Страница 100 из 121
На английском троне Виктория была последней представительницей Ганноверской династии, и потому поиски ей женихов традиционно связывались с немецкими принцами. Юная королева прекрасно понимала разницу между полунищими соискателями ее руки из захолустных немецких княжеств и цесаревичем Александром, чья Страна была одной из великих держав мира.
За год до появления Александра в Лондоне одна из придворных дам показала Виктории письмо, написанное ей женою покойного русского посла в Англии княгиней Ливен. В ней княгиня писала: «Молодой цесаревич Александр — самый очаровательный из всех европейских принцев… Трудно себе представить более красивого молодого человека. У него привлекательное, прекрасное лицо и необыкновенно приятная манера говорить».
Виктория конечно же запомнила это, и, когда Александр предстал перед нею на официальном приеме в Букингемском дворце, юная королева убедилась в справедливости того, что она уже знала.
В свою очередь, и Александр помнил, что княгиня Ливен говорила о Виктории: очаровательная синеглазая красавица, с безукоризненными манерами и необычайно глубоким для ее возраста умом. Александр понравился Виктории, о чем она не преминула записать в своем дневнике.
В те же самые дни в Лондоне оказались два молодых голландских принца из дома Оранских с тайной надеждой, что один из них может понравиться Виктории. Однако она, увлеченная Александром, не уделила голландцам и десятой доли внимания, выпавшего российскому цесаревичу.
Виктория день ото дня все более увлекалась Александром и наконец поняла, что влюблена в него. Тогда Виктория пошла на неслыханное — особенно в среде чопорной английской аристократии — нарушение этикета: она пригласила Александра навестить ее наедине, а после того, как они вдосталь наговорились, поехала с ним на заранее оседланных лошадях на прогулку в парк. Она записала потом в дневнике: «Я страшно была довольна, видя, как легко вскочил он на лошадь и как она понравилась ему».
Вслед за тем Виктория дала бал в честь Александра, продолжавшийся допоздна. Однако это был не петербургский бал с сотнями приглашенных, а скорее дружеская молодежная вечеринка, где собрались несколько молодых придворных англичан, два голландских принца и свита Александра — граф Алексей Константинович Толстой, друг детства цесаревича, служивший в русском посольстве, еще два друга детства — барон Паткуль и граф Адлерберг, а также молодой князь Барятинский, флигель-адъютант полковник Юрьевич, князь Долгорукий и барон Ливен, сопровождавшие Александра.
Виктория танцевала с Александром и первый и последний танец, а на следующий день призналась премьер-министру лорду Мельбурну, что Александр ей страшно нравится. А в дневнике своем она записала: «Я покинула бальный зал в три с четвертью очень счастливой, с сердцем, полным радости».
В том же на следующий день сознался полковнику Юрьевичу и Александр.
Полковник Симон Юрьевич был в свите одним из самых старших по возрасту. Он тут же доложил об услышанном Орлову, а тот по долгу службы немедленно донес Николаю. Следует иметь в виду, что все это происходило почти сразу же после того, как Александр официально посватался к своей будущей жене — Марии Гессен-Дармштадтской. И все же, несмотря на это, Александр стал обдумывать, как бы ему отказаться от сделанного Марии предложения и жениться на Виктории. Этими своими раздумьями поделился он с Юрьевичем, после чего в дневнике полковника 12 мая появилась такая запись: «На следующий день Великий Князь опять огорчил меня. Я сказал ему, что этот брак совершенно невозможен. Я прибавил, что в случае такого поступка ему придется отказаться от своей будущей короны и что совесть его никогда не позволит ему сделать это. Он согласился со мной. Но было ясно, что он очень страдает. Выглядел он бледным и несчастным…» И далее: «Было решено покинуть Англию 30 мая. Но Царевич умолял продлить хоть немного пребывание в Лондоне. Однако я ответил ему, что наш английский визит уже и так продолжается целый месяц — это слишком долго, и ни при каком другом дворе мы не пробыли столько времени… У меня лично нет ни малейшего сомнения, что если бы Царевич сделал предложение королеве, она без колебаний приняла бы его». Страшась гнева Николая, Орлов и Юрьевич стали всячески отвлекать Александра официальными и неофициальными приемами, экскурсиями, парадами, а Виктория по традиции должна была уехать в Виндзорский замок. Однако Александр оставил Лондон и приехал в Виндзор. Он провел там несколько прекрасных дней и вечеров. 27 мая Виктория записала: «Я совершенно влюблена в Великого Князя… Мне было так приятно и так весело танцевать с ним… Великий князь такой неимоверно сильный и так скоро кружится, что надо быстро следовать за ним, и мы кружились вихрем. Этим и закончился наш маленький бал около двух часов ночи. Я никогда не была так счастлива. Нам всем было так хорошо. Я легла в четверть четвертого, но не могла заснуть до пяти». 28 мая: «Великий Князь сказал мне, что он очень тронут столь прекрасной встречей здесь и никогда ее не забудет. Затем он прибавил по-французски: «Это не только слова, я вас уверяю, я так действительно чувствую». Он опять повторил, что проведенные им здесь дни навсегда останутся в его памяти. Я их тоже никогда не забуду, потому что я действительно люблю этого приветливого, милого молодого человека».
