Страница 57 из 77
— Вошел в рабочий режим, — прошептал Зак Герману на ухо. — Что-то долго настраивался, наверное, Рокки его раздражает.
— Меня твой шеф раздражает куда сильнее, — ответил Герман. — Я все понимаю, ораторское искусство, народ хавает, но это все же перебор, по-моему…
— Все нормально, — возразил Зак. — Раньше срабатывало, значит, и в этот раз сработает. Тут, по сути, только одно важно — Тринити и Адамс обо всем договорились и совместно перегрызут глотку каждому, кто попытается оттереть их от общего пирога. Ну, и про нефть общие слова надо было сказать, чтобы было понятно, что за пирог. А остальное — просто ритуальное бла-бла, важно только то, что два олигарха сидят за одним столом и не дерутся. И что мы с тобой мирно беседуем, это тоже сенсация, покруче той, что на сцене. Герман улыбнулся и сказал:
— И напишут завтра во всех газетах: «Сэр Захария Харрисон и сэр Герман Пайк изволили мирно беседовать, не подравшись между собой и даже не убив никого третьего». Надо бы, кстати, трубку мира выкурить. Ритуалы не зря придуманы, умом понимаешь, что ерунда, но на душе как-то становится… понятнее, что ли…
— Давай покурим, — согласился Зак. — Только увлекаться не будем. Ритуал ритуалом, но с лошади падать рыцарю не подобает.
— Часть пути можно в повозке проехать, — заметил Герман. — Рыцарской чести не убудет, мы же с тобой не сопляки какие-нибудь, а уважаемые, матерые…
— Волки, — подсказал Зак.
— Да, точно, волки, — кивнул Герман. — Ну что, пойдем, покурим?
— Пойдем, — согласился Зак. — Трубка у тебя с собой?
— Да ну ее к бесам, — махнул рукой Герман. — Ритуал ритуалом, но обойдемся без фанатизма. Забьем косяк потолще, раскурим на двоих, и будем считать, что это трубка.
— Как скажешь, — сказал Зак.
Они встали и направились к выходу, стараясь не привлекать внимания. Последнее, впрочем, не удалось, журналисты сразу принялись громко шушукаться и тыкать друг друга локтями.
— Там внутри не только журналисты были, — сказал Зак, когда они вышли из зала. — Ты заметил, у самого выхода Дейв Макдугал сидел?
— Заметил, — кивнул Герман. — И еще один парень из дома Макдака, не глава разведки, а как бы зам и преемник, не помню, как зовут.
— У меня тоже из головы вылетело, — сказал Зак. — О, гляди, двое за нами увязались.
— Уже не двое, — констатировал Герман, обернувшись. — Может, зря мы до конца не досидели? А то придется твоему боссу заканчивать речь перед пустым залом, расстроится, конфуз выйдет.
— До такого, думаю, не дойдет, — сказал Зак. — От хвоста отрываться будем?
— Да ну его, пусть растет, — отмахнулся Герман. — Что нам скрывать? Пайк и Харрисон совместно курят трубку мира — чем не информационный повод? Сенсация! Дополнительный фактор, наглядно демонстрирующий единство и… это…
— Не напрягайся, — посоветовал Зак. — Ты еще не курил, а говоришь, будто уже.
— Это я-то говорю, будто покурил? — деланно возмутился Герман. — Если я будто покурил, то твой шеф вообще по жизни нарик упоротый!
— Нет, он не употребляет, — покачал головой Зак. — Хотя ведет себя, будто употребил. Что не мешает ему быть отличным организатором. Эта курильня тебя устроит или дальше пойдем?
— Устроит, — кивнул Герман. — Слушай! Может, у них трубка найдется? Ну, чтобы все церемонии до конца соблюсти. Зак нахмурился.
— Не люблю я эти общественные трубки, — сказал он. — Как представлю себе, кто ее до меня сосал…
— Ты еще скажи, что наложниц в губы не целуешь! — рассмеялся Герман. — Сейчас не первая эпоха, опасные инфекции — миф.
— Миф-то миф, но все равно брезгливо, — заявил Зак.
— Ну, брезгливо так брезгливо, — сказал Герман. — Ладно, косяк так косяк. Мной-то, я надеюсь, ты не брезгуешь?
Зак критически оглядел Германа, примерно так, как покупатель оглядывает выставленную на рынке рабыню, и сказал:
— Побрить бы тебя не мешало. Маникюр сделать, эпиляцию…
— Твой шеф на тебя дурно влияет, — заявил Герман. — А это точно правда про гормоны? Зак резко помрачнел.
