Страница 10 из 27
потому обратился к нему со своими сомнениями. Но он не сумел разрешить их и
постарался отделаться от меня, сказав: "Узнаешь сам, когда вырастешь. В
твоем возрасте рано задавать такие вопросы". Я замолчал, но не успокоился.
Главы из "Манусмрити" относительно пищи и тому подобные вопросы казались мне
противоречащими тому, что я наблюдал в повседневной жизни. Но на вопросы об
этом также не получил исчерпывающего ответа. "Буду больше развивать свой ум, больше читать и тогда лучше разберусь во всем", - решил я.
"Манусмрити" не научила меня ахимсе. Я уже рассказывал о своей попытке
питаться мясом. "Манусмрити" как будто поддерживала это. Я пришел к
заключению, что вполне допустимо с точки зрения морали убивать змей, клопов
и им подобных. Помню, в те годы, уничтожая клопов и других насекомых, я
считал, что поступаю правильно.
Глубокие корни в моем сознании пустило лишь убеждение, что мораль есть
основа всех вещей, а истина - сущность морали. Истина стала моей
единственной целью. Я укреплялся в этой мысли с каждым днем, и мое понимание
истины все ширилось.
Строфа из дидактической поэмы на гуджарати завладела моим сердцем и умом.
Ее заповедь - отвечай добром на зло - стала моим руководящим принципом. Эта
заповедь настолько увлекла меня, что я начал проводить многочисленные опыты.
Вот строки, так поразившие меня:
За чашу с водой отблагодари хорошей пищей;
В ответ на доброе приветствие отвесь низкий поклон;
Давшему пенни отплати золотом;
Если тебе спасают жизнь, не дорожи ею.
Вот в чем смысл слов и дел мудреца;
За каждую маленькую услугу тебе воздается сторицей.
Но истинно благородный человек знает всех людей как одного
И с радостью платит добром за причиненное ему зло.
XI. СБОРЫ В АНГЛИЮ
Выпускные экзамены на аттестат зрелости я сдал в 1887 году. Тогда их
сдавали в Бомбее и в Ахмадабаде. Нищета, царившая в стране, естественно, вынуждала учащихся Катхиавара ехать в город, расположенный поближе, где
прожить можно было дешевле. Скудные средства моей семьи вынудили меня
сделать то же самое. Это была моя первая поездка из Раджкота в Ахмадабад, и
впервые я ехал один.
Родители хотели, чтобы, получив аттестат зрелости, я поступил в колледж.
Колледжи имелись в Бавнагаре и Бомбее. Я решил отправиться в Бавнагар в
Самалдасский колледж, так как это было дешевле. Оказавшись в колледже, я
совершенно растерялся: мне было очень трудно слушать лекции, не говоря уже о
том, чтобы вникать в них. Виноваты были не преподаватели, которые считались
первоклассными, а я сам, так как был совершенно не подготовлен. По окончании
первого семестра я вернулся домой.
Мавджи Даве - умный и ученый брахман - был старым другом и советником
нашей семьи. Дружеские отношения с ним сохранились и после смерти отца.
Как-то во время моих каникул он зашел к нам и разговорился с матерью и
старшим братом относительно моих занятий. Узнав, что я учусь в Самалдасском
колледже, он сказал:
- Времена изменились. Ни один из вас не может рассчитывать на получение
гади вашего отца без должного образования. И уже сейчас, когда мальчик еще
только учится, вы должны сделать все, чтобы он получил гади. Чтобы стать
бакалавром, ему потребуется четыре - пять лет, что принесет ему в лучшем
случае место с жалованьем 60 рупий, но не даст звание дивана. Если он, как и
мой сын, пойдет по юридической части, ему придется учиться дольше, а к тому
времени, когда он кончит, уже будет тьма адвокатов, претендующих на пост
дивана. На вашем месте я бы послал его в Англию. Сын мой Кевалрам говорит, что стать адвокатом совсем нетрудно. Через три года он вернется. Расходы не
превысят четырех - пяти тысяч рупий. Представьте себе адвоката, вернувшегося
из Англии. Он будет жить шикарно! По первой же просьбе он получит пост
дивана. Я очень советую послать Мохандаса в Англию в этом году. У Кевалрама
там много друзей. Он даст рекомендательные письма к ним, и Мохандас легко
там устроится.
