Слуги дьявола

— Я не понимаю твоих странных слов, и не тебе решать судьбу кристалла, старик, — ответил на это Гуго де Пейн. — Помолись лучше своему иудейскому Богу, для этого как раз настало время. — И вполголоса добавил, обращаясь уже к Жоффрею: — Я думаю, он заслужил нашу благодарность. Отведи его в ту самую комнату, где вы нашли кристалл. Пусть он там, вблизи Святая Святых, продолжит свои молитвы — наедине и вечно. А вот его медальон принеси потом мне.

Он снова накинул платок на кристалл, а Жоффрей стал подталкивать старика к дверям. Однако тот неожиданно вывернулся и кинулся к Великому магистру.

— Там внутри, в сердце этого кристалла, залит в золоте осколок Скрижалей Завета, дарованных Всевышним Моисею на горе Синай и впоследствии им разбитых, — торопливо произнес старик едва слышным шепотом. — Он несет в себе и слово Бога, и гнев Пророка! Прошу тебя еще раз — верни Меркабу в Храм, не навлекай беды на свою голову…

— Исполняй, что приказано! — раздраженно крикнул Жоффрею Гуго де Пейн. — Мне надоели эти разговоры! Убери его с моих глаз!

Приказ Великого магистра был исполнен. Кроме того, ему наконец был доставлен изготовленный по его же собственному проекту ларец из специального, не поддающегося гниению железного дерева, укрепленный по краям и окантованный полосами кованого железа и заполненный мягчайшим бархатом. Гуго де Пейн взял кристалл в руки и долго, пристально всматривался в его сверкающие грани. Затем он открыл ларец, бережно положил в него находку и закрыл крышку. Для этого ларца был также изготовлен специальный потайной замок, открывающийся одним-единственным способом — ключом в виде короткого крестообразного жезла, по граням которого были сделаны особые зарубки, исключающие возможность случайной подделки. Гуго достал жезл и запечатал им ларец. Он был специально создан для того, чтобы хранить тайну своего содержимого так долго, как это будет необходимым.

Столь долгожданная находка в один момент изменила ход всей истории. Гуго де Пейн отлично понимал, что из братства девяти бедных рыцарей-монахов орден вдруг превратился в хранителя не просто сокровища, но древней тайны, открытие которой было совсем не в интересах Церкви. Эту ситуацию можно было бы использовать для укрепления власти кого-нибудь из монархов, римского престола или… самого ордена. «Так, значит, то, что говорил тогда аббат Безю, — это все правда, — размышлял Гуго де Пейн. — Но что проку, если реликвию нельзя предъявить Риму?» При всей его личной отваге предупреждение старого иудея о том, что находка должна оставаться в Храме, не давало покоя душе Великого магистра. С богами лучше не ссориться, особенно если им служишь.

И тогда он призвал на совет своего верного друга Жоффрея де Сент-Омера.

— Ты никогда не спрашивал меня, брат мой, что привело нас в Святую землю девять лет тому назад. Сейчас пришло время рассказать тебе все.

И он поведал ему о своем давнем ночном разговоре с аббатом Безю.

— Все эти годы я размышлял над тем, что мы должны предпринять, если предсказанное аббатом сокровище удастся найти. И вот оно найдено, цель достигнута. Вчера же по удивительному совпадению я получил из Франции печальную весть о преждевременной кончине аббата Безю… Его нашли отравленным неизвестным ядом в своей келье… Так что теперь я свободен от данного аббату слова. И вот мой план. Орден может и должен стать самой влиятельной и могущественной организацией, которая когда-либо существовала во имя Иисуса Христа. Для этого мы привлечем на свою сторону европейскую аристократию и добьемся поддержки Папы. Только с его благословения орден может получить официальный устав, признание королей и торговые привилегии. И во всем этом нам поможет кристалл.

Жоффрей был поражен рассказом Великого магистра.

— Но как быть с нашей клятвой, провозглашающей отказ от мирских благ во имя служения Иисусу Христу?

