Возвращение Борна

– О чем речь, сэр! – бодро откликнулся Хирн. – Компьютер и телефоны – вот и все, что необходимо мне для работы.

– Хочу предупредить: мы проводим здесь очень много времени, и вполне возможно, что иногда вам придется работать ночами. Но мы же не изверги и поэтому заказали для вас диван-кровать.

Хирн улыбнулся.

– Не стоит обо мне так беспокоиться, мистер Спалко. Я привык к ночным бдениям.

– Зовите меня просто Степан, – попросил Спалко, пожимая руку молодому человеку. – Меня все так называют.

Когда зазвонил телефон, директор ЦРУ был занят тем, что пытался припаять к туловищу уже раскрашенного оловянного солдатика руку. Это был английский гвардеец в красном мундире времен Войны за независимость. Сначала Директор вообще не хотел снимать трубку, упрямо решив: пускай себе звонит. При этом он точно знал, кто находится на другом конце провода. Возможно, подумалось ему, он просто не хочет слышать то, что может сообщить ему его заместитель. По мнению Линдроса, Директор приказал ему лично заняться расследованием обстоятельств гибели Александра Конклина из-за того, какую важную роль играл убитый в Управлении. Отчасти так оно и было. Но главная причина заключалась в другом. Директор просто не смог заставить себя поехать на место убийства. Сама мысль о том, что ему придется увидеть мертвое лицо Алекса Конклина, заставляла его мучительно страдать.

Директор сидел на высоком стуле в своей подвальной мастерской – маленьком уютном помещении, где царил идеальный порядок, высились многочисленные ящики, аккуратно поставленные друг на друга. Это было его убежище, святая святых, отдельный мирок, куда не было хода ни его жене, ни детям, когда они еще жили в родительском гнезде.

Мадлен, его жена, просунула голову в дверь.

– Курт, телефон звонит, – сообщила она непонятно зачем.

Он вынул из деревянной коробки, в которой лежали части солдатиков, крошечную руку и стал внимательно изучать ее. Директор был большеголовым пожилым человеком. Грива седых волос, зачесанных назад, придавала ему сходство с мудрецом, если не сказать – с пророком. Взгляд холодных голубых глаз оставался столь же внимательным и изучающим, как и прежде, но время углубило морщинки в уголках рта, они поползли вниз, к подбородку, что придавало его лицу выражение вечного недовольства.

– Курт, ты слышишь, что я говорю?

– Я пока еще не оглох! – Пальцы его рук были слегка согнуты, словно он приготовился схватить что-то, не имеющее ни названия, ни формы.

– Так ты возьмешь трубку или нет? – снова окликнула его Мадлен.

– Не твое дело, черт побери! – со злостью огрызнулся он. – Отправляйся спать и отвяжись от меня, наконец!

Через секунду он с облегчением услышал, как, закрывшись, скрипнула дверь подвала. Внутри его все кипело. Почему она не может оставить его в покое, особенно в такие минуты, как сейчас? Дура! За тридцать лет совместной жизни могла бы изучить его получше!

Он вернулся к своему занятию, прилаживая скрюченными пальцами руку к туловищу солдатика. Красное к красному. Он пытался сообразить, в каком положении должна находиться рука. Именно так директор ЦРУ обычно поступал в чрезвычайных ситуациях. Он изображал бога, играя со своими миниатюрными солдатиками: сперва покупал их, потом разрезал на составные части, а затем вновь собирал, но уже по-своему, придавая им позы в зависимости от собственного усмотрения. В этом мире, созданном им самим, он контролировал все и вся, он действительно был Богом!

Телефон продолжал надрываться. Непрекращающиеся, монотонные звонки заставили Директора сжать зубы, словно эти звуки скребли его слух подобно наждачной бумаге. Сколько славных дел совершили они с Алексом, когда были молоды! Едва не угодили на Лубянку, выполняя миссию в России, тайком перелезали через Берлинскую стену и воровали секреты у Штази, вывозили перебежчика из КГБ, укрывшегося на конспиративной квартире в Вене, который потом, кстати, оказался двойным агентом. А вспомнить убийство их давнего осведомителя по имени Бернд! Исполненные сострадания, они горячо заверяли его жену в том, что заберут их сына Дитера с собой в Америку и дадут ему прекрасное образование. Они выполнили это обещание и были с лихвой вознаграждены за свою щедрость: Дитер так никогда и не вернулся к матери. Вместо этого он поступил на работу в ЦРУ и в течение многих лет возглавлял управление научно-технической разведки, пока не погиб, попав на своем мотоцикле в автокатастрофу.

