Страница 94 из 121
Однако это случилось позднее, а летом 1864 года дело дошло только до того, что Николай Александрович послал к своим родителям, находившимся в это время в Дармштадте, на родине императрицы Марии Александровны, одного из свитских офицеров, князя В. А. Барятинского. Царь и царица согласились на помолвку с Дагмарой, и 20 сентября помолвка совершилась. Вслед за тем произошло и обручение, и Дагмара стала невестой цесаревича, о чем жители Петербурга были извещены пушечным салютом в 101 выстрел. Невеста переехала из Дании в Дармштадт, к своим новым родственникам, и стала заниматься там законом Божьим, готовясь к переходу в православие. А Николай Александрович уехал в Италию, где у него начались сильнейшие боли в спине. Врачебный консилиум вынес решение, что это не более, чем острый приступ ревматизма, и порекомендовал больному провести зиму в Ницце. Меж тем цесаревич уже не мог распрямиться и ходил сильно сгорбившись, с каждым днем слабея все больше и больше. А в начале апреля дела пошли настолько плохо, что 4 апреля к нему выехал двадцатилетний великий князь Александр, а еще через два дня и сам император с восемнадцатилетним сыном Владимиром. По пути к ним присоединилась невеста цесаревича со своей матерью, но когда они приехали в Ниццу, цесаревич уже умирал. Великий князь Александр стоял у изголовья умирающего, но еще находящегося в полном сознании брата, когда в комнату вошла Дагмара. Она стала рядом с Александром, и они вместе пробыли у постели цесаревича до самой его смерти. Однако, прежде чем это случилось, цесаревич, чувствуя, что никакой надежды на то, что он останется жив, нет, в один из последних дней своей жизни соединил их руки и взял с них обещание, что они станут мужем и женой. Александр и Дагмара плакали, уверяя больного, что он непременно выздоровеет. Но никаких надежд ни у кого не осталось. Приехавшие в Ниццу мировые медицинские светила, и среди них и Н. И. Пирогов, поставили диагноз: туберкулезное воспаление спинного мозга. Это был смертный приговор. В ночь на 13 апреля 1865 года Николай Александрович умер.
В его изголовье стояли принцесса Дагмара и любимый брат Александр. Горе утраты любимого жениха и брата очень сблизило их. Они не знали тогда, да и не смели думать, что пройдет всего полтора года и они станут мужем и женой, а их будущий сын — Николай — станет последним императором России…
А после того, как Николай Александрович 28 мая был похоронен в Петропавловском соборе, его брат Александр был провозглашен цесаревичем, и ему суждено было через 16 лет взойти на престол под именем Александра III.
Новелла 3
Нимфы государя Александра Николаевича и начало великой любви
Между тем семейные дела Александра II после 1860 года вступили в новую фазу. Прошло уже 19 лет со дня свадьбы с Марией Александровной, успевшей родить двух дочерей и шестерых сыновей, из которых только первая дочь — Александра — умерла. Последнего своего ребенка — Павла — императрица родила, когда ей шел тридцать седьмой год.
А вместе с тем у императрицы было не очень хорошее здоровье, и многочисленные роды не шли ей на пользу. Кроме того, климат Северной Пальмиры был не чета климату ее родины — Южной Германии, и все это привело к тому, что Мария Александровна стала страдать астмой и сердечными приступами.
Нездоровье повело к охлаждению отношений между нею и Александром, которому к этому времени было чуть больше сорока лет Природа, как известно, не терпит пустоты, и сердечный вакуум был вскоре заполнен: по утверждению изучавшего «донжуанский список» Александра II историка Г. И. Чулкова, царь последовательно переменил полдюжины любовниц. Чулков называет Долгорукову 1-ю (не следует путать ее с Долгоруковой Екатериной Михайловной, о которой речь впереди), Замятнину, Лабунскую, Макову, Макарову и Ванду Кароцци. Сюда же вплетает Чулков мимолетную и совершенно скандальную историю с какой-то гимназисткой, дочерью камер-лакея. Однако все эти увлечения, если они и были, представляли собою не более чем слухи и сплетни, за исключением истории с двадцатилетней красавицей княжной Александрой Сергеевной Долгоруковой (Долгоруковой 1-й). Княжна обладала сильным характером и четким, мужским умом. Однако через непродолжительное время император охладел к ней. Дав ей понять, что возврат к прежним отношениям невозможен, Александр способствовал скорому замужеству Александры Сергеевны. Мужем бывшей фаворитки стал генерал Альбединский, вскоре после свадьбы отправленный генерал-губернатором в Варшаву.
