Зов Халидона

– Почему?

– Это привнесло, или, если хотите, они привнесли уникальный компонент – невинность – во все мероприятие. Этакий налет академичности. Как раз то, что мы упустили из виду. Одно дело – чисто мужская экспедиция, проводящая геофизическую разведку, и совсем другое – сплоченная команда преданных делу мужчин и женщин, работающих по заданию Академии наук. Просто замечательно!

– Не хочу вас разочаровывать, но ничего подобного не входило в мои намерения.

– Никакого разочарования. Главное – результат. Когда я довел до сведения остальных эти соображения, они согласились со мной.

– Сдается мне, что они согласятся со всем, что вы соберетесь «довести до сведения». А что это за «несколько мелких вопросов»?

– Дополнительная информация, которую вам неплохо бы иметь в виду. – Старик протянул руку, чтобы включить свет в салоне, и достал несколько листков печатного текста. Он поправил очки и быстро пробежал глазами первую страницу. – Эти супруги, Уэллс и Йенсен. Довольно активны в левацких политических кругах. Марши мира, борьба за разоружение и так далее…

– Это никак не связано с их работой. Не думаю, что они займутся пропагандой среди местного населения, – произнес устало Маколиф. Если Уорфилд и дальше собирается обсуждать с ним такие «вопросы», надо сразу показать свое отношение к этому.

– На Ямайке весьма сложная политическая обстановка. Беспорядки, если быть точным. Не в наших интересах, чтобы кто-нибудь из членов экспедиции оказался в это замешан.

Маколиф повернулся и внимательно посмотрел на старикана – тонкие поджатые губы, костлявые пальцы крепко сжимают листочки бумаги. Желтоватый свет придавал его дряблой коже болезненный вид.

– Если такая ситуация возникнет, а я в это, разумеется, не верю, и Йенсены затеют политическую возню, обещаю вам их успокоить. С другой стороны, такие люди – находка для вас. Их никто не заподозрит в работе на «Данстон».

– Да, – заметил Уорфилд. – Мы тоже об этом подумали… Теперь этот парень, Фергюсон. У него были неприятности с Фондом Крафта.

– Он был на пороге принципиального открытия, связанного с волокнами баракоа, это точнее. Это насмерть перепугало и Крафта, и всех его партнеров.

– Мы никогда не ссорились с Крафтом; не намерены делать этого и в дальнейшем. Сам факт присутствия Фергюсона в вашей экспедиции вызовет немало вопросов. Крафт пользуется большим уважением на Ямайке.

– Однако замены ему нет, он лучший из тех, кого я мог выбрать. Я постараюсь изолировать его от Крафта.

– Это просто необходимо. В ином случае он не поедет.

Электронное досье «Данстона» на Чарлза Уайтхолла свидетельствовало, что этот чернокожий ученый-денди представлял из себя сплошной клубок психологических противоречий. По своим политическим убеждениям он был консерватором, вполне способным возглавить правое политическое крыло чернокожих консерваторов Кингстона, останься он на острове. Но ему не суждено оказалось связать свое будущее с Ямайкой, и он вовремя осознал это. Но горечь осталась. Уорфилд поспешил добавить, что негативная информация более чем уравновешивалась позитивной – имеющей отношение к Уайтхоллу как ученому. Безусловным плюсом была его личная заинтересованность в результатах экспедиции; его присутствие гарантировало снятие подозрений в ее коммерческих целях. В довершение характеристики этой неординарной личности следовало добавить, что Уайтхолл был обладателем черного пояса третьей категории «А» по юкато – наиболее сложной разновидности дзюдо.

– По нашим сведениям, Кингстон высоко оценил его включение в экспедицию. Думаю, ему предложат кафедру в университете Вест-Индии. Скорее всего он согласится, если ему пообещают приличные деньги… Перейдем к последнему кандидату. – Уорфилд снял очки, положил их на колени рядом с бумагами и потер тонкую, костистую переносицу. – Миссис Бут… Миссис Элисон Джерард Бут.

Алекс напрягся. Уорфилд уже говорил ему, что к ней нет никаких претензий, а какие бы то ни было подробности о ее личной жизни он выслушивать не желал.

– Что с ней? – спросил он настороженно. – Ее послужной список говорит сам за себя.

– Безусловно. Она очень квалифицированна… И очень хочет покинуть Англию.

– Она объяснила это тем, что недавно разошлась с мужем, ее угнетает атмосфера вокруг этого дела…

– Больше она ничего не сказала?

