Босфорская война

Историки датируют поход весенним периодом 1615 г.: согласно П.А. Кулишу и Д.И. Эварницкому, экспедиция началась «на провесни», по М.С. Грушевскому, тотчас с наступлением весны, у многих авторов — весной. У В.А. Сэрчика, который пишет, что в начале 1615 г. казаки вторглись в пределы Литвы, а несколькими неделями позже совершили набег до Стамбула, видимо, также получается весна. Хотя С. Жолкевский вопреки твердым указаниям первых названных историков, даже «цитирующих» источник, прямо не упоминал весну, но он говорил: «Пришел год 1615, тотчас казаки собрались…» и т.д. Поскольку вряд ли поход начался еще зимой, скорее всего, действительно имелось в виду начало весны.

Говоря о набеге 1615 г., нельзя не сказать о тогдашнем руководителе Запорожской Сечи П. Сагайдачном. «Не осталося почти турецкого и татарского города во всей окружности Черного моря, который не почувствовал его посещения, — пишет Г.Ф. Миллер. — Пришед иногда и под Константинополь, окололежащие места разграбил и опустошил». «С избрания в гетманы Петра Конашевича, прозванного Сагайдачным, — замечает Ф. Устрялов, — ни Крым, ни цветущие малоазиатские города, ни самые окрестности Константинополя не имели покоя от казаков…» «Смелость, быстрота и разрушительность… набегов (на Малую Азию в 1610-х гг. — В.К.), — читаем еще у одного автора, — превосходят всякие описания; такой силы они не имели ни до, ни после Сагайдачного и должны быть приписаны его военному гению. Они подняли всю Турцию на ноги».

В последних утверждениях, может быть, содержатся некоторые преувеличения, но в целом выдающаяся роль П. Сагайдачного в казачьей морской войне, в том числе его роль в организации босфорского похода 1615 г., кажется, не вызывает сомнений. Имя руководителя набега неизвестно, но не исключено, что его возглавлял сам гетман, в чем убежден Д.И. Эварницкий.

Источники не сообщают число участников похода, однако некоторые авторы называют конкретные цифры: 5 тыс. или 4 тыс. казаков. В принципе указанные числа допустимы, так как в первом случае на одну чайку приходилось бы 62—63 человека, во втором — 50, и такой состав экипажей приемлем[96].

Мы не знаем и конкретный маршрут похода. Ю. Третяк полагает, что запорожцы шли к малоазийским берегам «серединой моря», как в предшествовавшем году к Синопу. Но если путь «серединой» к Синопу или Трабзону вполне разумен, то для нападения на Босфор (о казачьих атаках других пунктов в Малой Азии в ходе данной экспедиции С. Жолкевский не упоминает) сечевикам, видимо, удобнее было бы идти западной частью Черного моря, в соответствии с направлением течения. Впрочем, если верно сообщение Иоганна-Иоахима Мёллера о том, что запорожцы в 1615 г. «опустошили Фракию, Вифинию (область на северо-западе Малой Азии, примыкавшую к азиатской части Прибосфорского района. — В.К.) и Пафлагонию, разорили Трапезунт с портом, арсеналом и триремами», то фронт действий был очень широк и охватывал побережье Румелии и Анатолии.

Относительно указанных С. Жолковским непосредственных объектов казачьей атаки на Босфоре — Мизевны и Архиоки[97] — в литературе существует полная неопределенность. Предлагаются следующие варианты:

1. П. А. Кулиш и Н.И. Костомаров определяют эти объекты как пристани невдалеке от Стамбула или в его окрестностях. Эти же окрестности фигурируют у Д.И. Эварницкого, деревни в близких окрестностях Стамбула — у Адама Валяшека, предместья столицы, бывшие одновременно и ее портами, — у Збигнева Вуйцика, стамбульские предместья — у Н.С. Рашбы, Лешека Подхородецкого, Адама Пшибося, Ю.А. Мыцыка, местность «у самой турецкой столицы» — у В.А. Голобуцкого.

2. Ряд авторов полагает, что казаки атаковали сам Стамбул, были под его стенами[98]. Мизевна и Архиока определяются М.С. Грушевским и М.А. Алекберли как порты Стамбула, Ю.П. Тушиным — как порты «непосредственно в районе Стамбула»[99], Я.Р. Дашкевичем — как пристани столицы, В.А. Голобуцким и Д.С. Наливайко — как портовые сооружения или причалы Стамбула.

3. У некоторых авторов встречается утверждение, что казаки в 1615 г. «сожгли гавани Мизевны и Архиоки» или гавани на Босфоре.

4. В.А. Голобуцкий, первоначально считавший, что в Мизевне и Архиоке располагались портовые сооружения столицы, в более поздней работе определил их как портовые сооружения Босфора. В упомянутой выше работе фигурируют гавани именно Босфора, но этот пролив почему-то назван заливом.