Став мадам Альбединской, бывшая мадемуазель Долгорукова навсегда ушла из жизни императора, и он едва ли рассчитывал услышать когда-нибудь ее девичью фамилию.
Однако судьбе было угодно распорядиться иначе.
Весной 1865 года сорокасемилетний император прогуливался в Летнем саду. Он заметил прелестную девушку — грациозную, модно одетую, с румянцем во всю щеку, с большими лучистыми глазами. Это была дальняя родственница Александры Долгоруковой — теперь Альбединской — восемнадцатилетняя княжна Катенька Долгорукова.
Александр знал ее давно. Летом 1857 года, оказавшись на больших маневрах под Полтавой, он останавливался в имении ее отца — князя Михаила Михайловича Долгорукова и тогда-то впервые увидел Катеньку. Девочка поразила его ласковостью, непосредственностью и грацией, и царь запомнил ее. Через несколько лет Долгоруковы разорились — из-за непрактичности и широкого образа жизни. Их усадьба была несколько раз описана кредиторами, и, только продав фамильные бриллианты и золото, Долгоруковы смогли уплатить проценты и спасти Тепловку от публичных торгов с молотка. Подкосила их и реформа 1861 года, а еще более — неожиданный пожар, погубивший большой и богатый дом. После этого княгиня Вера Долгорукова написала Александру о всех постигших их несчастьях, и царь велел определить четверых мальчиков в петербургские кадетские корпуса, а Катеньку и Машеньку — в Смольный. Кроме того, Александр остановил «экзекуцию» банков и тем спас семью От окончательного разорения. Однако переживания последних лет настолько подорвали здоровье князя Долгорукова, что он вскоре умер, а его вдова переехала в Петербург и, сняв скромную маленькую квартирку, жила от воскресенья до воскресенья, когда к ней могли прибегать сыновья. Иногда навещала она дочерей, прилежно учившихся и мечтавших попасть при выпуске на мраморную доску первых в своих классах. Самой большой радостью для девочек были посещения матери и «царские дни», когда в Смольный приезжал царь и визит его сопровождался роскошным обедом и многочисленными подарками.
Александр приехал в Смольный в Вербное воскресенье 1865 года, и ему были представлены все преподаватели, наставницы и воспитанницы старших классов. Среди последних были и сестры Долгоруковы. Сестры Долгоруковы с самого начала оказались в числе наиболее красивых воспитанниц, хотя и непохожи друг на друга: Катенька была шатенкой с лицом цвета слоновой кости, Машенька — ярко выраженной блондинкой, с лилейным цветом кожи и привлекательной соразмерной полнотой. Увидев восемнадцатилетнюю Катю, Александр влюбился в нее, как бы это ни звучало банально, с первого взгляда. Александр доверил эту свою тайну фрейлине Вареньке Шебеко и стал посылать с нею сестрам Долгоруковым сладости и фрукты. Его выбор посредницы объяснялся тем, что Шебеко и раньше выполняла некоторые деликатные его поручения, и тем, что начальница Смольного института, мадам Леонтьева, была родственницей Шебеко. Леонтьева, конечно же, догадывалась о происходящем, но не только не препятствовала, но и всячески способствовала зарождению и развитию романа.
Вскоре после визита Александра Катенька простудилась, и ее положили в смольнинскую больницу, в маленькую отдельную палату. Шебеко провела царя к больной — Александр конечно же сохранял инкогнито, — и тогда визитер и больная впервые остались наедине. Как ни была Катя наивна, а все же догадалась, что она очень нравится императору.
А Вара Шебеко поехала к матери Кати и Маши, нашла ей приличную квартиру, оплатила ее и еще дала денег княгине, сказав, что эта помощь исходит от царя, но одновременно попросила сохранить все это в тайне, чтобы в городе не возникло никаких кривотолков. Шебеко даже сказала, что это — семейное счастье Вишневских, подчеркивая, что в девичестве княгиня Вера носила эту фамилию, и именно ее прапрадед был тем самым полковником Вишневским, который привез в Петербург пастушка Алешу Розума, ставшего фаворитом, а потом и мужем императрицы Елизаветы Петровны — графом Алексеем Григорьевичем Разумовским. Едва ли княгиня Долгорукова усмотрела в последней фразе намек на Катю, но она не могла не понять, что ее дочь очень нравится императору. Что же касается Кати, то она была истинная, эталонная смольнянка, чьим идеалом была пушкинская Татьяна, и она оставалась чистой, целомудренной, неприступной, чем еще больше разжигала страсть Александра, не устававшего твердить ей о пламенной и нежной любви.