Страница 24 из 35
Ит взял Скрипача за плечи, развернул к себе, заглянул в глаза.
– Все равно не надо, – попросил он. – В мире и так много зла, зачем умножать? Она не поймет ничего. Только обозлится еще больше. Рыжий, такие люди – они не способны понять. Вообще не способны. Априори. Пытаться с ними разговаривать – это… это как объяснять лисе, что кур есть нехорошо.
– Ит, мне не три года, чтобы втолковывать прописные истины, – возразил Скрипач. – Но мразь надо бить, я так считаю. Вот такую мразь – надо БИТЬ. Помнишь дело, во время которого мы познакомились с Орбели-Син?
– «Дело мисс Гоуби и ее невероятных кукол»? – полуутвердительно спросил Ит. Скрипач кивнул. – Конечно, помню. И?..
– И это явления одного порядка. Одна внушает целой нации, что можно, по сути дела, измываться над чужой расой, а также над больными и увечными, выдавая это все за искусство и красоту и превращая при этом часть социума в моральных уродов, а вторая, вот непосредственно эта – просто берет и убивает. Под макароны с кетчупом. Втихую. Кто лучше?
– Может, ты в чем-то прав. Но деструктивное влияние мисс Гоуби было доказано тогда группой социологов, да и силы за ней оказались весьма существенные, – возразил Ит. – А это – просто тупая идиотка, которая не понимает, с какой радости надо лечить тех, кто все равно умрет.
– Не умрешь, и не надейся, – проворчал Скрипач. Приобнял Ита одной рукой, другой щелкнул по лбу. – Но овсянки я бы ей все-таки в жопу напихал, пусть знает, как над людьми измываться.
– Ты неисправим, – покачал головой Ит. – Давай присядем, что ли?
– Устал? – встревожился Скрипач.
– Нет, просто посидеть захотелось… Как же все-таки хорошо, что мы… что ты здесь. – Ит опустил голову. – Даже умирать не страшно, если что.
– Я же сказал, и не надейся, – нарочито строго заявил Скрипач. – Что-то Васильич долго там препирается про триста рублей, тебе не кажется?
– Может, он осуществляет твою угрозу про овсянку, – предположил Ит.
– Угу. Только использует вместо нее макароны…
На вопрос про триста рублей Федор Васильевич пробурчал что-то невнятное. Было ясно как день, что деньги в очередной раз просто-напросто украдены и что воевать с этой заведующей, которая, разумеется, была чьей-то ставленницей, он устал до ужаса, тем более что войны ни к чему существенному привести не могли.
– А гости были? – спросил Скрипач с интересом.
– Говорит, что после вас никого не появлялось, – развел руками Федор Васильевич.
– Это правда или очередная ложь?
– Сейчас проверим. Данил! Принеси мне «шельмаха», пожалуйста! – крикнул он. – Способ проверить у нас есть, и она про это знает… мне кажется, что не врет.
– Что такое «шельмах»? – поинтересовался Ит.
– Низкочастотный генератор и одновременно записывающее устройство, – пояснил Федор Васильевич. – Если что-то было, то площадка «ответит».
– Вот даже как? – удивился Скрипач.
– Ну да. Поскольку она неподалеку от Москвы, мы ее давным-давно «подключили». Дадим сигнал, потом расшифруем ответ, который будет на выходе, и станет понятно, был тут кто-то или нет.
– Ладно, не станем вам мешать, – кивнул Ит. – Рыжий, пока люди работают, давай сами посмотрим, что ли?
– Давай, – согласился Скрипач.
…Ничего особенного, Федор Васильевич оказался совершенно прав. Действительно, ничего особенного. Небольшое каменное поле, усыпанное булыжниками, самый крупный из которых достигал размера человеческой головы. Камни и камни. И высокое белесое небо над ними. По периметру площадку окружал шаткий покосившийся заборчик из ржавой рабицы – Федор Васильевич объяснил, что это от местных, которым ничего не стоит подойти и раздеть гостя до нитки, бывали такие случаи.
Данил и Федор Васильевич принялись подключать «шельмаха», о чем-то тихо беседуя между собой, а Ит и Скрипач принялись бродить по площадке туда-сюда, разглядывая камни под ногами.
Внезапно Ит остановился, нахмурился.
Ощущение…
Очень знакомое ощущение, вот только понять, где и когда он чувствовал подобное, не получалось.
– Скрипач, подойди сюда, – позвал он. – Чувствуешь?
С минуту тот стоял неподвижно, нахмурившись, словно прислушиваясь к чему-то, потом покачал головой.
