Взлет индюка

— Не надо себя казнить, — сказал Джон. — Я ожидал чего-то подобного. Откуда им знать, что такое орбитальная бомбардировка? Человеческая природа такова, что пока жареный индюк в зад не клюнет, человека можно как угодно пугать, а он будет лишь браво ухмыляться и отвечать: «Так победим! Пыщь! Пыщь!» И хрен ему объяснишь, что мало лошади голову замотать, надо еще ее ориентировать головой прочь от вспышек, и ноги спутать, чтобы не ускакала в панике в первые секунды. И что очки при таком количестве вспышек зрение не защищают, зажмуриваться все равно надо. Если бы не тактический компьютер, рассеялись бы бойцы по степи, как народ израильский по Земле Изначальной.

— Тактический компьютер — великая вещь, — сказал Слайти. — Просто потрясающе! Всегда знать, где кто находится и что делает, полностью видеть расположение противника в реальном времени…

— Только не надо преувеличивать, — прервал его Джон. — Тактический компьютер показывает только тех врагов, которых видит кто-то из наших. Когда пойдет зачистка, бойцам придется смотреть в оба. Особенно арьергарду.

— Почему арьергарду? — удивился Слайти.

— Авангард пройдет сквозь эльфийские позиции как нож сквозь масло, — ответил Джон. — Эльфы будут ослеплены, оглушены и деморализованы. Но когда подтянутся основные силы, противник начнет приходить в себя. А когда пойдет арьергард — попытается контратаковать. В принципе, можно повторную бомбардировку провести…

— Может, лучше без бомбардировки? — предложил Слайти. — При таком количестве бластеров, по-моему, можно одним только ручным оружием обойтись. А бомбить только особо стойкие очаги обороны. «Фебосы» заодно сэкономим.

— Зато пульки для бластеров израсходуем почти все, — сказал Джон. — А их на том складе нет, это склад тяжелых вооружений. Ты еще учти, что в Эльфланде без орбитальной бомбардировки по-любому не обойтись. Бойцы должны научиться не бояться тяжелого оружия. И лучше будет, если они научатся этому заранее, здесь, а не в Эльфланде.

— Так-то оно так… — вздохнул Слайти. — Но потери… Сорок процентов личного состава вышло из строя, это никуда не годится.

— На то и учения, чтобы было трудно, — усмехнулся Джон. — В бою мы потеряем процентов десять, вряд ли больше. Сейчас я специально бомбы положил поближе к наступающим, чтобы напугать сильнее. В бою будет не так страшно. Зато прикинь, какими орлами станут те, кто выживет! А таких будет большинство. О, гляди, в квадрате 40-Е Мунлайт дисциплину восстанавливает. Минут через десять-пятнадцать они здесь появятся.

— Мне стыдно, — сказал Слайти. — Из ста с лишним бойцов полностью выполнили задачу менее двадцати. В том числе все твои бывшие орки.

— Мне казалось, ты уже понял, что мои орки ничем не хуже людей, — сказал Джон.

— Понять-то я понял… — вздохнул Слайти. — Умом понимаю, но с сердцем ничего поделать не могу. Впитал с молоком матери: высшая раса, низшая раса… А ты совсем хочешь расовые законы отменить?

— Когда-нибудь в будущем — да, — сказал Джон. — Но не сразу. Я же не дурак, я все понимаю. Тебя хоть и называют дубовым, но ты в своем полку — чуть ли не самый большой вольнодумец. С Мунлайтом хотя бы сравнить…

— Он тебя предаст, — внезапно сказал Слайти. — Потому что ненавидит. Не за то, что ты орков людьми сделал, а за то, как ты его унизил перед товарищами. Может, устроишь с ним дуэль до первой крови?

— В боевом походе дуэли запрещены, — сказал Джон. — Нарушение карается повешением или отрубанием головы по усмотрению командира.

— Для такого случая можно сделать исключение, — сказал Слайти. — Джон, мне очень не нравится, что мой лучший офицер так тебя ненавидит. Он предаст наше дело при первой же возможности!

— Предаст, — согласился Джон. — Роль у него такая — предавать. В каждом коллективе всегда есть свой Джудас, и лучше, когда командир точно знает, кто у него играет эту роль. Джудасы — они как крысы, всюду заводятся сами собой, воевать с ними бесполезно, с ними надо сосуществовать. Очень хорошо, что у нас в отряде есть Джудас. Когда я захочу сделать утечку информации, я буду знать, к кому обращаться.

