Горе мертвого короля

Увидев, что она кинулась бежать к лесу, он перешел на галоп. Очень скоро еще один всадник поравнялся с ним. Он глянул, кто это. Это был Фенрир.

— Я тоже видел. Похоже, это женщина.

— Да.

Она остановилась и смотрела, как они подъезжают. Под плащом у нее было что-то спрятано и выступало горбом. Они подъехали и взяли ее в кольцо. Странная это была картина — неподвижный круг всадников, с одной стороны лес, со всех других — необъятный белый простор, а посреди она, как зверь в ловушке.

— Ты откуда? — спросил первый капрал.

— Что у тебя за пазухой? Покажи! — сказал второй.

Берг не останавливал их. Все равно их вопросы останутся без ответа. Он имел некоторый опыт общения с местными крестьянками: или они осыпают вас оскорблениями, которые, безусловно, лучше не понимать, или молчат как каменные.

Эта молчала. Красивая, насколько можно было разглядеть под шапкой и капюшоном. И молодая. Черные глаза смотрели с вызовом.

— Она не понимает по-нашему, — сказал первый капрал.

— А может, глухая! — предположил второй. — Вы умеете говорить по-ихнему, господин лейтенант?

— Нет.

Берг подвинулся ближе и знаками спросил: «Что ты прячешь под плащом?» Девушка отвернула полу и достала из-за пазухи убитого кролика. На белом меху ярко алели пятна крови. Потом она махнула рукой в сторону и жестом показала, как захлопывается ловушка.

— А, понятно. А твоя деревня где?

Глаза ее сузились.

— Твоя деревня! — повторил Берг.

— Ni baltiyé…

— Она говорит, что не понимает, — пояснил один из солдат.

Это был щуплый юноша в круглых очочках.

— Ты что, знаешь их язык?

— Немного… выучил несколько слов.

— Несколько слов! — фыркнул другой. — Он их полно знает, все время учит!

— Тогда спроси ее, где деревня.

Солдат придвинулся на метр и прочистил горло.

— Ваша деревня, пожалуйста… э-э… chaak veyit… барышня.

Девушка прищурилась с непонимающим видом. Решительно она была более чем красива: высокие скулы, точеный нос, смуглая кожа. Пятнадцать мужчин не могли отвести от нее глаз.

— Похоже, произношение у тебя не ахти, — сострил кто-то из солдат, и все рассмеялись.

— Подождите. Попробую еще, — сказал очкарик и снова обратился к девушке: — Chaak veyit… lyéni nosoy ostoute… э-э… извиняюсь: ostyoute! Да-да, ostyoute… Ostyoute destya chaak veyit… Понимаете, барышня?

Он сложил ладони домиком в качестве иллюстрации к своей фразе, потом повторил ее, поменяв местами одно-два слова.

Его робкий голос звучал совсем не по-солдатски, скорее он напоминал голос заблудившегося путника, который спрашивает дорогу. Девушка помотала головой. Она одна не смеялась.

— Она меня не понимает, господин лейтенант, прошу прощения. Я попробовал бы поставить ostyoute в конец фразы, если бы это было придаточное предложение, но в таком случае это слово видоизменяется в ostyét, потому что… Погодите, сейчас проверю…

Он снял перчатки, извлек из внутреннего кармана блокнот, обвязанный тесемочкой, развязал и принялся листать.

— Вот, так и есть… lyéni nosoy… э-э… destya chaak veyit… ostyé… baltyé en, барышня? Нет, не понимает.

— Все она прекрасно понимает, — оборвал его Берг. — Брось. Фенрир!

— Слушаю, господин лейтенант.

— Ступай к ловушке и погляди, откуда идет след!

Фенрир чуть тронул коленом своего коня и медленно двинулся в направлении, указанном девушкой. Берг следил, как он едет туда, как поворачивает обратно. Отметил, что он не спешит, не суетится. Признак безошибочный. У парня есть выдержка — выдержка будущего вождя.

— Ну?

— След там и обрывается, господин лейтенант. Она возвращалась по своим следам. На мой взгляд, деревня должна быть на возвышенности, по ту сторону леса.