— Мы не изменим нашей клятве, как раз наоборот. Ведь согласись, для того чтобы во имя Господа бороться с неверными, нужна сильная армия, не подчиненная прихотям королей и пап. Нужно строить крепости, флот, а для этого необходимы средства, которые не соберешь, сопровождая паломников из Яффо в Иерусалим. Мы создадим систему командорств, которые станут основой военной и финансовой империи ордена, и используем все собранные средства во имя Иисуса Христа… И еще одно хочу сказать тебе, друг мой: ты ведь не забыл рассказ этого монаха, Иоанна Иерусалимского, которого мы встретили тогда в горах Малой Азии? Я потом часто размышлял о том, что он нам поведал об Иисусе и Марии Магдалине, о его пророчестве… Но только теперь я понял, что здесь, в недрах иудейского Храма, не может храниться ничего, связанного со Спасителем, ведь иудеи так и не признали Иисуса Христа Мессией, Сыном Божьим. Для них он был лишь самозванцем. Поэтому продолжать поиски здесь не имеет смысла, это пустая трата времени. Однако мне видится, что та встреча не была случайной, и нам все же следует узнать всю правду о Марии Магдалине. И потом, ты помнишь, как монах сказал: «Вы найдете в Святой земле то, что ищете, и получите то, чего жаждете, но не совладаете с тем, что откроется, и в огне сгорит все, что будет создано»? Я тогда не придал этим словам особого значения, но теперь вижу в них предсказание грядущих бед… Хорошо бы найти этого монаха и потребовать все же истолковать сказанное, а он направлялся в Эфес. Так что возьми с собой Пайена де Мондидье и Гораля и немедля отправляйся по его следам. А еще я хочу, чтобы ты лично убедился в том, что Мария Магдалина жила и упокоилась в Эфесе. Тем временем я завершу необходимые приготовления и с Жоффреем Бизо и Аршамбо де Сент-Аманом отправлюсь во Францию, а потом — в Рим. Там мы и встретимся.

— Но как ты собираешься использовать кристалл? Ведь этот старый иудей сказал, что на нем заклятие и его нельзя забирать из Храма?

— Не беспокойся, у меня есть план и на этот счет.

Глава 8

По следам тамплиеров

После приключений на даче Дубянского Бестужев предложил спрятать жезл в его сейфе в университете, однако Анна Николаевна высказалась против: ей ужасно не терпелось поскорее заняться исследованием этой необычной находки, а каждый раз испрашивать разрешения у Бестужева было как-то не с руки. Кроме того, сейф-то у него был, как они шутили, времен Первой мировой войны. Поэтому она весьма решительно заявила, что у нее есть идея получше, и забрала жезл себе. Артур Александрович даже не скрывал раздражения по этому поводу, однако затем, кажется, смирился. Трубецкому была не совсем понятна такая податливость заведующего кафедрой, однако потом он понял: отношения между Бестужевым и Шуваловой носили явный личностный оттенок. Но вот чего Анна не сказала Бестужеву, так это то, что, будучи истинной женщиной, она решила спрятать жезл в таком месте, где найти его будет практически невозможно, — дома, в кладовке, среди ее коллекции коробок с обувью. Но перед этим она тщательнейшим образом его описала и сфотографировала.

Даже поверхностный осмотр жезла привел бы в восторг и более искушенного исследователя. Было очевидно, что жезл имел непосредственное отношение к одной из самых таинственных и могущественных организаций Европы эпохи раннего Средневековья — ордену рыцарей Храма, к легендарным тамплиерам, о чем свидетельствовало его сечение в виде креста особенной формы. Кроме того, на боковой поверхности была явно различима гравировка «NON NOBIS, DOMINE, NON NOBIS, SED TUO NOMINI DA GLORIAM», что в переводе с латыни звучало как «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему ниспошли славу». Эта фраза, как было хорошо известно, являлась девизом храмовников.

Таким образом, в результате вылазки на дачу духовника Елизаветы Петровны были установлены сразу два важных факта. Во-первых, оказалось, что внук Ф. И. Дубянского Федор Михайлович был масоном, и не просто рядовым членом братства вольных каменщиков, но Великим магистром английской ложи в России. Во-вторых, именно у него, очевидно, хранился жезл, происхождение которого было как-то связано с таинственным орденом тамплиеров, исчезнувшим в глубинах Средневековья. Связь между этими обстоятельствами вовсе не была очевидной, но она, по-видимому, существовала! На протяжении нескольких дней Анна Николаевна пыталась восстановить логическую цепь событий, которые происходили в Европе и в России на протяжении XII–XVIII столетий и могли бы связать воедино установленные ими факты, однако разрозненные данные никак не складывались в стройную картину. «Опять придется идти на поклон к Синельникову», — подумала она и стала набирать знакомый номер телефона.