Босфорская война

Для таких «привязок» недостает «хронологической собранности», конкретных сведений и совпадений в деталях, а иные из них даже противоречат отдельным «привязкам»: не совпадает число судов флотилии у Босфора и судов, потопленных и захваченных капудан-пашой в сражении 14 июля, хотя, конечно, турки могли и преувеличить потери противника. Не имея более или менее приемлемых оснований и не желая излагать необоснованные предположения, мы вынуждены отказаться от подобных попыток, за исключением кажущейся вполне правдоподобной и отмеченной С.Н. Плохием связи нападения казаков на дунайский мост и Ахи-оли с последующим появлением казачьей флотилии у Босфора. Действия в Ахиоли и у пролива ранее связывал Ю. Третяк.

В реляции, пришедшей в Рим из Стамбула и датированной 17 (7) июня, сообщалось, что после попытки казаков разрушить мост, который построили турки через Дунай, казачья флотилия разделилась на два отряда. Один из них совершил нападение на Варну, а другой, состоявший из 15 чаек, двинулся к Босфорскому каналу в 18 милях от Стамбула. Как говорит Мустафа Найма, «в первых днях месяца шаабан», т.е. 11—14 июня[132], султану донесли «о сожжении и разграблении казаками городка Ахиолу, лежащего ниже Мисиври». Ахиоли (Ахиолу), старый Анхиал (Анхиалос)[133], был центром добычи соли из морской воды и располагался недалеко от Бургаса и, как считалось, в 12 часах пути от Варны и 7 днях пути от Стамбула.

Ю. Третяк правомерно датирует взятие Ахиоли началом июня нового стиля, т.е. 22—26 мая старого стиля, и полагает, что именно казаки, разгромившие городок, затем в 16 лодках дошли до Босфора, сжигая и грабя прибрежные села. Однако, с учетом итальянского сообщения о разделении флотилии на отряды, видимо, приходится считать, что к проливу пошел отряд, не действовавший у Варны. Вполне возможно, со взятием Ахиоли связаны стамбульские известия, датированные 6 июня (27 мая), поступившие в Рим из Венеции и вновь рассказывавшие о страхе в турецкой столице перед казаками.

О появлении казаков у Босфора, панике в Стамбуле и лихорадочных мерах османских властей по защите пролива и столицы подробно говорится в депеше Ф. де Сези Людовику XIII от 17 (7) июня.

«Ужас в этом городе, — сообщал посол, — был так велик, что невозможно описать. Шестнадцать лодок с казаками достигли в эти дни колонны Помпея поблизости от устья Канала Черного моря, чтобы захватить карамуссоли, сжечь и разрушить селения, и переполох был такой, что множество людей из Перы и Кассом-баши (Касымпаши. — В.К.) бросилось к Арсеналу спасать свое имущество в К[онстантино] поле[134], что поставило в затруднительное положение каймакана (каймакам исполнял обязанности великого везира, когда тот отсутствовал в столице. — В.К.) и бо-станджибасси (бостанджибаши — начальник охраны султанских дворцов и садов. — В.К.); великий сеньор и его совет оставили такую малую охрану в этом городе, что без трех галер, которые находились здесь, не было бы никакой возможности послать защищать устье названного канала, хотя день и ночь каймакан и бостанджи хватали на улицах людей, которые никогда не предполагали воевать, а что касается оружия, то его взяли с христианских судов, которые стояли в порту[135]; эти люди не имели ни одного мушкета в запасе».

«Наконец, — продолжал Ф. де Сези, — после двух дней смятения эти три галеры и сорок лодок и фрегатов вышли из устья, чтобы искать казаков, которые в то время грабили одно селение; они (турки. — В.К.) не рискнули ни приблизиться, ни сразиться с шестнадцатью лодками, хотя половина людей (казаков. — В.К.) находилась еще на берегу; и под покровом ночи три галеры и остатки мобилизованного войска вернулись обратно к замкам, которые называют здесь Башнями Черного моря, к стыду паши, на которого было возложено это поручение. Каймакан и бостанджи сообщили великому сеньору об этом малодушии, чтобы он (паша. — В.К.) был наказан».

В депеше от 1 июля (21 июня) посол называет имя адмирала — Фазли-паша[136], а также добавляет, что этот бежавший от казаков военачальник, представив себе бурю, которая могла стоить ему головы, послал в султанский лагерь своего человека с 20 тыс. цехинов, в том числе 15 тыс. для падишаха и 5 тыс. для великого везира[137].

Те же события — появление казачьей флотилии у Босфора, отправка против нее 3 галер и еще 40 судов и их бесславное возвращение — описаны, хотя несколько короче и с упоминанием не 16, а 15 казачьих судов, в итальянской реляции из Стамбула от того же, что у Ф. де Сези, 17 (7) июня и в одном из писем, отправленном в Рим из Венеции 31 (21) июля. Согласно этим документам, появление неприятельской флотилии у «канала» вызвало такой страх, что многие жители Перы бежали в Стамбул, захватив с собой лишь самые дорогие вещи. С.Н. Плохий, отмечая совпадение информации, полагает, что все упомянутые послания основывались на одном источнике.

Хотелось бы отметить некоторые довольно существенные ошибки, которые встречаются в работах историков при упоминании набега 1621 г.

