Босфорская война

Реакция Турции на случившееся была весьма положительной: «И про то сведав, везирь великий… послал к гетману посла… благодаря ево, что он… венецкому послу людей в помочь на них не дал. И гетман… того посла турсково отправя, и с ним послал до царя турского своего посла, и царь… почитал вельми гетманова посла и жаловал, что никоим… послом такой чести не бывало… и своево посла послал до гетмана… а даров к гетману ту рекой посол вел 2 коня турских да нес саблю оправную да топор…»[611]

Впрочем, Венеция рассматривала поездку А. Вимины лишь как * начало переговоров, и сенат собирался снова направить того же представителя на Украину, теперь уже в качестве официального посла. Однако украинско-польская война, показав, что пока нет особого смысла надеяться на помощь запорожцев, заставила сенаторов отказаться от этого намерения.

Венецианская дипломатия продолжала действовать через Варшаву. В конце 1650 г. и в следующем, 1651 г. высокопоставленный представитель Венеции Джироламо Кавацца, по определению С.Н. Плохия, прилагал «титанические усилия для заключения украинско-венецианского союза». В январе 1651 г. этот сановник добился подписания договора с Польшей о совместной антиосманской борьбе, лично прибыл под Берестечко, где в июне произошло неудачное для украинцев генеральное сражение, и безуспешно пытался уговорить Яна Казимира повернуть польские войска на Турцию.

И.В. Цинкайзен указывает, что Венеция предусматривала выплату Речи Посполитой во все время войны с Османской империей ежегодно по 250 тыс. дукатов, а та должна была бороться с турками на суше и особенно силами казаков на Черном море, однако помешали освободительная война украинцев и несогласие сторон касательно сроков выплаты субсидии. Согласно тому же автору, в 1652 г. Д. Кавацца вторично предпринял попытку бросить запорожцев на турецкое черноморское побережье, но их денежные требования для снаряжения судов оказались такими большими, а влияние короля на Украине даже после возобновления мира таким слабым, что венецианец должен был покинуть Варшаву совершенно безрезультатно.

О последующих усилиях Венеции, связанных с желательным нанесением казачьего удара по Босфору, имеется сообщение преемника Б. Хмельницкого, гетмана И. Выговского, московскому стольнику Василию Кикину, датируемое 31 августа 1657 г. Примерно два года назад, рассказывал новый руководитель Украины, «присылали к бывшему гетману, к Богдану Хмелницкому… венецыяне послов своих говорить о том, чтоб нам… с войском своим итить с Запорожья стругами под Царьгород, а они… свестясь с нами, хотели приходить от себя морем и промышлять над Царем-городом заодно, а обещались… нам венетове на войско наше дать милион червонных золотых».

Но, продолжил И. Выговский, «нам… в то время было от неприятелей наших, от ляхов и от хана, не до Царягорода — до себя. А как… всесилный Господь подаст помощи великому государю нашему (российскому царю. — В.К.)… на короля полского, и тогда будет изволит великий государь наш сослатца с венецыяны и промышлять над бусурманы заодно, и мы… всем Войском Запорожским и с малыми детми на службу его царского величества, за избаву всего православия, на Крым и на турков землею и водою вси радосно готовы».

Добавим, что в 1655 г. завершилась успехом поездка в Стамбул украинских представителей Романа и Якова: Мехмед IV запретил крымскому хану нападать на Украину. Среди причин благосклонности султана Г.А. Санин называет сильное нежелание Турции увидеть «казацкие отряды на черноморском побережье» в то время, когда османская эскадра в Мраморном море потерпела поражение от венецианцев и когда они никого не пропускали «на Белое море из Царьграда и с Белого моря в Царьград».

Дипломатия Венеции, сосредоточившись на Украине и запорожцах, гораздо меньше внимания уделяла Войску Донскому. Причины этого излагались П. делла Балле, но к ним надо прибавить долгое первенство Сечи в морских набегах, тревоживших малоазийское побережье и Босфор, и гораздо меньшее знакомство с донскими казаками, далекими от Польши и всего католического мира. Однако Запорожье было отвлечено освободительной войной, первенство в черноморских походах перешло к донцам, и с 1651 г. удары по Прибосфорскому району и самому Босфору наносились исключительно с Дона. Естественно, усилился и интерес Венеции к донским «схизматикам».

