Страница 26 из 57
Краем глаза он заметил, как колышутся небесно-голубые юбки, и, резко выпрямившись, отложил в сторону деревяшки. Если Глинис Малдун намеревалась поразить его, то ей это блестяще удалось. Каррик заметил мельчайшие детали ее туалета.
Она волновала его, когда была в одежде двадцатого века, теперь же, в пышном женственном наряде, буквально ошеломила его. Инстинкт подсказывал ему заключить ее в объятия, и пусть судьба решит, как далеко они зайдут.
— Малдун, как вы себя чувствуете? — спросил он, когда Глинис подошла к столу.
Приподняв бровь, она ответила:
— Прекрасно. Еще одно ехидное замечание, де Марсо, и вы пожалеете об этом.
Каррик покачал головой и поправил шпильку у нее в волосах.
— Помоги мне, Боже, — проговорил он. — Вы выглядите потрясающе.
— На Бога надейся, а сам не плошай.
Каррик усмехнулся и медленно убрал руку.
— Глинис, почему вы все время искушаете меня? Я ведь простой смертный, и мое терпение не беспредельно.
— Я и не собиралась вас искушать, — ответила она, — я просто вспомнила известную пословицу.
Он смотрел на ее красивую шею, борясь с желанием провести по ней пальцами.
— А что это вы делаете? — спросила Глинис.
Он вздрогнул и вернулся к реальности.
— Шкаф для Сараид. — Каррик снова взялся за рубанок. — Я начал делать его прошлой весной, когда приезжал к ним в гости, и вот сейчас решил закончить.
Глинис внимательно посмотрела на него.
— Хотите завершить все, что начали?
— Похоже на то, — ответил он, и кровь застыла у него в жилах.
— Каррик…
— В чем дело, Малдун?
— Откуда вы знаете, что должны умереть?
Проклятие, так он и знал.
— Все мы смертны, Малдун, — спокойно сказал он, проводя рубанком подоске.
— Это я понимаю. — Она подошла ближе и заглянула ему в глаза, заставив его сердце затрепетать. — Но откуда вы можете знать, что умрете в этом году?
— Кто вам сказал, Роберт или Сараид?
— Оба, — спокойно ответила Глинис, — но ни один из них слышать об этом не хочет.
Некое подобие улыбки появилось у него на лице.
— Честно говоря, Малдун, я сам этого не хочу.
— Но вы смирились, — возразила она.
— Думаю, гораздо достойнее смириться, чем вопить и тщетно пытаться изменить судьбу. Вы так не считаете, Малдун?
Она положила руку на его локоть и подошла так близко, что он почувствовал пьянящий аромат роз.
— Я тоже не хочу, чтобы вы умирали, — сказала она. Глаза ее затуманила печаль.
— Малдун…
— Откуда вы знаете, когда именно это случится?
— Я видел прислоненный к поломанной повозке надгробный камень, приготовленный для меня, — объяснил он.
— Уверена, есть способ это предотвратить, — пылко произнесла она.
Ее убежденность вызвала у Каррика восхищение.
— Не мучайте себя понапрасну, Малдун, — сказал он, коснувшись пальцем кончика ее носа. — Пусть все идет своим чередом.
— Я думала об этом, — продолжала Глинис, сжав его руку. — Вам не приходило в голову, что мое появление могло изменить ход событий, которые вы когда-то увидели в Сердце Дракона?
— Возможно, оно послужило толчком для других событий, которые и приведут меня к гибели, — ответил Каррик.
Глаза ее округлились.
— Это было бы ужасно…
— Я ни в чем вас не обвиняю, Малдун, — мягко проговорил он, накрыв ее руку своей.
У нее задрожал подбородок, и она выглядела очень несчастной.
— Не плачьте, Малдун, я не стою ваших слез.
— Вы не можете смириться! — воскликнула она возмущенно.
— Ладно, Малдун. — Он обнял ее и привлек к себе.
Она вздрогнула от неожиданности, а он улыбнулся и впился губами в ее губы. Какое-то мгновение она сопротивлялась, а затем с тихим стоном прильнула к нему, ответив на поцелуй.
Овладевшие ею чувства взяли верх над здравым смыслом. Его губы, его руки вызывали непреодолимое желание. Все остальное не имело значения.
Глинис вздохнула и прижалась к нему, шепча его имя, в то время как он покрывал поцелуями ее лицо.