Куда ушла жизнь? Неужели распределилась поровну, по могилам близких людей – Бернда, Дитера, а теперь вот и Алекса? Как получилось, что она съежилась, превратившись лишь во вспышки воспоминаний? Конечно, время и огромная ответственность здорово искорежили его, в этом нет сомнений. Теперь он – старик, но героические подвиги вчерашнего дня, напор, с которым они на пару с Алексом оседлали мир тайных войн, – все это обратилось в пепел и никогда больше не вернется.

Директор ударил кулаком по солдатику, и мягкий металл превратился в бесформенный комок. Только после этого он снял трубку.

– Слушаю, Мартин.

В голосе шефа звучала усталость, и Линдрос сразу же уловил ее.

– Вы в порядке, сэр?

– Нет, черт возьми, ни хрена я не в порядке!

Наконец-то подвернулся случай, которого Директор так долго ждал, – возможность выплеснуть накопившиеся в душе злость и отчаяние.

– Как я могу быть в порядке после того, что произошло!

– Я сожалею, сэр.

– Хрена с два ты сожалеешь! – желчно ответил Директор. – Тебе это не дано! – Он смотрел на сломанного солдатика, а мысли его все еще витали над пепелищем прошлых побед. – Ну, чего тебе надо?

– Вы просили держать вас в курсе событий, сэр.

– Правда? – Директор оперся головой о руку. – Ну, хорошо, допустим, просил. И что ты можешь мне сообщить?

– Третья машина у дома Конклина принадлежит Дэвиду Веббу.

Чуткое директорское ухо уловило колебание в голосе заместителя.

– Ну и что дальше?

– Но самого Вебба и след простыл.

– Естественно! А ты ожидал, что он станет тебя дожидаться?

– Он был там, это точно. Мы запустили собаку в его машину, она взяла след, но потеряла его у реки, протекающей по территории поместья.

Директор закрыл глаза. Александр Конклин и Моррис Панов застрелены, Джейсон Борн пропал без вести, и все это – за пять дней до открытия саммита по проблеме терроризма, самого важного международного события года! Он содрогнулся. Директор ненавидел, когда концы не сходились с концами, но еще больше это ненавидела Роберта Алонсо-Ортис, помощник президента по национальной безопасности, а нынче именно она правила бал в Белом доме.

– Что говорят баллистики, криминалисты?

– Обещали дать заключение завтра. Это – максимум, что мне удалось из них выжать.

– А ФБР и прочие правоохранительные ведомства? Они…

– Я уже нейтрализовал их. Нам больше никто не мешает работать.

Директор вздохнул. Он ценил усердие своего заместителя, но терпеть не мог, когда его перебивали.

– Продолжай работать, – буркнул он и повесил трубку.

После этого он долго сидел, глядя на деревянную коробку с солдатиками и слушая дыхание дома. Так дышат старики. Скрип досок напоминал ему голос старого друга. Мадлен, должно быть, как всегда перед сном, готовит себе горячий шоколад. Это было ее испытанное средство против бессонницы. Директор слышал, как залаяла соседская собака – корги. Эти звуки показались ему печальными – исполненными скорби и несбывшихся надежд. Через некоторое время он протянул руку к коробке, вынул оттуда оловянное тельце в сером мундире времен Гражданской войны и принялся создавать нового солдатика.

Глава 4

– Поглядеть на вас, так вы в автомобильную аварию попали, – сказал Керри.

– Ну, аварией это назвать трудно, – небрежным тоном отозвался Борн, – просто шина лопнула, а запаски не оказалось. До сих пор ломаю голову, на что же я наехал? Наверное, на корень дерева. – Он развел руками. – Плохая координация в пространстве, что тут поделаешь!