– Чувствую, но не понимаю что, – признался он. – Определенно, я раньше точно… да что же это такое?
– Мне тяжело тут находиться, – сказал Ит. – Словно… нет, не знаю. Не могу объяснить, но я точно не имею права тут стоять. Словно мы сейчас совершаем какой-то очень плохой поступок, тебе не кажется?
– Кажется, – кивнул Скрипач. – Ладно, пойдем. Это надо будет обдумать.
– Ит, Скрипач, выйдите с площадки, я сейчас пятнадцать герц дам! – крикнул Данил. – Федор Васильевич, подождите, они нам собьют сигнал!..
– Идем, идем! – крикнул Ит в ответ.
Быстрым шагом они покинули площадку и присоединились к Федору Васильевичу и Даниле. Тот уже вовсю крутил эбонитовые ручки «шельмаха», затем нажал на большую синюю кнопку у него на боку, а затем сбоку из прибора выползла бумажная лента с черной графитовой кривой.
– Грифель менять пора… – проворчал Федор Васильевич. – Так, что у нас тут? Да, не соврала, старая сова. Действительно, с последнего раза без изменений. Ладно, давайте собираться, и поехали. До вечера надо успеть обратно в город.
– …скажите, сколько таких точек известно на данный момент? – спросил Ит обратной дорогой.
– Около шестидесяти тысяч, – сообщил Федор Васильевич рассеянно. – А может, их и больше, не знаю. Скорее всего больше. Шестьдесят тысяч – это только те, которые исследованы и занесены в реестр.
– Шестьдесят тысяч гостей по всему миру? – удивился Ит.
– А вот это неизвестно. Точки принимают гостей очень по-разному. На какой-то может и двенадцать гостей за год появиться, а на какой-то – один раз в пять лет если появится, то хорошо. Большинство точек вообще без гостей. Просто площадки. Работает тысяч шесть или около того.
– Понятно, – задумчиво покивал Ит, которому ничего на самом деле не было понятно, но уже стало не по себе. – Думаю, мы еще не раз вернемся к этой теме.
– Хочется верить, – невесело усмехнулся Федор Васильевич. – Ладно, это потом. Кто-то намекал, что катер надо обмыть. Ребята, как насчет сходить сегодня в «Арагви»? Хрустальные люстры, барская роскошь, ковры и настоящее седло барашка, а? Ради такого дела…
– Принимается, – кивнул Скрипач. – Конечно, при условии, что нас туда пустят.
– Пустят, – заверил Федор Васильевич. – У меня там метрдотелем старый приятель трудится…
Ит сидел на корме и рассеянно смотрел на проплывающие мимо берега. Он явно о чем-то задумался, на лице его появилась тревога.
– Ты чего? – спросил Скрипач.
– Я понял, что это было за ощущение. Один раз я в детстве наступил на чужую могилу, – едва слышно ответил Ит. – Так вот это точно то же самое.
– Думаешь?.. А ведь и правда. Слушай, я вот что еще… того… – Скрипач посерьезнел. – Ит, нам надо домой, ты это понимаешь?
Ит кивнул, впрочем, без особой уверенности.
– Тот кусочек дряни у тебя в голове… я понял, что это такое.
– И что же?
– Катализатор. У меня странное чувство, что, если бы не он, мы бы с тобой запросто остались тут навсегда, – хмыкнул Скрипач. – Вынужден признать, что нам тут хорошо…
– Я бы и в самом деле остался, тем более что там нас ничего не держит, – согласился Ит.
– Держит. Твоя эта киста и держит. Поэтому будем думать, как это можно сделать.
– А группа?
– Ит. Мне кажется, не будет никакой группы, – серьезно ответил Скрипач. – Вот поверь моей интуиции.
– Верю, – после почти минутного молчания отозвался Ит. – Моя интуиция только что сказала мне то же самое.
06
Караван, Нью-Йорк
Первый закон Линца
Межконтинентальная дамба поражала – и своим размером, и шириной, и конструкцией. Дядя Коля с гордостью рассказал, что строили ее в незапамятные времена то ли двадцать, то ли тридцать стран, и началась постройка тогда, когда экономисты ООН доказали, что воздушное сообщение между континентами нерентабельно, что гораздо выгоднее грузы перевозить по дамбе, чем самолетами. Действительно, один «БЛЗ» или «Сцилла» тащил груза столько же, сколько самолет, а горючего, причем гораздо более дешевого, тратил в разы меньше, да и не пропадало оно – самолеты перед посадкой горючее сливают, а «БЛЗ» зачем его сливать?