— Дядя Каррик! — раздался в тишине детский голос.
— Видит Бог, — процедил сквозь зубы Каррик, учащенно дыша, — еще несколько таких мгновений, и я буду рыдать, когда палач накинет мне на шею веревку.
Эти слова резанули ее по сердцу, и в ней снова вспыхнула злость. Даже Джек не причинял ей такой боли. Разве она не поклялась, что защитит себя от подобных переживаний?
— Дядя Каррик, вот вы где! — Темноволосый малыш протиснулся в дверь мастерской. — Мама велела передать вам, что приехала миссис Конрой и спрашивала о вас. Мама сказала, что вам надо помыться и выйти к гостям.
— Спасибо, Марк, скажи маме, что я скоро приду.
Глинис взяла себя в руки и поправила юбки.
— Мэйлер, оказывается, был прав. Вы красуетесь перед дамами, а они заигрывают с вами.
Джулия Конрой, одна из соседок Сараид, дама солидного возраста. Она наверняка пригласит меня на вечеринку и устроит ее специально для того, чтобы местная знать видела, как она похлопывает меня по щекам в своей гостиной.
Глинис улыбнулась:
— Вы умеете ухаживать даже за пожилыми дамами. — В ее голосе звучало одобрение.
— Малдун, — спросил он, явно сконфуженный, — о чем вы говорите?
— Пусть это останется загадкой, — ответила она, продолжая улыбаться, и направилась к двери. — Желаю вам приятных развлечений.
Он смотрел ей вслед и размышлял. Что изменил этот поцелуй? Он хотел просто успокоить ее, показать всю тщетность ее попыток спасти мужчину, слишком ничтожного, чтобы тратить на него силы. Но получилось совсем не так, как он предполагал. Каррик, нахмурившись, смотрел на покрытый стружками стол. Что с ним произошло? Как смогла она затронуть те его чувства, которые он так старательно прятал?
Здравый смысл подсказывал ему, что он просто последний дурак, и он попытался вспомнить все, что произошло. Он проскакал рядом с ней на лошади три тяжелых дня, видел ее смелость и решительность, наблюдал, как она без колебаний встречала опасность. Успокаивал ее после того, как ей пришлось убить человека, и вытирал ее слезы. Они спорили тысячу раз по самым разным поводам. И так же часто она заставляла его смеяться. Он, беспомощный, сидел у ее постели, когда она болела лихорадкой и лежала без сознания.
Глинис Малдун заполняла каждую секунду его жизни с тех пор, как появилась в этих краях. Ее железная воля и страстное жизнелюбие перевернули всю его жизнь, но только сейчас он это понял.
Каррик попытался посмотреть правде в глаза. Если он привяжется к Глинис, то не сможет спокойно принять смерть, когда наступит его час, и будет испытывать сожаления. Этого нельзя допустить.
Сбросив стружки с рукавов, он решил подготовиться к встрече с вдовой Конрой. А потом он непременно поговорит с Глинис.
Еда всегда помогала Глинис успокоиться. Она вышла из кладовки, неся в руках банку с солеными огурцами. Она как раз пыталась снять с банки крышку, когда в кухне появился Каррик.
— Глинис, не могли бы вы уделить мне несколько минут?
Глинис наконец сняла крышку и сказала:
— Не надо ничего объяснять, Каррик.
— Нет, надо. Вам следует понять, что я не фаталист, я просто реально смотрю на вещи. И очень прошу вас сохранять благоразумие.
— А, вот вы где, Каррик, — донесся из двери, ведущей в столовую, женский голос.
Глинис повернулась, держа в одной руке банку, в другой — крышку, и увидела слегка ссутулившуюся женщину с протянутыми вперед руками. Намерения дамы были очевидны, и хорошо, что Каррик не возражал, иначе трудно представить себе, чем бы это могло закончиться. Джулии Конрой на вид было около шестидесяти, обладая властным характером, она не привыкла, чтобы противились ее желаниям.
— Сараид пошла выяснить, что произошло с одним из ее детей, — объясняла Джулия Конрой, похлопывая Каррика по щекам. — Кажется, он свалился в лужу. И я подумала, что следует позаботиться о ванне. И тут обнаружила прекрасный подарок. — Она продолжала сжимать щеки Каррика, игнорируя его реакцию. — Ты такой очаровательный мальчик!