Репетиция свадьбы

Подошла медсестра и заговорила с ним, но оказалось, что у него нет сил даже на то, чтобы ей ответить. Хотелось увидеть Патрицию, но, по-видимому, ее поблизости не было. Сестра велела Майлзу отдыхать, и он понял, что давно уже не делал ничего с такой охотой…

Патриция прождала в приемном покое почти весь день. Майлза прооперировали немедленно, после чего ей позволили взглянуть на него. Сознание к нему еще не вернулось, и его восковая бледность не на шутку испугала ее.

Но еще большее беспокойство вызывало то, что никто из персонала не мог дать внятного ответа на вопрос о самочувствии Майлза. Дежурная сестра убеждала ее пройти в специальную комнату для родственников и прилечь. Но Патриция даже думать об этом не могла. Она продолжала расхаживать взад-вперед по приемному покою, пока ее вежливо, но твердо не попросили уехать домой.

— Выспитесь и приезжайте утром, — сказал врач. — Посмотрите — вы же вся в грязи и платье разорвано. Что подумает ваш муж?

Пришлось подчиниться. Дом без Майлза показался ей огромным и пустым. Даже в худшие времена их размолвки его присутствие несло с собой чувство безопасности, какой-то добротной надежности.

Она бросила печальный взгляд на то, что осталось от картины. Ей было нестерпимо жаль портрета, но не самого Жана-Луи. Патриция расторгла помолвку по телефону на следующий день после того, как они с Майлзом стали любовниками.

Француз, естественно, начал страстно протестовать, восклицал, чуть не плача, что его сердце совершенно разбито, но девушка не поверила ему. Гордость его, безусловно, была уязвлена, но никак не сердце. Патрицию нисколько не удивило бы, если бы она узнала о его романе с американской вдовой.

Она отвернулась от картины и стала медленно подниматься по лестнице в свою комнату, но вдруг заколебалась. Ее сумка лежала на том же месте, где она бросила ее вчера вечером. Пат достала оттуда листок бумаги и набрала длинный телефонный номер. Ей пришлось долго ждать ответа, и когда она заговорила, голос ее прозвучал хрипло:

— Мама? Это Патриция.

Они поговорили коротко. Видимо, сказывалось отчуждение, накопившееся за годы разлуки. Но первый шаг был сделан, и Патриция почувствовала себя не такой одинокой.

Она быстро приняла душ и переоделась в нарядное платье, которое, по ее расчетам, должно было поднять настроение у ее героя. Если, конечно, он чувствует себя достаточно сносно, чтобы обращать внимание на такие вещи. Пат била крупная дрожь, но два заветных слова, все еще звучавшие в ушах, помогали преодолевать тошнотворную слабость. «Любимая, беги», крикнул он ей. Теперь это было своего рода заклятьем, заговором, навсегда избавлявшим ее от необходимости убегать от Майлз Кейна.

Она рассчитывала увидеться с ним сразу же, но ошиблась.

— Подождите, пожалуйста. У него сейчас врачи, — строго сказала новая дежурная, указывая ей на кресло.

Что ж, по крайней мере, она сможет наконец узнать, в каком он состоянии. Увидев группу людей в белых халатах, вышедших из блока интенсивной терапии, Патриция вскочила. Но они, тихо переговариваясь, прошествовали мимо, словно не замечая ее. Охваченная тревогой, девушка принялась растерянно озираться по сторонам, ища кого-нибудь, кто наконец смог бы положить конец этому изматывающему ожиданию. Наконец, она заметила в коридоре медсестру в сопровождении мужчины в темном костюме и бросилась навстречу.

— Пожалуйста. Мистер Кейн. Что с ним, скажите ради бога. Доктора мне ничего не говорят. — Она умоляюще сложила руки.

Они посмотрели на нее как-то странно, после чего человек в темном костюме извинился и направился в палату, где находился Майлз.

— Кто это был? — спросила она у медсестры, облизнув пересохшие губы. — Почему ему можно туда, а мне нет?

— Это священник, — объяснила та, выпроваживая девушку в приемный покой.

Ноги у Патриции подкосились.

— Он… умер?!

— Нет, он жив. — Сестра помогла ей сесть и принесла чашку крепкого сладкого чаю. — Пойду попробую разузнать, что там происходит.

