Страница 3 из 11
Похоже, что я действительно стала жертвой какого-то извращенца. Сначала он оглушил меня, потом сделал на руке татуировку. Рисунок очень красивый, мастерски выполненный — вряд ли его могли сделать за пять минут. И что же, все это время я так и была в отключке?
И тут Шерлока Холмса осенило. Меня осенило, хотя и с опозданием. Это жуткое ощущение, когда я приходила в себя, ощущение, что ты находишься на границе яви и небытия, не могло появиться само по себе, оно должно было иметь вполне определенную причину. Я закатала рукав джинсового пиджака и обнаружила две крошечные точки ниже локтя. Вот оно что: похоже, мне ввели какой-то наркотик.
Тут мне в голову пришла еще более скверная мысль. Просто удивительно, как она не посетила меня раньше, но теперь, признаться, она очень меня занимает. Интересно, изнасиловали меня или нет? Самолет приземлился около десяти, в гостиницу мы прибыли, скажем, в одиннадцать, а сейчас уже девять вечера. Десять часов — достаточный срок, чтобы сделать с беззащитным человеком все, что угодно. По моему позвоночнику проходит неприятный холодок.
Ягненок, который, как оказалось, отзывается на имя Ксавье, о чем-то препирается с Главарем. Я медленно опускаю рукав и подскакиваю как ошпаренная. Боже мой! Боже мой, ведь я вспомнила, в чем улетала из Шереметьева! На мне были зеленая ветровка, пестрая юбка и черная майка. Но сейчас я вовсе не в этом. На мне джинсовый брючный костюм и белая майка. И еще: я была в туфлях на небольшом каблуке, а теперь на мне кроссовки, и к тому же, кажется, на размер больше, чем я привыкла носить. Обувь болтается на ногах, поэтому мне так неудобно стоять, — но меня интересует только одно: что, черт возьми, означает весь этот балаган?
У меня нет времени найти ответ или подыскать хоть сколько-нибудь удовлетворительное объяснение. Симпатичный Ксавье возвращается ко мне. Он немного смущен, но изо всех сил пытается держаться раскованно.
– Пойдемте, — говорит он, — я вас провожу. Вы, наверное, впервые в наших краях.
– Это очень любезно с вашей стороны, — вырывается у меня. Честно говоря, я не ожидала такого.
Черная машина дает задний ход, разворачивается и исчезает в облаке пыли, оставив после себя массу неразрешимых загадок и вопросов, на которые я не нахожу ответов. На небе над пустырем тянутся широкие полосы алеющих облаков — солнце уползает за горизонт, типичный парижский закат в импрессионистских тонах. Я вскидываю на плечо сумку, дав себе слово при первой возможности ознакомиться с ее содержимым.
– Сюда, — говорит Ксавье.
Я покорно иду за ним, огибая кучи мусора. На одной сидит рыжая кошка с вздыбленной шерстью и таращится на меня зелеными глазищами. Не знаю почему, но Ксавье внушает мне доверие.
– Вы на них не сердитесь, — говорит этот юноша примирительно. — Они нормальные ребята, но соображают туго.
– Да ну?
– Да.
Свалка осталась позади. Мы идем какими-то проходными дворами. Надо отдать должное Ксавье, он превосходно ориентируется в их лабиринте. Время от времени он поглядывает на меня. Я вижу, что ему хочется меня расспросить, но он не решается. Я иду ему навстречу.
– Вас зовут Ксавье, верно?
– Верно. А вы — Вероника, да?
Я поражена. Любопытно, откуда он это знает? Вряд ли он сумел спросить мое имя, когда я без чувств валялась в багажнике. Интересно, интересно.
– Да, я Вероника. А…
– Да вы не бойтесь, я никому не скажу. Я ведь сразу вас узнал. Ну, может, не сразу, а практически сразу. Ведь вы Вероника Ферреро.
Глава вторая
– Теперь мы, по крайней мере, знаем, на чем стоим.
– Угу. А еще — где скоро окажемся.