— Об этом лучше со мной не говори, — произнес он после паузы. — Я все понимаю, ирония, там, сарказм… Но бесит ужасно.
— Извини, — серьезно сказал Герман. — Я не знал, что у вас так все серьезно. Блин! Не то хотел сказать, то есть, не в том смысле серьезно, извини…
— Не серьезно, но бесит, — сказал Зак. — Вроде нормальный человек, и тут вдруг такая хрень вылезает… Ладно, проехали. Пойдем лучше покурим.
Они вошли в курильню, которая одновременно оказалась едальней, заказали большой косяк на двоих и еще по салатику, чтобы не мучиться, когда на хавку пробьет. Раскурили, пыхнули по разу.
За соседний столик плюхнулся грузный лохматый мужчина, достал артефакт-фотоаппарат и стал прицеливаться. Если бы не отсутствие зеленых жаб на морде, мужика можно было бы принять за орка-полубосса. Герман пристально посмотрел на него и сурово произнес:
— Сейчас в глаз дам.
— Да ладно вам злобиться, — добродушно отозвался мужик. — Такой великий день, а вы ругаетесь. Вы, кстати, Харрисон или Пайк?
— А тебе какое дело, жаба перекрашенная? — поинтересовался Герман.
— Да не бесись ты, — сказал Зак. — Это Артур Мамут из «Вечернего Барнарда». Лучше пыхни, повеселеешь. Герман пыхнул.
— Да хоть Пиноккио, — проворчал он, выдохнув дым. — Чего он пристал? Он что, не понимает, к кому пристает? Артур, тебе жить надоело? Яйца ходит мешают? Так сейчас оторву.
Артур к этому времени уже убрал фотоаппарат — то ли сфотографировал, что хотел, то ли артефакт сломался. Эти фотоаппараты такие ненадежные…
— Жить мне не надоело и яйца ходить не мешают, — заявил Артур. — Вы, почтенные сэры, пока еще не осознали, насколько сильно ваша жизнь изменилась. Вы теперь не просто боевые братья-бандиты…
— Боевой брат — это он, — вмешался Герман. — А бандит — это я. Не путай.
— Да ну, какая теперь разница, — отмахнулся Артур. — Вы теперь знаменитости, звезды, можно сказать. Зак глупо хихикнул и попытался спеть древнюю наркоманскую песню:
— Гуляем, как звезды, туда-сюда, гуляем, как солнце, туда-сюда, ибтьую мэмэ, ибьтую мэмэ!
Герман ткнул его локтем в бок, чтобы прекратить непотребство. Зак заткнулся.
— Экая идиллия! — воскликнул Артур. — Бывшие враги помирились, курят трубку мира и вместе поют. Прекрасно!
— Мы не вместе поем, — поправил его Герман. — Поет только этот дебил, а я не пою.
— Сам ты дебил, — сказал Зак и передал косяк Герману.
— Это несущественно, — сказал Артур.
— Как это несущественно?! — возмутился Зак. — Этот козел безрогий меня дебилом обозвал, а ты говоришь, несущественно. Да я тебя…
— Приношу смиренные и искренние извинения, — сказал Артур. — Я имел в виду, несущественно то, вместе ли вы поете или каждый в отдельности. Когда враги становятся друзьями…
— Мы не враги! — заявил Зак. — И никогда не были врагами! Конкурентами мы были, а врагами — нет. Я Германа всегда уважал, и он меня… Герман, ты меня уважаешь?
— Уважаю, — подтвердил Герман. — Зря мы такой толстый косяк заказали.
— Да вовсе я не упорот! — воскликнул Зак. — Я нормально соображаю!
— Так, стало быть, то недоразумение с Рональдом Вильямсом уже исчерпано? — спросил Артур.
За столом воцарилась тишина. Герман и Зак настороженно и мрачно уставились на Артура, Зак при этом трезвел на глазах. Артур поежился.
— Я… не хотел оскорбить… — забормотал он. — Не хотите отвечать, так не надо…
— Может, принесем его в жертву кому-нибудь? — предложил Зак. — Кали, например? Типа, союз скрепить. Ну, знаешь, когда дом строить начинают, под порогом орка закапывают…
— Я не орк, — быстро сказал Артур.
— Ну, так и мы не обычный дом строим, — сказал Зак. — Здание, в которое мы сегодня заложили, так сказать, первый камень, станет… этим…
— Оплотом справедливости, — подсказал Герман.
— Во-во! — обрадовался Зак. — Хотя нет, погоди… какой еще справедливости? Хватит уже меня подкалывать! Неприлично так издеваться над упоротым рыцарем!