Третий вариант должен быть без колебаний отвергнут, поскольку «сжечь гавани» в действительности было невозможно: гаванью называется прибрежная часть водного пространства, служащая местом стоянки судов, или часть портовой акватории, которая прилегает к причалам и служит для производства грузовых операций. Полагаем, что верным является определение Мизевны и Архиоки как портов, селений на Босфоре: это полностью соответствует источнику, где они упоминаются как порты близ Константинополя. Называть же Мизевну и Архиоку портами Стамбула можно только в расширительном толковании.

До сих пор никто из историков не пытался выяснить по карте, о каких же конкретно пунктах говорится в отчете С. Жолкевского. Мизевна и Архиока в доступных нам источниках XVII в. не встречаются, и на этом основании мы считаем, что следует обратиться к босфорской топонимике предшествующего, византийского времени. К сожалению, Мизевну и при таком обращении идентифицировать не удается, но Архиока С. Жолкевского — это, несомненно, византийский Архиве, т.е. позднейший Ортакёй. В XVII в. он действительно располагался в самой непосредственной близости к Стамбулу, а ныне является его частью. Надо полагать, что Мизев-на находилась где-то недалеко от Ортакёя[100].

Что именно подверглось казачьему разгрому и разграблению в Мизевне и Архиоке, источник не сообщает, а историки, помимо «сожжения гаваней», скупы на предположения. По М.А. Алекберли, запорожцы захватили много портового имущества, согласно Г.А. Василенко, сожгли портовые сооружения и потопили несколько кораблей. А. Кузьмин считает, что казаки «разграбили по берегам Босфора… множество богатейших загородных дворцов и домов турецких сановников», захватив «богатейшую добычу». В отличие от этих умозрительных предположений, определив Архиоку и имея общее представление о тогдашнем Ортакёе (напомним, что, по Эвлии Челеби, там насчитывалось большое число прибрежных дворцов и 200 торговых заведений), мы можем быть уверены, что объектом грабежа как раз и стали дворцы османских сановников, торговые лавки и склады и что добыча в самом деле оказалась очень богатой.

Отметим здесь некоторые неточности в литературе и авторские «додумывания», связанные с походом. В.А. Голобуцкий, а за ним и еще ряд историков превращают охоту Ахмеда I в рыбную ловлю. Группа авторов заставляет султана видеть не только дымы, как в источнике, но и огонь, пламя, «большие языки пламени» пожаров, хотя нам неизвестно, сколь близко от Мизевны и Архиоки находился падишах. «Поэтическим» преувеличением следует считать утверждение В.А. Голобуцкого, что турецкая столица собственными глазами увидела казаков, если, конечно, в ходе операции чайки не спускались по Босфору непосредственно к Галате и Золотому Рогу (вообще это было возможно даже нечаянно для казаков).

Наконец, некоторые авторы эмоционально пишут об испуге султана, страхе и смятении его и населения Стамбула, о поспешном бегстве властителя в столицу. Гнев и досада султана на запорожцев, появившихся в Босфорском проливе, неподалеку от Стамбула, да еще у места высочайших личных развлечений, вполне объяснимы и понятны, как и вероятны тревожные толки в столице, но для акцентирования личного испуга и страха султана пока нет прямых указаний источников[101].

96

Непонятно, откуда у И.И. Яковлева взялись 70 судов, участвовавших в походе.

97

Н.И. Костомаров, а вслед за ним А. Кузьмин и Д.И. Эварницкий почему-то называют Архиоку в именительном падеже Архиоки, а Е.М. Апанович даже Архиолоки. В одной из работ М.А. Алекберли фигурируют «порты Мизевни и Архиоки. Мизевна у Н. Вахнянина — Мисовия.

98

См. то же у 3. Вуйцика. По Алберту Ситону, казаки в 1615 г. атаковали «материк Турции» в Трабзоне, Синопе и Константинополе. В одной из работ Д.И. Эварницкого П. Сагайдачный «подходил к самому Константинополю и сжег возле него две пристани». У И.С. Стороженко казачий флот «подошел к Босфору и атаковал Константинополь. Запылали предместья и портовые сооружения».

99

По Ю.П. Тушину, султан «охотился поблизости от столицы и сам видел дым и огонь горящего города».

100

Топоним Мизевна формально похож на название порта Месемврии, и авторы французской истории мореходства утверждают, что при Мураде IV казаки, «даже подошед к самому Царюграду, разграбили и сожгли город Меземврию, отстоящую на три мили от столицы». Однако здесь содержится грубая ошибка: Месемврия располагалась далеко от Стамбула и более чем в 100 милях от устья Босфора по прямой.

101

Вообще же говоря, «султанам всех султанов» были не чужды и обычные человеческие свойства, в том числе страх. В 1699 г., после того как капитан первого русского корабля, привезшего в Стамбул посла Е. Украинцева, голландец Питер Памбург «пил целый день… с французами и голландцами и подпил изрядно… и стрелял с корабля в полночь изо всех пушек и не по одиножды», наутро к послу прибыл секретарь «визиря тайных государственных дел» «с великими пенями и выговором, что султаново… величество (Мустафа II. — В.К.) ночесь испужался и из покоев своих выбежал… и некоторые жены… беременные от того страху и пушечной пальбы младенцев повывергли».