Но первым к ней вышел священник. Проницательно посмотрев на Патрицию, он произнес:

— Кажется, вы с мистером Кейном в свое время собирались обвенчаться?

— Да, это правда. — Она нахмурилась. — Вы можете что-нибудь сказать о его состоянии? Я уже битый час безуспешно пытаюсь это выяснить.

— Я только что разговаривал с ним. Он хочет, чтобы вы стали его женой.

— Что вы сказали? — У Патриции вырвался глупый смешок. — Он хочет…

— Вступить с вами в брак, освященный церковью. Сейчас. Немедленно.

Лицо Патриции все более вытягивалось по мере того, как до нее доходил смысл слов священника.

— Как сейчас? — пролепетала она.

— Не удивляйтесь. Ведь у вас уже есть разрешение? — Она молча кивнула. — Тогда нет никаких причин, чтобы откладывать обряд. Разумеется, если вы хотите стать миссис Кейн.

— Хочу ли я… О боже, да. Да! Но Майлз? Неужели… Неужели ничего уже нельзя сделать?

— Сдается мне, что нет. — На тонких губах священника появилось подобие улыбки. — Похоже, этот случай безнадежен.

Она ошеломленно кивнула, пытаясь хоть как-то осознать происходящее.

Патриция осталась одна в тихой комнате, смутно догадываясь, какая суматоха царит сейчас за ее дверями. Было ясно как день, что больше всего на свете она мечтала стать женой Майлза. И вот этот момент наступил. Отчаяние охватило ее при мысли о многих месяцах потраченной зря жизни. Причины, толкнувшие ее на побег, казались сейчас смехотворными. Но теперь перед ней открывался новый мир, и она в страхе ждала, что он принесет.

Появилась медсестра, вручила ей большой букет белых роз и открыла заветную дверь.

Палата тонула в цветах. Смертельно бледный Майлз полулежал, обложенный со всех сторон подушками. Кровать была высоко поднята, а трубки и провода исчезли. Священник переоделся в рясу, а медсестры, что должны были стать их свидетелями, украдкой утирали глаза платочками.

Патриции хотелось броситься к Майлзу, обнять за плечи, сказать, как велика, безгранична ее любовь, но вместо этого она робко подошла к кровати и остановилась. Слегка повернув голову, он с усилием улыбнулся ей. Шальная нежность стояла в его глазах. Слова были сейчас не нужны, и девушка просто одарила его ответной улыбкой.

Церемония оказалась простой, но необыкновенно трогательной. Майлз произнес слова клятвы слабым, но твердым голосом и надел кольцо на палец невесты. Патриция чувствовала, что ее собственный голос дрожит, но вид мужественно державшегося жениха придавал ей силы. Священник объявил их мужем и женой, и она, смахнув слезинку, склонилась к Майлзу, чтобы поцеловать его в белую, как гипс, щеку.

Все вышли из палаты.

Майлз издал протяжный вздох и поймал ее запястье со словами:

— Вот ты и попалась. Долго же я ждал этого момента! — Его пожатие было на удивление сильным и даже голос напоминал прежний.

Патриция резко повернулась и увидела на его лице широкую довольную ухмылку. Она непонимающе уставилась на мужа, и в следующее мгновение он притянул ее к себе со словами:

— Ну-ка иди сюда и дай мне поцеловать тебя как следует.

Он крепко обнял Патрицию и начал целовать со страстью изголодавшегося любовника, но она вырвалась и вскочила на ноги.

— Майлз? Ты просто негодяй… Я не сомневалась, что ты умираешь!

— Я же говорил, что будет и на моей улице праздник, — рассмеялся он. — А как еще прикажешь жениться бедному парню, если его суженая все время норовит куда-нибудь сбежать?

— Я никогда не прощу тебе этого! Ты хоть понимаешь, что я пережила? — Она вдруг прикусила язык, сообразив, что Майлзу тоже пришлось пережить подобное.

Муж насмешливо, хотя и слегка настороженно следил за ее реакцией. При виде неуверенной улыбки, появившейся на лице Патриции, он с явным облегчением откинулся на подушки. Майлз отыскал ее левую руку и дотронулся до кольца, которое совсем недавно надел на ее средний палец.

— Видишь ли, сложилось так, что я в последнее время постоянно носил его во внутреннем кармане. Кольцо отклонило нож, и он не задел жизненно важных органов. Я только потерял много крови.