Остров выживших

Место сбора эвакуированных граждан, Порт-Феррелл, северное побережье Тируса, через три часа после начала затопления

Аня Штрауд не могла бы сказать, сколько людей перед ней — пятьдесят тысяч или пятьсот.

Она стояла на крыше «Броненосца», запахнув куртку, сунув руки в карманы, и наблюдала за рекой беженцев, медленно текущей мимо; многие ехали в полуразвалившихся грузовиках, которые не в состоянии были увезти столько людей. Дождь со снегом сменился настоящим снегопадом. Хуже момента для эвакуации нельзя было придумать.

В первый раз за пятнадцать лет Ане было абсолютно нечего делать, кроме как волноваться: о Маркусе, о том, какого черта Дом говорил насчет Марии, о том, что произойдет в следующие двадцать шесть часов, о том, что будет завтра. Их «Ворон» приземлился благополучно, но больше ей ничего не было известно. Она не осмеливалась занимать и без того перегруженные каналы связи для получения личной информации. У нее за спиной, в заднем отделении бронетранспортера, сидел за рацией лейтенант Матьесон, занимавшийся подсчетом солдат и раздававший задания тем, кто доложил о прибытии. Некоторых он отправлял патрулировать, других — отдыхать. Все шло по отработанной схеме.

«Сколько гражданских мы потеряли? Сколько солдат? Сколько времени понадобится, чтобы проверить всех по спискам?»

— Аня, вам следует поспать. — Матьесон развернулся в своем кресле. В бою он потерял обе ноги, и ему было нелегко смириться с тем, что он навсегда прикован к столу и стулу. — Ваша вахта через семь часов.

— Все в порядке, не нужно, — ответила она. — Если я сейчас пойду спать, то потом буду чувствовать себя отвратительно.

— Ну, как хотите.

Матьесон снова повернулся к своей консоли. Аня продолжала оглядывать картину, открывавшуюся перед ней. Справа, за рядами грузовиков и танков «Кентавр», виднелся покинутый Порт-Феррелл. Ближайшие здания были освещены огнями бронетранспортеров — это солдаты оцепляли территорию; за ними должны были прийти команды Управления по чрезвычайным ситуациям и саперы. Никто не тешил себя иллюзиями — Саранча еще не полностью уничтожена. Наверняка должны остаться какие-то участки сопротивления. И они не менее опасны, чем целая армия червей. Обернувшись к «Броненосцу», Аня смогла различить вдали, поблизости от военно-морской базы Мерренат, навигационные огни военного корабля «Правитель».

«Мы знаем, что делать. Мы многие годы совершенствовали планы на случай эвакуации. Однако удастся ли нам справиться? Как сделать покинутый город обитаемым за несколько дней?»

Нет, не дней — часов. Температура стремительно понижалась. Они были лишены такой роскоши, как время.

— Аня? — К бронетранспортеру широкими шагами шел Хоффман, хрустя сапогами по замерзшим лужам и указывая большим пальцем куда-то назад, в сторону линии машин. — Там в фургоне уже организовали командный центр — там тепло, есть горячий кофе, люди собираются. Идите туда. Нет смысла сидеть здесь и морозить задницы. Штрауд, сейчас не ваша вахта. Идите отдыхайте.

— Я говорил ей, сэр… — начал было Матьесон.

— Я в порядке, — перебила она.

— Соблюдение графика входит в ваши должностные обязанности, Штрауд. Это необходимо для поддержания работоспособности.

На языке Хоффмана это означало: «Я за тебя беспокоюсь». Она была очень тронута.

— Ясно, сэр. Но я сейчас не смогу уснуть. Им там не нужны люди, чтобы… ну, например, хотя бы разливать горячие напитки или что-нибудь вроде этого?

— Я сказал: отдыхайте. Каково основное правило поведения в чрезвычайной ситуации?

— Знать свою задачу и выполнять ее, сэр.

— Верно. Предоставьте командам спасателей заниматься тем, для чего они предназначены, пока они не попросят о помощи. Скоро вам тоже придется работать, организовывать военных — скорее, чем вы думаете. Общественный порядок, патрули… Да, сейчас начинается совсем другая война.

