Страница 63 из 78
— Вижу, — хихикнула Аленький Цветочек, перебив рыцаря.
— Ты — красивая молодая девушка… — продолжил Джон.
— Самка, — уточнила Аленький Цветочек. — Девушка — это самка человека.
— А ты и есть самка человека, просто с орочьей печатью, — сказал Джон. — Я буду любить тебя как самку человека.
— Ого! — воскликнула Аленький Цветочек. — Ты хочешь подарить мне ребеночка?!
— Твою мать, — сказал Джон.
— Чего? — не поняла Аленький Цветочек.
— Не бери в голову, — сказал Джон. — Ну, то есть… Нет, неважно. У тебя сейчас опасные дни? Ну, в смысле, дни, когда зачатие вероятно?
— А что в этом опасного? — удивилась Аленький Цветочек. — Ну да, эти самые дни.
— Тогда я буду любить тебя как орчанку, — сказал Джон. — Но не грубо, как обычно люди делают, а нежно, как самку человека. Пойдем. Можешь считать, что ты мне должна, если тебе так проще.
Они вошли в комнату Джона, в нос ударил запах конопли. Не сильный, почти выветрившийся, но все же заметный.
— А можно, я покурю? — спросила Аленький Цветочек.
— Да, пожалуйста, — ответил Джон. — Ты когда-нибудь курила? Тогда глубоко не затягивайся, а то с непривычки кашель проберет. Давай-ка один косяк на двоих забьем.
Рыцарь забил косяк, раскурил и передал орчанке. Она затянулась, неглубоко, как советовал Джон, но ее все равно пробрал кашель. И со второй затяжки тоже пробрал кашель. И с третьей тоже, но к этому времени ей стало все равно.
— Оркам курить нельзя, — заявила она, передавая косяк.
— Ты не орк, — сказал Джон. Затянулся и добавил: — Ты человек с орочьей печатью, я уже говорил.
— Ты так говоришь, как будто ее можно стереть, — сказала Аленький Цветочек.
— Ее можно стереть, — сказал Джон. — А вместо нее нарисовать любую другую, можно даже волшебную, как у меня.
— Так твой индюк действительно умеет танцевать? — спросила Аленький Цветочек. — Мне не померещилось?
— Не померещилось, — ответил Джон. — Будь здесь посветлее, я бы тебе показал, а в так ничего толком не разглядишь. А фонарь включать не хочу, его… гм… силу лучше зря не расходовать.
— Я тебе не верю, — заявила Аленький Цветочек. — Ты придумал эту сказку, чтобы меня утешить. Орочья печать нестираема, это всем известно!
— Не хочешь — не верь, — пожал плечами Джон. — Но я точно знаю, что существует артефакт, позволяющий менять печати человекообразных. Видишь ли, я раньше был орком.
Аленький Цветочек расхохоталась.
— Тебя торкнуло! — воскликнула она. — И меня тоже. Иди ко мне, милый, и будь нежен.
И он пришел, и был удивительно, невероятно, непредсказуемо нежен.
2
«Зря ты рассказал ей, что был орком», подумал Каэссар.
«Да иди ты!» подумал Серый Суслик. «Я ее люблю. Такие важные вещи нельзя скрывать от любимого существа».
«Скрывать можно всё», возразил Каэссар. «В этот раз ничего ужасного не произошло, но больше так не делай. Аленький Цветочек — девочка умненькая, зря болтать не будет, но если ты расскажешь нечто подобное кому-то еще…»
«Никогда!» заявил Серый Суслик.
«Никогда не говори никогда», улыбнулся Каэссар. «Ладно, проехали. Или ты что-то еще хочешь обсудить, с ней связанное?»
«Хочу», подумал Серый Суслик. «Я считаю, нам нужно изменить план. Аленький Цветочек должна стать человеком. Когда победим эльфов, сгоняем по-быстрому к твоему бывшему дворцу, до второго набега как раз успеем…»
«Попробуй рассуждать головой, а не яйцами», подумал Каэссар. «Как ты будешь объяснять Майку, что она теперь человек, а не орк?»
«Никак», подумал Серый Суслик. «Я вот что подумал. Орочий знак необязательно совсем сводить, подчистую. Ну, то есть, свести его надо, но можно сразу создать поверх него другой, такой же, но нанотехнологический. Чтобы она могла делать себя то орком, то человеком. Понимаешь?»