Джошиджи - так обычно звали мы старого Мавджи Даве - обратился ко мне и
спросил, нисколько не сомневаясь в утвердительном ответе:
- Не правда ли, ты предпочитаешь поехать в Англию, а не учиться здесь?
Ничего лучшего я не мог себе представить. Я изнемогал под бременем своих
занятий. Потому я ухватился за это предложение и заявил, что чем скорее меня
пошлют, тем лучше. Однако быстро сдать экзамены не так легко. Нельзя ли
послать меня на медицинский факультет?
Брат перебил меня:
- Отцу всегда не нравилась эта профессия. Он имел тебя в виду, когда
говорил, что вишнуиты не должны заниматься вскрытием трупов. Отец
предназначал тебя для адвокатской карьеры.
Джошиджи вступился:
- Я не возражаю против профессии врача. Наши шастры ничего не имеют против
нее. Но диплом врача не сделает из тебя дивана, а я хочу, чтобы ты был
диваном и даже кем-нибудь повыше. Тогда ты сможешь обеспечить свою большую
семью. Времена быстро меняются, и жить становится с каждым днем труднее.
Поэтому самое мудрое - стать адвокатом.
Затем он обратился к матери:
- Мне пора уходить. Взвесьте, пожалуйста, все, что я сказал. Надеюсь, что
когда я приду сюда в следующий раз, я услышу о приготовлениях к отъезду в
Англию. Дайте мне знать, если понадобится помощь.
Джошиджи ушел, а я принялся строить воздушные замки. Старший брат был
сильно обеспокоен. Где найти средства для моей поездки? И можно ли такого
юношу, как я, посылать одного за границу?
Мать совсем расстроилась. Ей не хотелось отпускать меня.
- Дядя, - говорила она, - сейчас старший в нашей семье. Нужно прежде всего
посоветоваться с ним. Если он согласится, тогда решим.
У брата зародилась другая мысль:
- Правительство Порбандара несколько обязано нам. Правительственный
чиновник м-р Лели хорошего мнения о нашей семье и высоко ценит дядю.
Возможно, он даст тебе государственную стипендию для обучения в Англии.
Мне это очень понравилось, и я решил съездить в Порбандар. Железной дороги
туда в то время еще не было, нужно было ехать пять дней на буйволах. Я уже
говорил, что был труслив. Но желание поехать в Англию настолько овладело
мной, что я сумел побороть трусость. Я нанял повозку, запряженную буйволами, до Дораджи, а затем взял верблюда, чтобы добраться до Порбандара на день
раньше. Это было мое первое путешествие на верблюде.
Приехав к дяде, я подробно рассказал ему обо всем. Он подумал и сказал:
- Не уверен, что в Англии можно прожить без ущерба для твоей религии.
Сомневаюсь в этом на основании того, что мне пришлось наблюдать. Когда я
встречаюсь с крупными адвокатами-индусами, то не вижу разницы между их
образом жизни и образом жизни европейцев. Они неразборчивы в еде и не
выпускают изо рта сигару, а одеваются так же бесстыдно, как англичане. Все
это не соответствует традициям нашей семьи. Скоро я отправлюсь в
паломничество, да и жить мне осталось недолго. Как могу я на пороге смерти
дать тебе разрешение ехать в Англию, переплывать моря? Но не хочу быть и
помехой. В данном случае важно получить разрешение матери. Если она разрешит
- с богом. Скажи ей, что я препятствовать не стану. Ты поедешь с моего
благословения.
- Ничего другого я от вас и не ожидал, - сказал я.
- Постарайся теперь убедить мать.
- А не можете ли вы дать мне рекомендательное письмо к мистеру Лели?
- Не могу, - ответил дядя, - но он хороший человек. Попроси его о
стипендии; расскажи, в чем дело. Без сомнения, он поможет тебе.