Репетиция свадьбы

Всю следующую неделю она часто звонила ему во Францию, но эти разговоры не приносили радости. Художник был вечно занят, постоянно спешил, а однажды пожаловался, что американке приспичило возвращаться в Штаты.

— Но я не могу гнать халтуру, — втолковывал он. — Лучше поеду с ней в Калифорнию и там закончу портрет. Неплохая идея, а? В Америке можно будет набрать новых заказов. Если только ты со своим наследством не возьмешь меня на буксир. — И он добавил со своей обычной нетерпеливостью: — Ты все там уладила?

— Не совсем еще, — уклончиво ответила Патриция. Она терпеть не могла, когда на нее давят.

Похоже, оба жениха всерьез занялись перетягиванием каната, используя ее каждый в своих целях. Так пусть катятся к чертям, в сердцах подумала она, и дадут мне возможность распоряжаться собой. В конце концов, в этом Лондоне есть на что потратить деньги.

Майлз держался с Патрицией подчеркнуто корректно, что не помешало ему пригласить ее на выставку живописи. Она согласилась, но за этим последовало посещение балета, ложа в опере, ярмарка антиквариата…

И вдруг оказалось, что появляться в свете в сопровождении такого спутника вовсе не так уж неприятно — разумеется, пока тот держит себя в руках.

Она так и не уступила его настойчивым просьбам перейти на «ты», и их диалоги продолжали производить странное впечатление. Привыкнуть ко всему этому было непросто, и Патриция часто ложилась в постель слишком взвинченной, чтобы как следует выспаться. Чтобы снять напряжение, она взяла привычку перед сном на полчаса забираться в сауну.

Однажды действие пара оказалось настолько дурманящим, что Пат забылась глубоким сном, лежа на животе и уткнувшись лицом в руки, и не услышала, как дверь в сауну отворилась. Очнуться ее заставило только прикосновение Майлза к ее обнаженному плечу.

— Э-эй! — вскинулась она.

— Лежи спокойно, — прошептал он. — Коснувшись ее шеи и, нащупав сведенные напряжением мышцы, он принялся массировать большими пальцами их тугие сплетения. — Ты очень крепко спала.

Она попыталась встать.

— Я же запретила вам прикасаться ко мне!

— А я и не нарушал запрета, — возразил он, настойчиво укладывая ее обратно на деревянный диванчик. — Это не касается наших с тобой отношений… Почему ты заснула?

— Вероятно, переутомилась, — ядовито ответила Патриция.

— Плохо спишь ночью?

Девушка замялась.

— М-м… не слишком крепко.

— Что, кровать неудобная?

— Напротив, замечательная.

Майлз, тем временем, набрал на руку немного масла, и его большие пальцы заскользили сверху вниз по шее девушки плавными расслабляющими движениями.

— Так, может быть, тебе трудно заснуть по той же причине, что и мне?

— Что-что? — насторожилась она.

— Именно это. Когда знаешь, что ты совсем рядом, такая желанная и недоступная, трудно расслабиться.

— Ничего подобного, — возмутилась Патриция.

— Знаешь, радость моя, — тихонько рассмеялся Майлз, — никогда не пытайся обмануть человека, который делает тебе массаж. Напряжение мышц мигом выдает тебя. К тому же ты никогда не умела врать.

Девушка собиралась оттолкнуть этого нахала, но она была совершенно голой, если не считать обернутого вокруг талии полотенца, и боялась лишиться этого единственного атрибута одежды. Пришлось лежать смирно, невольно отмечая искусство, с которым его пальцы, сильные и нежные одновременно, массировали ее напряженные мышцы.

— Где вы этому научились? — не выдержала она.

— На тренировках.

Он занялся ее плечами. Пат закрыла глаза, наслаждаясь теплыми успокаивающими прикосновениями. Сейчас она поблагодарит его, выгонит, потом примет душ и отправится спать. Но ей было так тепло и приятно, что спешить не хотелось. Сменив позицию, Майлз принялся массировать ее ноги, начиная со ступней. Патриция захихикала.

— Я боюсь щекотки.

— Прости, я забыл. — В его голосе послышалось шутливое раскаяние.

Он провел пальцем по ее нежной подошве и приподнял согнутую в колене ногу, чтобы тщательнее разметь каждый из пальцев. Патриция снова расслабилась, не желая признаваться себе, насколько ей нравится эта процедура.