Слайти хмыкнул.

— Так прямо подойдешь и скажешь: «Разгласи, пожалуйста, такую-то тайну при таких-то обстоятельствах?» — спросил он.

— Нет, конечно, — улыбнулся Джон. — Я выстрою очень сложную интригу, он не поймет, что на самом деле это я к нему обратился. Я неплохо работаю с агентами, еще в ту эпоху научился. Каэссар-то в службе безопасности раньше работал. Не знал?

— Не знал, — подтвердил Слайти. — Но догадывался. Очень уж ты похож на этих…

— Зря ты так морду кривишь, — сказал Джон. — Работа у меня гадкая, но необходимая. Как у золотаря.

— Золотари — это орки, — сказал Слайти.

— А я и есть орк, — улыбнулся Джон. — Вот, гляди.

Слайти посмотрел на Джона и вздрогнул — тот временно сформировал на челе и ланитах орочьи печати.

— Ты с другими так лучше не шути, — сказал полковник. — Не поймут.

— Знаю, что не поймут, — кивнул Джон. — Вот, уже стер.

— И со мной так больше не шути, — продолжил Слайти. — Я — человек злой и циничный, но у моего задубевшего мозга тоже свой предел есть.

— Свой предел есть у каждого, — сказал Джон. — Это нормально. У меня тоже есть, только он дальше. Иногда я думаю, а не слишком ли он далеко? Осталось ли во мне что-то человеческое или я уже не человек, а хренобог недотраханный? Ненавижу эту жизнь!

— Ты поплачь, — посоветовал Слайти. — Очень помогает, если не злоупотреблять.

— Пробовал, — вздохнул Джон. — Почти не помогает на самом деле.

— Значит, плохо плачешь, — сказал Слайти. — Надо искренне плакать, с надрывом. Тогда поможет.

— Научишь? — спросил Джон.

Полковник рассмеялся и хлопнул Джона по плечу.

— Сам научишься, — сказал Слайти. — Ты кто: великий вождь или пенис лошадиный? То-то же! Гляди, Мунлайт собрал-таки народ.

— Вижу, — кивнул Джон. — Зря он так скачет, теперь-то зачем лошадей загонять? Все равно битва уже проиграна.

— Пойду, объясню, — вздохнул Слайти. — Поедешь со мной?

— Сам справишься, — отрезал Джон. — А я пока поплачу.

— Только не увлекайся, — посоветовал Слайти. — А то посмотрят бойцы на великого вождя, а он весь сопливый и заплаканный.

И пришпорил лошадь, оставив великого вождя в одиночестве.

— Трехминутная готовность! — провозгласил Невилл. — Алиса, делай раз!

Алиса спрыгнула с лошади, сняла плащ и стала обматывавать плотную ткань вокруг собственной головы.

— Алиса, отставить! — крикнул Дик Росс, которого раньше звали Звонкий Диск. — Не портянку мотаешь, щель вон какая, ослепнешь на фиг! Перематывай заново!

— Двухминутная готовность, — сообщил Невилл.

— Я не успею! — воскликнула Алиса.

— Зато я успею, — сказал Дик.

Ухватил Алису одной рукой за рукав, а другой за ворот, потянул на себя, внезапно подставил подножку, завалил на траву и сам повалился сверху.

— Фы фефо, офуфел фафух?! — завопила Алиса.

Когда она начала падать, она от изумления разинула рот, туда попал угол плаща и теперь мешал говорить.

— Тьфу! — закончила Алиса свою речь.

Дик сполз с нее, ухватил за скомканный плащ, сильно дернул, потом сказал:

— Нет, не успею.

Кое-как закрутил полу плаща вокруг ее головы, надавил Алисе на затылок, пригнул голову к земле, и снова навалился сверху.

— Храбрый ты парень, — прокомментировал Дэн.

— И развратный, — добавил Невилл. — Минутная готовность.

— О да, я такой! — воскликнул Дик и подвигал бедрами, имитируя непотребство.

— Фа я фефя… — попыталась сказать Алиса, но в рот снова попала грязная тряпка, и она смогла выдавить из себя лишь шепелявое бормотание.

— Тридцать секунд, — сообщил Невилл.

Его голос звучал приглушенно, как будто из другого мира или во сне.

— Отвратите, боги, святого Песца, пожалуйста, ибо уповаю на вас всею душою! — закричал Дик.

В самое ухо закричал. Если бы голова Алисы не была обмотана тряпьем — оглохла бы.