А.В. Висковатов, переводя депешу Ф. де Сези и имея слабые представления о турецких и босфорских реалиях, не понял, что за «карамуссоли» захватили казаки, достигнув колонны Помпея, и превратил их в населенный пункт Карамуссал[138]. За А.В. Висковатовым последовали М.С. Грушевский, переводивший депешу самостоятельно, но лишь поправивший название ближе к оригиналу (Карамусол), и Ю.П. Тушин, цитировавший без замечаний висковатовский перевод. Между тем посол говорил о карамюрселях — одном из типов турецких судов того времени. Карамюрсель представлял собой ходкое, узкое, однопалубное, с высокой кормой парусно-гребное судно, использовавшееся на Черном и Средиземном морях для транспортировки грузов и несения службы в прибрежных водах[139].

У А.В. Висковатова возник и еще один мифический объект: казаки будто бы подходили к «колоннам Помпеи». Этот же автор именует Касымпашу — район, примыкавший к морскому арсеналу, который носил такое же название, — Кассомбашем. Не понял, о каких местах идет речь, В.М. Пудавов, у которого «многие жители Персы и Каюмбаша прятали свои пожитки в Арсенале». Н.С. Рашба, почему-то игнорируя дату, указанную в депеше Ф. де Сези, относит рассматриваемые события к 1620 г. М.А. Алекберли определяет состав казачьей флотилии то в 12, то в 16 судов, причем делает это в двух работах, и оба раза в одном и том же абзаце. Ю.П. Тушин пишет, что османская эскадра «вышла в Босфор (подразумевается, из Золотого Рога. — В.К.) на поиски казаков, опустошавших в это время окрестности турецкой столицы», и таким образом переносит действия из устья Босфора в сам пролив.

Вопреки прямому указанию источников о беззащитности Стамбула, а также мнению старых авторов о том, что Осман II, свыше года затративший, чтобы собрать армию против Польши, страшно оголил «не только страну, но и столицу», Л. Подхородецкий утверждает, что опасения перед морскими ударами казаков побудили османские власти оставить в Стамбуле и других приморских городах «сильные команды янычар» и что их отсутствие в армии затем чувствительно сказалось под Хотином. Именно нехваткой воинов объяснялось «хватание» людей прямо на столичных улицах. «Собрали в конце концов несколько десятков малых и больших судов, — пишет Ю. Третяк, — но не было кем их укомплектовать, и были вынуждены с улицы брать людей в экипажи для этой флотилии…»[140]

Как выражался польский автор, «импровизированная экспедиция» оказалась «позорной», поскольку «турки несмотря на свое огромное численное превосходство не смели задевать казаков и целый день только смотрели на них издалека»[141]. Замечательный казачий успех в противостоянии у входа в Босфор и, напротив, провал похода против «разбойников», «трусливый поступок» и «малодушие» Фазли-паши отмечены рядом историков. «Было их (казаков. — В.К.), кажется, немного, — пишет М.С. Грушевский, — но переполоха они наделали достаточно и в беззащитном Стамбуле, и на остальном побережье».

132

По пересчету Ю. (О.И.) Сенковского, 10—13 июня.

133

У М.А. Алекберли почему-то Ахиоль.

134

М.С. Грушевский перевел так: «…множество людей от Перы и Касомбаши до Арсенала уже начали перевозить свое имущество в Константинополь». По Ю. Третяку, жителей Стамбула «охватил великий страх; некоторые уже укладывали вещи и хотели удаляться из города», но последнее утверждение не вытекает из источника.

135

Согласно М.С. Грушевскому, снимали орудия, однако далее у Ф. де Сези упоминаются мушкеты, и, похоже, речь все-таки должна идти об оружии.

136

У В.М. Пудавова Топа Фазли-паша. Й. фон Хаммер упоминает Фазли-пашу, который был капудан-пашой в 1647 г.

137

Ю. Третяк заменяет цехины на дукаты. О монетах, обращавшихся тогда в Турции, скажем в главе VI.

138

См. далее у того же автора и другое написание — Карамюсаль.

139

Турецкие весельные суда имели общее название «чакдыры», и карамюрсель являлся наименьшей чакдырой. В европейских языках название «карамюрсель» варьировалось. У Жоржа Фурнье это «карамуссат». О происхождении названия см. в главе IX.

140

У Г.А. Василенко читаем, что чайки вошли в пролив и что «на защиту столицы Осман II послал морские и сухопутные силы, которые вскоре туда прибыли». Автор превращает названия должностей каймакама и бостанджибаши в имена — соответственно Каймакан-пашу и Бостанчи- пашу.

141

Определение «импровизированная» понравилось М.С. Грушевскому (его «импровизированная эскадра» уже упоминалась при рассказе о событиях 1620 г.), и он с иронией пишет, что в 1621 г. «импровизированные моряки чувствовали такое почтение к козачеству, что, подъехав к козацкой флотилии… не отважились напасть… Посмотрели на разведенный козаками пожар и тихонько… вернулись к себе обратно в Константинополь». Позже у М.С. Грушевского будет фигурировать и «импровизированная армада». Н.С. Рашба также упоминает «сымпровизированную флотилию».