Меня зовут Вероника Бессонова, мне двадцать семь лет, я живу в самом обычном российском городке и, кажется, только что обнаружила, что дорого заплатила бы, чтобы никогда оттуда не уезжать. Мой рост — метр семьдесят, объем груди — фиг два я вам его скажу, волосы темные, глаза карие, черты лица ничем не примечательные; встречаются и похуже, встречаются и получше (впрочем, таких, которые похуже, все-таки больше, чем таких, которые получше, но это уже мое собственное, предвзятое и субъективное мнение). Сама себя я считаю вполне на уровне, хотя и допускаю, что вы можете не разделять мою точку зрения; но на всем остальном я решительно настаиваю, и меня потребовалось бы стукнуть по голове гораздо сильнее, чтобы я ухитрилась забыть свое имя.
Уверенность Ксавье позабавила меня. В слове «позабавила» нет ничего плохого. Ксавье был симпатичный, славный на вид юноша, из тех, кого, едва познакомившись с ними, так и тянет погладить по головке. Он разговаривал со мной почтительно, как, скажем, со старшей сестрой, и, не скрою, меня это тронуло.
– Значит, ты меня знаешь! — заметила я, даже не давая себе труда скрыть иронию в голосе.
– Кто же вас не знает, — ответил он так серьезно, что мне даже расхотелось над ним подтрунивать. — По правде говоря, я отчасти ваш поклонник.
– Да? — только и смогла вымолвить жертва недавнего нападения.
– Да, — подтвердил мой собеседник, — я в Интернете все про вас читаю, вырезки собираю, ну и… — Он смешался и сделал рукой неопределенный жест. — Ну и всякое такое.
Это уже становилось любопытным.
– Если честно, я рад, что там, в багажнике, оказались вы, — продолжал этот бесхитростный юноша. — Я никогда не думал, что вот так, ну, запросто смогу с вами встретиться.
– Я тоже, — отозвалась я довольно-таки двусмысленным тоном. — Скажи, а остальные тоже обо мне знают?
Он остановился и с некоторым (как показалось мне) испугом посмотрел мне в лицо.
– Да нет! Что вы! Они и понятия о вас не имеют. Дидье вообще газет не читает и за новостями не следит. Представляете, он решил, что вы можете обратиться в полицию. Я чуть от стыда за него не умер, ей-богу. Подумать такое — о вас!
Мне нечего было сказать. Парень явно принимал меня за кого-то, о ком я не имела ни малейшего понятия, и я решила сменить тему разговора.
– Мы идем к метро? — осведомилась я.
Ксавье пожал плечами.
– Куда хотите. А вы не боитесь?
– Чего? — уже сердито спросила я.
– Ну… Что вас узнают. Я слышал, вы в бегах.
– Я?!
– Ну да, ведь принц смылся. Уж как его охраняли, а он все равно удрал. Это правда, что у вас с ним был роман?
Меня разобрал смех. В моей жизни никогда не было никого, хотя бы отдаленно похожего на принца. Даже Денис и тот не тянул на это почетное звание, чего уж там!
При мысли о Денисе я почувствовала укол совести. Какой ерундой я тут занимаюсь — а он, наверное, уже с ума сходит, недоумевая, куда я могла запропаститься. Может быть, он уже обратился в полицию и на ломаном английском пытается объяснить, что его спутница куда-то пропала. Хотя нет, какая полиция? Наверное, он решил, что я сверх меры увлеклась шопингом. Может же такое случиться с девушкой, впервые в жизни попавшей в Париж?
– Послушай, Ксавье, — сказала я серьезно. — Ты славный парень, но, честное слово, ты меня с кем-то путаешь.
Он с опаской посмотрел на меня. Нет, мне не почудилось: по его лицу и впрямь проскользнуло облачко чего-то очень похожего на сдержанный страх.
– Вас трудно с кем-то спутать, — сказал он наконец, пожимая плечами. — Впрочем, как хотите. Но вы зря мне не доверяете, все знают, что на меня можно положиться.
– В данный момент, — объяснила я, — я не доверяю никому. Со мной такое произошло…
Ксавье одобрительно кивнул своей золотистой головой.
– Это верно. Вам здорово повезло, что мы с Роже догадались спереть именно ту машину. Думаете, это были спецслужбы?
– Зачем я им нужна? — раздраженно вырвалось у меня.
Мой собеседник снова кивнул.
– Значит, люди принца. Я так и думал. Спецслужбы же не станут перевозить человека в багажнике, верно?
Голова моя уже шла кругом, но тут на меня снизошло озарение. Разумеется, парень меня с кем-то перепутал, но он явно был полон сочувствия и желания помочь. Грех было бы этим не воспользоваться.