Двадцать девятого мая они провели вместе последний вечер. «Когда был кончен последний вальс, — записала в дневнике Виктория, — в двадцать минут третьего, я простилась со всеми джентльменами из свиты Великого Князя с чувством искренней печали… После я удалилась в маленькую синюю комнату, куда лорд Пальмерстон привел Великого Князя, чтобы попрощаться со мной. Мы остались наедине. Великий Князь взял мою руку и тепло сжал ее в своей руке. Он был бледен, и голос его задрожал, когда он сказал мне по-французски: «Мне не хватает слов, чтобы выразить все, что я чувствую», — и добавил, как глубоко он признателен за столь любезный прием. Он сказал, что надеется еще побывать в Англии. Затем он прижался к моей щеке и поцеловал меня так тепло и с таким сердечным чувством, и потом мы опять очень тепло пожали друг другу руки».
Встретившись на следующий день с Юрьевичем, Александр бросился к нему в объятия и заплакал. Он сказал, что никогда не забудет Викторию.
За время лондонского визита Александр подарил английским придворным множество перстней, табакерок и прочих драгоценных вещей. Виктории же он подарил свою любимую овчарку Казбека, которую взял с собой в это путешествие. Эта собака стала любимицей королевы и была неразлучна с нею до конца своих дней.
И вот, через 33 года после этого и через 20 лет после Крымской войны, совершенно испепелившей в сердце Александра всякие добрые чувства к Виктории, политические расчеты заставили императора Александра II устраивать брак своей дочери Марии с сыном Виктории — Альфредом-Эрнстом. Следует иметь в виду и то, что в 1863 году еще один сын Виктории, Альберт-Эдуард, женился на датской принцессе Александре, родной сестре будущей цесаревны Марии Федоровны, а тогда еще принцессы Дагмары.
Когда Дагмара в 1866 году венчалась в Петербурге с великим князем цесаревичем Александром Александровичем, ее родная сестра, теперь герцогиня Уэльская, была на последних месяцах беременности и из-за этого не смогла приехать на свадьбу Дагмары, хотя и очень этого хотела. Зато на свадьбу приехал ее муж, принц Уэльский Альберт-Эдуард, хотя Виктория и была против его поездки в Петербург.
Альберт-Эдуард был весьма радушно принят при дворе, получил от Александра II чин полковника русской гвардии и стал из-за всего этого ярым сторонником России. Прощаясь, он пригласил цесаревича и цесаревну в Лондон, и молодые с радостью приняли его приглашение.
А еще через несколько лет младший сын Виктории — герцог Эдинбургский, а по отцу и герцог Саксен-Кобургский Альфред-Эрнст-Альберт решил жениться на дочери Александра II Марии Александровне.
Виктория приняла этот замысел в штыки, объясняя свою позицию прежде всего тем отвращением, которое вызывает у нее низкая нравственность отца невесты — императора Александра, позволяющего себе скандальную связь с женщиной, которая на тридцать лет младше его.