«Понимаю», ответил Каэссар после долгой паузы. «Интересная идея, молодец, что додумался. Но мне все равно не нравится. Чтобы она могла управлять татуировкой, придется чиповать ей мозг, а этого я не хочу. Не настолько я ей доверяю. Придется на спутниковый модем аутентификацию ставить, ограничения доступа всякие… К тому же, я этими делами сам никогда не занимался, раньше админов всегда хватало, а теперь… наверняка ошибок наделаю… Нет, мозг чиповать мы ей не будем. И татуировку менять пока тоже не будем, пусть дней пятьсот поживет орком, с нее не убудет. Я все понимаю, ты в нее влюбился, тебе ради нее хочется горы своротить. Но это не должно мешать нашему плану».
«Это не наш план, это твой план», уточнил Серый Суслик.
«Ну да, мой», согласился Каэссар. «Ты еще не готов сочинять собственные планы. Но ты быстро развиваешься, молодец».
«Ты со мной думаешь, как я с ней говорю», подумал Серый Суслик с обидой. «Как с ребенком».
«Не обижайся», подумал Каэссар. «Так будет продолжаться какое-то время, но это не навсегда, ты очень быстро развиваешься. И вообще, сейчас надо думать не о далеких перспективах, а о ближайшем вечере».
«А чего о нем думать?» спросил Серый Суслик. «Орков-насильников ты без проблем порубил, с эльфами еще легче будет. Из бластера пулять куда проще, чем мечом махать».
«Ты только управление не бери раньше времени», подумал Каэссар. «Кто тебя просил к ней лезть обниматься? А если бы она переносицу в мозг вдолбила? Достойный был бы конец для воскресшего бога Каэссара».
«Извини», смущенно подумал Серый Суслик. «Прости, не справился с чувствами, так хотелось ее защитить…»
«В следующий раз не лезь под руку», потребовал Каэссар. «Нам повезло, что бой уже закончился. Полез бы к ней секунд на пять раньше — уже знал бы, какова загробная жизнь».
Серый Суслик немного обиделся.
«Я не такой дурак, как ты думаешь», подумал он. «Я же почувствовал, что ты расслабился, потому что всех противников перебил…»
«А если бы я ошибся?» перебил его Каэссар. «Никогда сердце не должно брать верх над мозгом, никогда! Почувствовал, расслабился… Соображать надо! Сам драться не умеешь — другим не мешай!»
«Я, вообще-то, неплохо дерусь», заявил Серый Суслик. «Просто к очкам не привык, и мечом владеть меня не учили, а так…»
«Это никого не волнует!» перебил его Каэссар. «Еще раз повторяю: не умеешь драться — не мешай тому, кто умеет. Когда будем эльфов мочить, постарайся не облажаться. Эльфы — не орчанка, они бьют не кулаком, а томагавком. Начнешь клювом щелкать — сразу камень в голову поймаешь».
«Не надо повторять мне мои же собственные знания», попросил Серый Суслик.
Каэссар рассмеялся и подумал:
«Извини. Не обижайся, я не со зла. Я тоже нервничаю».
«Понимаю», подумал Серый Суслик. «Но дело не только в этом. Ты тоже влюбился в эту девчонку».
«Да, ты прав», согласился Каэссар. «Она удивительная. В той прошлой жизни я всегда мечтал полюбить подобную женщину. Чтобы и умная, и красивая, и добрая, и с характером, и не сука, и все одновременно. Ни разу такую не встречал, даже решил, что их не бывает, что это только сказки. А ты ее сразу встретил, с первой попытки. Повезло. Я тебе завидую».
«Это была не первая попытка», подумал Серый Суслик. «Шелковая Лоза…»
«Ты бы еще козу вспомнил!» мысленно засмеялся Каэссар.
«Несмешно», подумал Серый Суслик.
«Извини», подумал Каэссар. «О, вот она идет! Ты меня на задний план так сильно не отодвигай, а то я таким дураком себя чувствую… Я всё понимаю: любовь, эндорфины, окситоцин…»
«Понимаешь — не выпендривайся», заявил Серый Суслик. «И нечего научную магию сюда приплетать. Любовь — она и есть любовь, а какая у нее внутри магия — окситоцин или дофамин — это дело десятое. Я так считаю».
«Жаба ты необразованная», подумал Каэссар.
Но в его мыслях не было презрения, а было только добродушное подтрунивание.
— Ну и чего ты смущаешься? — обратился Джон Росс к Аленькому Цветочку. — Иди сюда, радость моя, дай я тебя поцелую.
3
Длинный Шест остановил лошадь у края поля.