейства, установила своих контролеров на почте, телеграфе, в интендантстве и на артиллерийских складах, запретила издавать «пробрехавшуюся газету «Верхне-Донской край»». Против станицы Каргинской были выставлены заставы с пулеметами. Это было признание Советской власти с оговорками об установлении ее мирным путем, что диктовалось нежеланием и боязнью развязать войну внутри округа, сознанием собственной малочисленности.
Бегущие в Каргинскую офицеры сообщали, что въезд и выезд из Вёшенской свободны, Каргинской ничего не угрожает, казаки 28-го полка из Вёшек постепенно расходятся, кто сам, кого увозят жены и родители.
Посланные к красным и в полки делегации возвращались поредевшими, многие, не доехав до Вёшек, уезжали на хутора. Конные сотни 28-го полка были распущены белым командованием по домам, чтоб не увеличивать силы мятежников.
Массы казачества вполне устраивало положение, сложившееся в округе в результате отмены органов красновской военной диктатуры. Их удовлетворяло стремление сторонников Фомина действовать в союзе со всем населением станиц. Отныне на первое место для них стала задача не допустить вступления Красной Армии на территорию округа, и они приняли самое активное участие в мирных переговорах, пользуясь разобщенностью недавних активистов, которые бросали восставшие полки и расходились по домам. Это было стремление казаков установить классовый мир на севере области. «По мнению мелкобуржуазных политиков, порядок есть именно примирение классов», — очень верно подметил Ленин.[27] Иллюзии о своем особом пути охватили очень многих казаков.
Штаб 28-го полка в это время напоминал многопартийный парламент. Здесь заседали Фомин и Мельников («командир и комиссар») в окружении друзей и соратников, здесь собирались пленные красноармейцы, вооруженные Фоминым, сюда же были призваны его приказом несколько офицеров из простых казаков, среди них и П. Н. Кудинов. Ругань стояла с утра до вечера.
Перемирие между Богучарским полком Красной Армии и Казанским казачьим полком еще не было миром. 24 января новая делегация — два казака — под конвоем (чтоб не помешали свои контрреволюционеры) поехала в Богучар заключать мир. Поехали, ясное дело, наиболее революционно настроенные и, презрев наказы станичников заключить мир на условии неприкосновенности границ, в Богу чаре заявили: «Мы постановили братскую войну кончить и пойти против кадетов». Один делегат (Булаткин) был направлен в штаб 12-й дивизии красных, а второй с двумя коммунистами Богучарского полка вернулся в Казанскую. Во время переговоров Казанский полк снял свои заставы против Богучара и перенес их в свой тыл. Оставшиеся в строю казаки соглашались перейти на сторону красных или сдать оружие. Стариков, которые кляли «изменников» и напоминали о постановлениях сходов, не слушали.
Реввоенсовет 12-й дивизии ответил казакам: «…выслушав заявление от имени фронтовиков станицы о желании прекратить войну с Советской властью и признать Советскую власть, пришел к следующему: 1) заявление принять к сведению… 2) Казаки и полки, которые пожелают перейти на сторону Красной Армии, будут приняты по-братски. Полки могут переходить с командным составом. С того момента, как полк перейдет на сторону Советской власти, полк считается на положении советского полка… 3) РВС 12-й дивизии предлагает всем казачьим частям с оружием в руках и командным составом переходить на нашу сторону… Полки должны переходить со всем имуществом, оружием и представить списки тех, кто уклонился от перехода на сторону Советской власти; если командиры будут препятствовать переходить казакам на нашу сторону, они должны быть казаками арестованы и выданы Советской власти; 4) для дальнейших переговоров и передачи инструкций и приказа переходить на нашу сторону полкам командируется член военно-революционного совета дивизии…».[28]
«РВС Южфронта, копия РВСР, копия предсовобороны Ленину.
Военная, вне всякой очереди… из штарма 8, 26 января, 3 ч 45 мин.
(Копия донесения из 12-й дивизии с постановлением).
РВС армии просит сделать указания о степени правильности отношения к происшедшему военсовета 12 дивизии и испрашивает о немедленной присылке инструкций на будущее время о порядке и характере сношений с изъявляющими желание перехода на нашу сторону частями казачьих войск.
Переговоры осложнялись радикальными изменениями в казачьей политике.
В конце 1918 г. у командования и политического руководства Южного фронта сложилось мнение, что «по станицам и хуторам Донской области почва для Советов весьма благоприятная и прочная».[30]20 декабря Донское бюро РКП(б) докладывало в ЦК: «…контрреволюция будет взорвана изнутри, и ее место займет страстно ожидаемая народными массами Советская власть». Донбюро предупреждало, что массы эти боятся лишь одного: «повторения тех неладов, безответственных выступлений, хаотического хозяйничания всяких проходимцев, что имело широкое место на Дону». Соответственно предупреждались воинские части. «27/1–19 (от) имени Реввоенсовета и политотдела армии циркулярно приказываю всем политработникам принять категорические меры (по) устранению при занятии территории Дона явлений, влекущих недовольство населения советвластью: массового террора, незаконных реквизиций, вообще бесцельных насилий. Завполитотделарм Поволоцкий».[31]
Даже вышедшая впоследствии в белогвардейской газете статья под броским названием «Зверства большевиков» вынуждена была признать: «Первые эшелоны красных войск вели себя удовлетворительно».[32]
Следует учесть, что внешнее и внутреннее положение Советской Республики в январе 1919 г. изменилось. Стремительное продвижение советских войск на запад и юг (их даже называли «2-м триумфальным шествием Советской власти»), всплеск повстанческого движения на территории, оставляемой германской оккупационной армией, пробудили надежду на скорейшую победу и перенос военных действий в Европу. И тут только остатки казаков цеплялись за сапоги победоносной Красной Армии…
24 января 1919 г. Оргбюро ЦК издало директиву об отношении к казачеству. Директива предписывала «беспощадный массовый террор» к казакам, принимавшим «прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью».[33] Против среднего казачества (директива старалась выдерживать классовый подход) предлагалось применять меры, гарантирующие от каких-либо попыток нового выступления против Советской власти, конфисковать и свезти на ссыпные пункты все излишки хлеба, в станицах разоружить всех казаков, оружие выдавать лишь надежным людям из иногородних, уравнять казаков и иногородних в распределении земли, оказывать всяческую помощь переселенцам-беднякам. «Всем комиссарам, назначенным в те или иные казачьи поселения, предлагается проявить максимальную твердость и неуклонно проводить настоящие указания».[34]
Принята директива была «под влиянием отдельных членов ЦК, которые в конце 1918 — начале 1919 г. побывали на юге страны».[35] Свою роль, видимо, сыграли и доклады Донбюро РКП (б) о настроении масс, «алчущих теперь восстановления Советской власти»,[36] так как на обострение классовой борьбы можно было пойти лишь в условиях, максимально благоприятных для этого. Конкретной подписи под директивой («Циркулярным письмом») не было, но Организационным бюро ЦК РКП (б) в то время руководил Я. М. Свердлов.
27
Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 33. С. 7.
28
РГВА. Ф. 191. Оп. З. Д. 631. Л. 218.
29
РГВА. Ф. 191. Оп. З. Д.6Э1. Л. 218.
30
РГВА. Ф. 100. Оп. 2. Д. 40.
31
Там же. Д. 108. Л. 19.
32
Приазовский край. 1919. 30 мая (12 июня).
33
Известия ЦК КПСС. № 6. 1989. С. 178.
34
Там же.
35
Спирин Л. М. Классы и партии в Гражданской войне в России. М., 1968. С. 323
36
Борьба за власть советов на Дону… С. 390