Сухой жар, стоявший в маленькой комнате, казалось, усиливался. Руки Майлза успели добраться до подколенных ямочек и уже задевали нижний край полотенца. Сейчас он отступит назад и скажет: «Вот и все».

И вдруг быстрым движением он сорвал с нее полотенце. У Патриции вырвался крик протеста, но сильные руки ласково легли ей на бедра.

— Расслабься, — сказал Майлз. — Ведь ты позволила бы это профессиональному массажисту? Так в чем разница?

— В самом главном, и вы это прекрасно понимаете! — Она попыталась снова натянуть на себя полотенце, но быстро поняла, что, лежа на животе, ничего не добьется, а переворачиваться сейчас было полным безумием.

— Неужели тебе не нравится? — Он вновь принялся сосредоточенно разминать ей спину.

— Нет.

Этот ответ явно развеселил Майлза. Он провел руками по ее бокам, почти касаясь грудей. Масло, которым было натерто тело Патриции, содержало пахучие травы, наполнявшие горячий воздух сильным и необыкновенно возбуждающим мускусным ароматом. Расставшись с остатками сна, Пат теперь явственно ощущала чувственную подоплеку его прикосновений, и где-то глубоко внутри нее зарождалась ответная сладострастная волна. Она попыталась расслабиться, но от его рук некуда было деться — они постоянно находили все новые точки, двигаясь теперь уже от талии к бедрам и ягодицам.

Патриция слышала его глубокое и неровное дыхание, обнаженный локоть ненароком касался ее, когда «массажист» протягивал руку за очередной порцией масла… Она лежала в жарком оцепенении, облизывая пересохшие губы и вслушиваясь в глухие и частые удары собственного сердца.

Майлз провел руками от самой ее шеи до щиколоток, и неукротимая дрожь пронзила все тело девушки. Последовал судорожный вздох, перешедший в сдавленный стон, когда его руки медленно двинулись вверх по ее ногам. На талии его пальцы замерли, нежно поглаживая кожу круговыми движениями.

— Пат… — В его ласковом голосе слышалось едва сдерживаемое желание. Не прекращая гладить ее, Майлз наклонился к самому уху девушки. — Повернись ко мне лицом, моя маленькая.

Какое-то мгновение она оставалась безучастной, понимая, чего он хочет, и одновременно отдавая себе отчет, что если сейчас послушается, то вся ее тщательно выстроенная оборона рухнет, как карточный домик. Это будет концом всего — и одновременно началом какой-то совершенно другой, неведомой жизни. Потеряв дар речи, она лежала, словно парализованная, пока очередное волшебное прикосновение не отозвалось в ее душе умопомрачительным фейерверком. Со стоном, в котором смешались отчаяние и страсть, Патриция медленно перевернулась на спину и жадно потянулась к Майлзу.

7

Осторожно, едва смея дышать, он наклонился и провел пальцами по ее щеке. В дивных русалочьих глазах Патриции сквозь испуг просвечивало неутоленное желание. Дрожа от возбуждения, он отыскал ее губы и осторожно поцеловал. Руки девушки обвились вокруг его шеи, и в этом движении чувствовался голодный огонь, который он сумел разжечь в ней.

Поцелуй изменился, когда Майлз дал волю так долго сдерживаемой страсти. Он собирался ласкать ее долго, чтобы возбуждение росло постепенно, пока естественное желание не выйдет из берегов запретов и ограничений. Но тело Патриции уже чутко отзывалось на многозначительные намеки ласкавших его рук, соски ее стали твердыми, требуя новых дразнящих прикосновений. Застонав, девушка изогнулась навстречу любовнику, и, когда их губы на миг соединились вновь, принялась жадно целовать его. Он прильнул губами к ее груди, и она обхватила его голову, изнемогая от наслаждения.

— Майлз! О боже мой, Майлз. — В этих словах смешались мольба, зов и требование.

Не в силах совладать с собственным неровным и хриплым дыханием, он провел кончиком языка по ее влажной горячей коже. Со вскриком Патриция приподнялась на своем ложе и потянулась к нему, уступая неистовому желанию. Майлз взобрался на стол и стал на колени у нее в ногах. Она и не подозревала, что он тоже обнажен, и теперь смотрела во все глаза на это прекрасное возбужденное мужское тело.