И.В. Цинкайзен говорит, что в 1652 г. «толпа донских казаков высадилась со своих лодок в окрестностях Варны и опустошила эту местность вдоль и поперек, что и понудило Порту крайне спешно оттянуть часть своего флота, находившегося в Дарданеллах, на Черное море». Это же побудило синьорию искать дружбы и помощи царя Алексея Михайловича, под чьей властью, как считали, находились названные казаки. Думаем, что вряд ли в Венеции не заметили также набегов донцов к Босфору 1651—1652 гг.

Согласно И.В. Цинкайзену, в венецианских верхах, правда, были сомнения насчет полезности тратить деньги «для связи с этими удаленными варварскими народами, которых венецианцы едва знали по имени». Но наконец решились направить посольство в Москву, которое было вверено упоминавшемуся А. Вимине.

С богатыми подарками царю от дожа Франческо Молины и полномочиями обещать донцам достаточную денежную помощь он и отправился в российскую столицу, где был принят очень дружески и с почетом. 11 ноября 1655 г. на приеме у Алексея Михайловича посол «домогался, чтоб послал государь… донское войско на турков и тем бы облегчил производящуюся между ими (венецианцами. — В.К.) и турками войну», однако, по существу, ничего не добился по причине известного состояния русско-польских отношений. В посланной с А. Виминой грамоте дожу от 23 ноября царь обещал прислать официальный ответ со своим дипломатическим представителем.

В июле следующего, 1656 г. послы стольник Иван Чемоданов и дьяк Алексей Посников направились в Венецию[612], где 22 января 1657 г. имели аудиенцию у дожа. И. Чемоданов уверял, что его государь не только прежде посылал донцов против Турции, но и впредь употребит всю свою мощь на благо христианства, но именно теперь «посылать по желанию его, дожа, противу турков донских казаков для того нельзя, что Россия имеет руки, связанные войною с поляками, по замирении же учинен будет о сем договор». При этом посол просил у Венеции заем на военные действия против Швеции.

«Венециане, отказом помочи донцами противу турков быв оскорблены, — указывает Н.Н. Бантыш-Каменский, — равным образом отказали посланникам и в займе денег, извиняясь, что по бедности своей и по военному с турками времени ссудить оными не могут…» Такого же содержания была и ответная грамота дожа, в которой повторялась просьба о помощи против османов, «с коими 13 лет сражался, в изнурение пришла Венеция».

Если верить Ю. Крижаничу, то венецианцы все-таки извлекли из переговоров некоторую выгоду: убедив «своими хитрыми баснями… великого государя (московского. — В.К.) отправить к ним своих послов», «использовали это дело в своих целях, распустив слух, будто великий государь заключил с ними союз против крымцев. Из-за этого крымцы сильно разгневались на это царство (Россию. — В.К.), и турецкий царь приказал им ни за что не мириться, а воевать с Русью».

Не исключено, что Венеция обращалась и напрямую к донцам, но следы этих контактов, которые Войско Донское должно было скрывать от Москвы, в источниках не просматриваются.

Из последующего времени известен проект уничтожения Османской империи с определенной ролью казачества, который в 1663 г. разработал «Великий Тюренн» — маршал Франции Анри де Ла Тур д'Овернь виконт де Тюренн, считающийся самым блестящим полководцем Европы XVII в. По этому плану в разгроме Турции должны были принять участие западноевропейские государства, Россия, Польша, Персия и др., а со стороны Черного моря — казаки.

В начале 1670-х гт. доминиканцы М. ди Сан-Джованни и А. ди Сан-Назаро, посланные незадолго до окончания венецианско-турецкой войны в Персию для переговоров о совместных действиях и вернувшиеся в Италию через Россию и Польшу, излагали сенату Венеции свой антиосманский план, в котором важное место отводилось донцам и запорожцам с их предполагавшимися операциями непосредственно против Стамбула.

611

Ю.А. Мыцык связывает уклонение Б. Хмельницкого от предложения венецианцев с соблюдением гетманом украинско-турецкого договора 1649 г.

612

И.В. Цинкайзен неверно сообщает, что царь ответил посольством только через три года, после морской победы венецианцев в Дарданеллах.