– Нет, но мне вполне хватило.

Уорфилд снова водрузил на нос очки и перелистал странички.

– А зря. Не рассказывала ли она, кем был ее муж и чем он занимался?

– Нет. Я и не спрашивал.

– Понятно… Думаю, вам полезно будет узнать. Дэвид Бут – из старинного аристократического рода, виконт. Но это не приносит ему ни единого фунта стерлингов. Он совладелец одной экспортно-импортной компании, которая едва сводит концы с концами, судя по их бухгалтерским книгам. Однако Бут не испытывает никаких денежных затруднений и живет весьма неплохо. Несколько особняков – как здесь, так и на континенте[11], дорогие машины, членство в престижнейших клубах… Несколько странно, не так ли?

– Да, безусловно. И как ему это удается?

– Наркотики, – ответил Джулиан Уорфилд так спокойно, будто сообщил, который час. – Дэвид Бут – курьер франко-американского синдиката с базами на Корсике, в Бейруте и Марселе.

Возникла небольшая пауза. Наконец Маколиф, осознав серьезность ситуации, задумчиво произнес:

– Миссис Бут принимала участие в экспедициях на Корсике, в Иране и в Южной Испании. Вы полагаете, что она замешана в делах мужа?

– Не исключено, но маловероятно. Может быть, ее просто использовали. Во всяком случае, она оставила его. Я только хочу подчеркнуть, что она несомненно оказалась в курсе, поэтому боится оставаться в Англии. Мы считаем, что она вообще не собирается возвращаться.

Оба помолчали, затем Алекс спросил:

– Вы сказали «боится» – значит, ей что-то угрожает?

– Вполне вероятно. То, что она знает, может представлять для кого-то потенциальную опасность. Бут был огорчен фактом развода. Дело не в чувствах – он по натуре страшный бабник, – а в том, что исчезло удобное прикрытие для его поездок. По крайней мере, мы так думаем.

С этими словами Уорфилд сложил свои бумажки и убрал их в карман пальто.

– Ну что ж, – проговорил Алекс. – Все это весьма неожиданно. Должен сказать, вы меня несколько ошарашили.

– Я рассказал вам о миссис Бут потому, что вы так или иначе узнали бы об этом. Мы хотели вас подготовить, вовсе не напугать.

Маколиф резко повернулся к Уорфилду:

– Вы хотите, чтобы она поехала, поскольку… поскольку представляет для вас определенный интерес. И отнюдь не в области геологии.

Полегче, Маколиф, полегче!

– В такое сложное время, как наше, все возможно.

– Мне не нравятся ваши намеки.

– Просто вы об этом не думали. Ведь вы же сами считаете, что она будет в большей безопасности на Ямайке, чем в Лондоне… Вы ведь к ней неравнодушны, не так ли? Вы неоднократно встречались с ней за последнюю неделю.

– А также мне не нравится, когда за мной следят, – сказал Алекс единственное, что пришло ему в голову.

– Мы делали только самое необходимое, и только ради вашей безопасности и защиты.

– Защиты от чего? Боже милостивый, от кого меня надо защищать? – Маколиф в упор посмотрел на старика, чуть ли не впервые осознав, до чего же тот ему противен. Интересно, пойдет ли Уорфилд в своих откровениях на эту тему дальше Холкрофта? Сообщит ли о первой экспедиции? – Я думаю, что имею право знать, чего мне следует остерегаться, – добавил он с нескрываемым раздражением.

– Вы все узнаете. Но прежде я хотел бы ознакомить вас вот с этим. Надеюсь, вам понравится. – Уорфилд взял в руки незапечатанный конверт и вынул несколько сколотых между собой страничек, прикрепленных к бланку. Странички на тонкой папиросной бумаге представляли собой копию подписанного Алексом неделю назад соглашения о сотрудничестве с «Данстон лимитед». Он наклонился вперед, взял бумаги из рук Уорфилда, включил лампочку со своей стороны и сосредоточился на бланке. Однако это оказалось совсем не то, что он ожидал. В руках Алекса была копия извещения о зачислении денег на его счет в нью-йоркском банке «Чейз Манхэттен». Цифры слева показывали сумму, перечисленную некоей швейцарской корпорацией, цифры справа – сумму максимальных налогов на прибыль, удержанных швейцарскими властями и налоговым ведомством США.

11

Континентом англичане традиционно называют континентальную Европу.