Берг думал так же. Он соскочил с коня и подошел к девушке. Вблизи она производила более сильное впечатление, чем ему хотелось бы. Ее изысканные черты, чувственный рот, черные глаза, бестрепетно выдерживающие его взгляд, — от всего этого ему было как-то не по себе. Словно она приобрела над ним некую власть, ничего для этого не делая, просто стоя перед ним с окровавленным кроликом в руке.

— Деревня? — спросил он. — Где?

Она пожала плечами:

— Ni baltiyé…

— Она говорит, что не понима… — начал было солдатик с блокнотом.

— Знаю. Отставить, — оборвал его Берг.

Он чувствовал, как в груди у него поднимается какая-то дурная волна. Будь он сейчас один с этой девушкой, с каким удовольствием он влепил бы ей оплеуху — это хорошо помогает понимать иностранные языки. Он отвернулся.

— Грузите ее в сани!

Два капрала, надо отдать им должное, старались, как могли. Она отбивалась руками и ногами, плевалась и осыпала их ругательствами, непонятными и от этого казавшимися особо изощренными.

— Никак не дается, господин лейтенант, бешеная какая-то! — сказал один, нянча свой разбитый нос.

— Оглушить бы ее! — сказал другой.

— Незачем. Свяжите ей руки и ведите за веревку. Пусть пешком идет.

Отряд тронулся шагом в сторону сосняка. Холодный свет полуденного солнца пробивался сквозь жидкие кроны. Они обнаружили множество следов. Одни вели к ловушкам, другие вверх по холму. В основном на запад, через лес. Туда они и направились. И через десять минут увидели дома.

Лия что-то долго не возвращалась.

Алекс оставил ящик, который прилаживал на сани, и в который раз вышел из хлева посмотреть, не идет ли она. Он прошел немного в сторону леса и некоторое время ждал, сидя на большом камне. Хотел было покричать, но не стал. «Должно быть, она пошла проверить ту ловушку, что внизу, на равнине, — успокаивал он себя. — Она ведь упрямая. Задумала поймать кролика и зажарить нам в дорогу, и не успокоится, пока не поймает. Теперь уж скоро придет».

Сам-то он предпочел бы тронуться в путь прямо с утра. Страшные картины неотвязно преследовали его: Родион с ружьем, стоящий перед их ложем, окровавленная голова, которую он обматывал тряпьем… Но Лия считала, что лучше не спешить, а хорошенько подготовиться, прежде чем мериться силами с равниной. Их целью было найти ту деревню, откуда Родион привозил провизию. Лия думала, что знает, где это, но за день туда было никак не добраться. Надо было учитывать, что придется провести ночь, а то и две под открытым небом, и снарядиться соответственно. Она, разумеется, была права. И они отложили отъезд еще на день.

Без слов или почти без слов Берг разделил свой отряд на четыре группы, которые рассредоточились вокруг деревни, чтобы проверить, кто там живет, если живет. Они ехали шагом, держа оружие наготове. Безмолвие этого места подавляло — так и чудилось, что за полуразрушенными стенами и выбитыми окнами притаился враг, готовый внезапно выскочить и всех перебить. Но ничего такого не произошло, и скоро все солдаты вернулись на сборное место в некотором недоумении.

— Здесь никого нет, ищи — не ищи, — сказал первый капрал.

— Точно, ни одной собаки не встретили, — сказал второй.

Девушка упрямо смотрела в землю.

— Ты здесь живешь? — спросил Берг. — Который дом твой?

Она даже глаз не подняла.

— Molyin seyit? — перевел солдатик в очках.

Она как будто не слышала.

Тут-то Фенрир и увидел дымок над одной из труб. Всего ничего, все равно что выдох курильщика. Не всякий бы заметил. Дымок даже и не поднимался, а лениво стекал по каменной кладке.

— Вон там, — сказал он и показал пальцем.

Все взгляды обратились к дому, стоявшему немного на отшибе ниже по склону.

— В этот дом кто-нибудь заходил? — спросил Берг.

Все переглянулись. Нет, никто не заходил. Берг повернул коня. Тут девушка закричала. Верней, завопила. Обернувшись к дому, она вопила так отчаянно, словно от этого зависела ее жизнь.

— Tyadni, Aleks, tyadni!

— Заткнись! — прикрикнул Берг.

— Tyadni, tyadni!

— По-моему, это значит «беги, спасайся!» — заметил очкастый солдатик. — От tyadin, это неправильный глагол третьего…