Хоффман замолчал и взглянул мимо нее, в толпу беженцев. Какой-то солдат лет сорока, с нестриженой бородой, в соломенной шляпе — знак того, что его завербовали из бродяг, — пробивался сквозь стену тел, выкрикивая:

— Маралин? Маралин! Милая, с тобой все в порядке? Где Тереза?

Девочка-подросток протиснулась сквозь скопище людей и бросилась мужчине на шею. Люди обходили их, расступались, и Аня смогла увидеть, как они со слезами радости сжимали друг друга в объятиях. Затем другая девочка, очень похожая на первую — нет, точь-в-точь такая же, как первая, сестра-близнец, — появилась неподалеку с криками: «Папа! Папа!»

— Ну что ж, хоть кому-то повезло, — пробормотал Хоффман. — Это водитель капсулы-бура. Хорошо, что он нашел своих дочек.

Сейчас Аня с трудом могла бы отличить бродяг от граждан Хасинто. Многие беженцы выглядели такими оборванными и грязными, что могли быть кем угодно. И в то время как один солдат обрел свою семью, другие еще выискивали в человеческом хаосе знакомые лица. Какой-то мужчина стоял на обочине, выкрикивая:

— Никто не видел моего сына? Тайлор Морли, четырнадцать лет, темные волосы, худой. Никто не видел?

Он повторял одно и то же снова и снова, как продавец газет на углу. Аня понимала, что многим людям в эти дни предстоят такие же отчаянные поиски. Чувство удовлетворения оттого, что им удалось эвакуировать большую часть жителей Хасинто, уступало чувству вины и отчаяния теперь, когда они начинали понимать, сколько людей потеряли.

— Начинается самое сложное, — произнес Хоффман. — Я ужасно рад, что парни из Управления по чрезвычайным ситуациям в состоянии с этим справиться. Драка с червяками была пустяком по сравнению с этим. — Он помолчал. — Когда Сантьяго проявится, попросите его подойти ко мне.

— Будет сделано, сэр.

Хоффман, казалось, хотел что-то добавить, но развернулся и направился обратно, к фургону, где находился командный центр. Аня вытерла лицо тыльной стороной руки. Кожу щипало от хлеставшей ледяной крошки.

— Надо двигаться, — сказала она. Закрыла люки и завела мотор. — Хочу заглянуть в палатку-госпиталь, посмотреть, как там дела. Я высажу вас у штаба.

— А что там за разговоры насчет Дома? — спросил Матьесон.

Аня моментально ощетинилась, приготовилась к обороне. Дом оградил ее от навязчивого интереса окружающих после смерти ее матери, и теперь настала ее очередь позаботиться о нем.

— А я думала, вы незнакомы, — сказала она.

— Все знают Дома. Он получил Звезду Эмбри в долине Асфо. Загубил карьеру, когда защищал Феникса на военно-полевом суде. Любимчик Хоффмана. Все свободное время занимается поисками жены.

— Да, это тот самый Дом. — Аня вывела «Броненосца» на «дорогу», представлявшую собой конусы со светоотражающим покрытием, расставленные на траве. Она пристально смотрела вперед, опасаясь зазевавшихся пешеходов. — Как вы правильно сказали, он любимчик Хоффмана.

Матьесону хватит этого объяснения. Нужно ей добраться до Дома, прежде чем поползут слухи. Пока о происшедшем знают лишь несколько человек: члены отряда «Дельта», Хоффман и она сама. Остальным нечего было совать в это нос.

Когда они подъехали к фургону-штабу, она спрыгнула с «Броненосца» и, очутившись по колено в ледяной каше, пожалела, что не надела боевую форму и сапоги. Матьесон последовал за ней на своих протезах — лучших, какие нашлись во всей Коалиции, но и они никуда не годились. Аня мысленно сделала себе заметку: постараться уговорить Бэрда взглянуть на них и подумать, что можно с ними сделать. Бэрд обладал далеко не самым большим сердцем в армии, но он не мог устоять перед сложным механизмом.

Сейчас человечество оказалось на пороге совсем нового будущего, и в распоряжении людей осталось крайне мало технологий. Это, разумеется, было очевидно, и все понимали, что гибель Хасинто означает расставание практически со всеми современными удобствами и техникой, но только сейчас это полностью дошло до сознания Ани.

«Никаких мастерских. Никаких булочных. Ни компьютерной сети. Ни фармацевтических заводов. В Хасинто у нас было немногое, но теперь мы потеряли почти все, что имели».